Главная роль 4

Смолин Павел

А ну как в шею погонят? Как батьке в глаза смотреть-то тогда? Открывать письмо городовой не стал — не его дело.

— Печать дохтурская, — опознал штамп на конверте и вернул пацану. — Ступай — там найдешь кому отдать.

— Премного благодарен, ваше благородие! — проорал пришедший в восторг Колька.

А как не радоваться — государев человек подтвердил, что он, младший сын ничем непримечательного «середняка»-Иванова, имеет полное право пройти на территорию дворца! Глядя, как пацан вприпрыжку возвращается на телегу, Владимир ухмыльнулся — чудные они, эти дети крестьянские, каждый день одно и то же! Ах да, забыл совсем…

— Ну-ка стой!

Колька

споткнулся, с трудом удержал равновесие и обернулся, показав напуганную мордаху.

— Ходь сюда, покажу чего, — махнул рукой городовой.

Пацан подошел, и Владимир показал ему самую настоящую фотографию плешивого мужика лет сорока:

— Это вот Игорь Никитич, голова медицинского училища. Его спросишь — подскажут, как сыскать. Письма своего никому, кроме него, не давай, понял?

— Понял, ваше благородие! — поспешил заверить поразившийся такому уровню заботы Колька.

Понимать надо — назовется кто Игорем Никитичем, письмо заберет, а потом сам попытается экзамен сдать: за цесаревичев счет да в настоящем дворце учиться охотников-то поди хватает!

— Ступай, — благодушно махнул на него городовой. — И смотри мне: обжулят — я помогать не стану!

Конечно станет — должностная инструкция прямо велит шибко умных на каторгу без разговоров, за мошенничество, но лишней работы себе Владимир, как и любой нормальный человек, не желал.

— Премного благодарен, ваше благородие!

— Беги… дохтур!

Обернувшись, и в самом деле бегущий пацан обернулся и показал будочнику широченную, от уха до уха, улыбку. Хмыкнув, Владимир привычно привалился к стенке и прикрыл глаза. Правильно Его Императорское Высочество это придумал — таким вот мальчишкам дорогу в жизнь прокладывать. А еще околоточные шептались, будто жалование всем полицейским чинам вскоре поднимут — это Его Императорское Высочество еще лучше придумал!

* * *

Встреча с богачами прошла как и предполагалось. На ней я ограничился ролью «Свадебного генерала», сидя в первом ряду и наблюдая, как Кирил проводит то, что в будущем назовется «презентацией». Тема — организация акционерного общества «Русский алмаз» — немного подумав, я решил сменить название с «Алмазов Якутии». Причина — потенциальные сепаратистские настроения в тех краях. «Алмазы наши, а доходы уходят в столицу. Доколе?!». Ерунда — якуты и в мои времена сепаратизмом не страдали, а в эти так и подавно, но лучше избежать вообще всех потенциальных «бомб» под единым телом Империи. Наглядных материалов было немного — три фотографии тамошних красот, успевший добраться до Петербурга алмаз размером с половинку кулака — отдельное уважение геологам за то, что смогли его добыть — и парочка графиков с предполагаемыми доходами и планами работ. Богачи прониклись, и многие из них с радостью проинвестируют проект через покупку акций, которые через недельку поступят на биржу.

Побочный бонус — запуск слуха о скором благотворительном вечере в Большом Театре с большой концертной программой. Одним из «гвоздей» запланирован сибирский дьяк с великолепным басом — он до Петербурга тоже добрался, вместе с семьей. Попы, которым около меня своего протеже держать приятно и полезно, скинулись на домик для семейства, так что мне тратиться не пришлось. Билеты на благотворительный вечер дорогие — от ста пятидесяти рублей — и я надеюсь таким образом собрать некоторые средства на финансирование образовательной программы. О том, что лично Александр почти все свои деньги в нее вбухал, столица уже знает, а значит, по моему мнению, участие в этом благом

начинании должны посчитать большой честью.

Кивая в ответ на поклоны усыпанных драгоценностями, дорого одетых людей и щедро одаривая их улыбками, я мысленно развлекался попытками угадать, кто из них практикует клизмы с Сибирием. Ну что за люди, а?

По окончании мероприятия я погрузился в карету, устало вздохнул, пошевелил усами на закатывающееся за дома солнышко и велел процессии везти меня на окраины, в сторону Балтийского завода. Посмотрим на «рабочие кварталы».

Покинув центр города, мы попетляли по постепенно «деревенеющим» улочкам, на одном из перекрестков услышав гневно-жалобные крики и увидев картину, которая заставила меня воодушевиться: перед двухэтажным деревянным коттеджиком, на газоне перед подъездной дорогой, валялся фотографический аппарат, отвалившиеся части которого со слезами на лице пытался собрать обратно молодой человек лет двадцати в круглых очках и потертом костюме. Фотографы-энтузиасты у нас не редкость, и не всем так повезло, как сыну Дмитрия Ивановича — приходится в аппарат и расходники все имеющиеся деньги «ухать», подвергая себя экономии на всем остальном.

На самой дорожке происходила драка: двое дородных бородачей в характерных рясах при поддержке городового — последний не забывал орать «подмога!» — пытались совладать с грязными, оборванными молодчиками, рожи которых не оставляли сомнений в цеховой принадлежности к «изнанке общества». Молодчиками командовал тощий усатый хмырь в хорошем костюме с торчащими из кармана золотыми часами. На травке по другую сторону дорожки от фотографа валялась сломанная сабля, а городовой изо всех сил пытался дотянуться до табельного пистолета, чему разбойники вполне умело мешали.

— А ну охолонули!!! — без моей подсказки взревел урядник Сидор.

Он сегодня моей частью Конвоя командует.

— Останавливаемся, — добавил я, потому что остановить процессию можно только по моему приказу или в чрезвычайных обстоятельствах — драка под этот критерий не подходит.

Часть казачков согласно должностной инструкции окружила мою карету живым щитом, другая, правильно все поняв, бросилась догонять поспешивших сбежать «бычар». Командир последних одним прыжком влетел в открытую калитку, закрыл ее за собой, и, надо полагать, скрылся в доме. Наивный — организация банды с целью нападения на сотрудников РПЦ и целого городового с рук ему не сойдет.

— Бах! — прогремел в переулке за домом одинокий выстрел, и я поморщился, надеясь, что это стрелял кто-то из наших, в воздух.

По противоположную сторону улицы от «гнезда оккультизма» — иначе зачем тут фотоаппарат и дьяки? — тоже имелись жилые дома, и после выстрела раздался треск спешно захлопываемых ставень. Правильно — платить жизнью за любопытство не стоит.

А это ведь не трущобы и не окраины — вполне себе приличный район. С другой стороны — чего оккультистам на окраинах среди бедноты делать? Там для них «кормовой базы» нет, а уважаемые господа в неприятные, грязные и опасные места ехать не захотят.

Открыв дверь, я подхватил аптечку — ныне ими укомплектован весь транспорт высших чиновников Империи — и сошел на грунтовку. Часть казаков тут же спешилась, чтобы продолжить окружать меня живым щитом — и направился к оценивающим повреждения и поправляющим оборванные одежды дьякам и городовому — последний успел подобрать обломки казенной сабли. Прервав свое занятие — молодой человек бросил возиться с аппаратом и подскочил на ноги — «потерпевшие» отвесили мне поклон, поблагодарив за подмогу.