Главное - хороший конец. Книга 3
Шрифт:
Вопросов было много, но я чувствовала, что Карина торопится. Поэтому отрицательно качнула головой:
— Разберусь.
— Тогда до завтра — чмокнула в щёчку и ушла.
Остаток дня занималась организацией предстоящего чуда. Отправила глашатаев в город, нарисовала, какой и где сделать помост, проинструктировала гвардейцев, где оцеплять, кого пропускать вперёд, выбирала сопровождающих и волновалась.
Первое моё выступление перед большим количеством народа, мандражировала. Как лучше сказать, «возлюбленные мои подданые», или «уважаемые завотцы»? Мда. Наверно, лучше про
Пять горничных стояли передо мной, держа в руках платья, а я хмурила лоб, размышляя, в чём завтра появиться. Мой беременный гардероб был до смешного мал. Катастрофически мал. Мне нечего одеть!
— Тебе надо что-то внушающее уважение — голос Мерики сзади.
Пришла таки. Как нельзя кстати. Обернулась:
— Знаю. Но ничего торжественного для улицы нет. Всё это даже при самом слабом ветре будет выглядеть жалко. А если снег пойдёт? Ни одного полного рукава! Не представляю, что делать.
— У меня есть парадное для выходов, там юбка с каркасом. Ни разу не одевала, хочешь посмотреть? А сверху можно меховой плащ накинуть.
— Неси — хмыкнула — гляну.
Она обрадовалась и убежала. Будем считать, что помирились.
— Смотри — тараторила Мерика — здесь распорем, сделаем вставки, под накидкой будет не видно, юбку и лиф чуть укоротим, в груди чуть увеличим. До завтра будет готово. Как думаешь?
— Надо попробовать — неохотно согласилась.
Платье было слишком помпезным, как по мне. Бархат, вышивка, жемчуг. Но на безрыбье… Хотя, издалека должно неплохо выглядеть. Меня снова измерили, расту же, и девочки утащили наряд к швеям.
— Вы помирились? — спросила оставшуюся Мерику.
— Помолвку не расторг.
Мда. Звучит не очень. Ладно, оставлю расспросы. Пусть сами разбираются, не дети. Мне другое интересно.
— Некас хотел, чтобы ты шпионила?
— Не он. Мой дядя. Написал, предложил прощение семьи. Сказал, что если соглашусь, то должна сообщить этому Некасу.
— У дяди финансовые проблемы? — предположила.
— Что-то слышала. Я получила письмо позавчера, ответила ему отказом, а потом… — промокнула глаза платочком, но упрямо продолжила — Прости, я должна высказаться. Я знаю, когда Сентар тебе приглянется, меня он моментально забудет. Если бы ты видела, с какими глазами он говорит о тебе… — замолчала.
Сентар дурак. Или манипулятор. Или два в одном.
— Я всё понимаю — попыталась её успокоить.
— Ничего ты не понимаешь — криво улыбнулась — И я не понимала. Впервые узнала, что такое женское счастье. Когда тебя ценят, оберегают, когда ты нужна любимому — горько хмыкнула — Да, представь, только нужна. Он меня не любит, я это чувствую — отвернулась.
Даже не знаю, что сказать. Вот и помалкиваю. Мерика вздохнула и более весёлым тоном закончила:
— Я, наконец, поняла, зачем я ему. Чтобы у него была возможность оставаться рядом с тобой. Но только рядом, сближаться он не хочет. Не знаю, почему — повернулась
Да, воображение у неё развито. Черезмерно. Но не в ту сторону. Начала перечислять:
— Ты фантазируешь это раз, вчера мы всё выяснили это два. Никуда ты от меня не денешься это три. Обещаю.
— Ты же хочешь стать его второй женой? Я подумала…
— Прекрати бредить — оборвала — Он хороший работник, но не незаменимый, это всё. Клянусь.
Смотрит, и не верит. Хоть лбом об стенку постучусь, не поверит. Ладно, план Б.
— Мерика, я люблю другого. Понимаешь? Безумно люблю.
Во, процесс пошёл. В глазах разгорающееся любопытство. Только надо срочно вспомнить, кого же я люблю. Отца своего ребёнка, естественно! Он в отъезде, но скоро вернётся. Не в следущем году, так года через два. Или три. Но обещал. Всё, легенда готова.
— Ты поэтому ни с кем?
Кивнула.
— Никого не хочу, не смогу. Надеюсь, жду. Всегда буду ждать. Он вернётся, я уверена.
Блин, бред заразителен, самой стыдно за идиотизм слов. Но надо, куда деваться?
— Это… его? — она осторожно коснулась живота.
— Да. Наш с ним ребёнок.
— Бедный Килэс. Он… знает?
— Конечно. Только не болтай, пожалуйста. Сентару можешь рассказать, если хочешь, больше никому. Обещаешь?
Даже поклялась. Но пришлось добавить романтических подробностей. Сначала были врагами, неожиданно он мне помог, я незаметно влюбилась. Были вместе всего две ночи, потом поругались, выгнала его. Теперь очень страдаю. А что? Почти нигде не наврала. Зато глазки у подруги снова живые. И даже жалость проглядывает. А я не гордая, пусть жалеет, ей можно.
Платье было готово поздно вечером, меня с трудом в него впихнули, потом кое-где расширят, кое-где ушьют. Посмотрела на себя в зеркало — бегемотиха на выпасе. Только тёмно-красная, мутантка. А и фиг с ним, я на представлении буду не главная. Кто там запомнит, в каком я была платье? Вот только как на колени для молитвы вставать, с узким каркасом? Мда, не подумала.
Убрали передние рёбра юбки, укоротили боковые и задние. Всё на мне, большими ножницами. Лазили под юбкой, и щёлкали. Бррр. Хорошо что не промахнулись, в темноте да тесноте. Но выглядеть даже лучше стало. Покрутилась, набросила накидку. Да, теперь терпимо, симпатичный бегемотик. Потом, минут десять, с меня это безобразие снимали, утащили доводить до кондиции.
— Я спать — обрадовала девушек — всем спасибо.
Все ушли, а Мерика осталась. Смотрит, словно что-то сказать хочет.
— Иду в бассейн — сообщила ей — Ты со мной?
— Можно я сегодня у тебя переночую?
— А… — хотела спросить.
И заткнулась. Не моё дело.
— Оставайся если хочешь, поболтаем. Но я всё равно сначала в бассейн.
— И я с тобой. Поможешь?
Расшнуровала ей платье, помогла снять. Тихо удивляясь, чего это она от любимого прятаться вздумала. Точно разругались. Он же её искать будет и притащится сюда. А я сейчас запрусь. А он дверь сломает, железная только в кабинете. Эх, надо везде поставить. Завтра распоряжусь, прямо как встану.