Главное управление
Шрифт:
Здесь бурлила большая и горячая работа, что чувствовалось уже при входе в просторный холл учреждения, где у стенки с поднятыми руками и вывернутыми карманами покорно раскорячились какие-то задержанные жулики под надзором затянутых во все черное, как ниндзя, с автоматами наперевес спецназовцев в масках. Следующие мимо сотрудники на этой мизансцене даже не задерживали взгляда, что свидетельствовало о расхожей банальности сего рабочего момента.
Начальник управления Решетов, лысоватый сутулый верзила с тяжелым взглядом, принял меня без проволочек. Он уже выходил из кабинета, одетый в длинное кожаное пальто, с кепкой в руке, но вернулся обратно, предложил присесть за стол для заседаний и сухо произнес:
– Дело ваше читал,
Тут зазвенел телефон, и он снял трубку. Выслушав собеседника, молвил:
– Молодцы, так держать!
Обернулся ко мне, пояснил удовлетворенно:
– Крупного бандюгу срубили. День прожит не зря. Так вот, – решил продолжить, но тут опять зазвонил телефон, и он снова отвлекся. – Да, здравия желаю… Что? Да, мне только сейчас доложили… А в чем дело? – Лоб его пошел озабоченными морщинами, и я понял, что речь идет о задержанном злодее. – Как?! – В следующий момент выдохнул он. – Вы уверены? А у кого он на связи? Так, есть такой, знаю… Да решим, конечно, не беспокойтесь…
И положил трубку разочарованно.
– Агента припутали? – сообразил я, уже нахватавшийся знаний о некоторых оперативных таинствах. – Теперь надо думать, как его отмазать?
– Святое дело, – вздохнул он, глубокомысленно кивнув на трубку. – Ладно, сейчас идите к себе, знакомьтесь с операми, входите в курс. В семь часов вечера – совещание. Представлю вас своим замам и другим начальникам отделов, начнете врастать в коллектив. Он у нас единый. И без этого – никак. Срубили армянскую банду, а их концы в Польшу или в Чехию тянутся, значит, иди к нашим международникам, соображайте совместно, как быть дальше. Выплыла воровская крыша – в отдел по ворам в законе. Оружие конфисковали – к ребятам по его незаконному обороту… В общем, перезнакомитесь со всеми за неделю на горячих темах, гарантирую. Ну, пойдемте, провожу, все равно на выход…
И мы двинулись по просторному, залитому светом коридору мимо вытягивающихся офицеров, удостаиваемых бесстрастными кивками главного потрошителя всех бандитов, лобастого упрямого волкодава, никому не дающему спуску, и я тоскливо понимал, что по бездумию и беспечности попал в водоворот неведомой и жестокой реальности, чье постижение потребует всех моих сил.
Кроме того, о непредсказуемости и коварстве Решетова меня предупредили мои теперь уже бывшие соратники по приемной. Доброжелательный к тебе сегодня, завтра он мог подставить тебя под служебное расследование и влепить выговор за любой пустяк. Заместителей своих заставлял собирать брошенные мимо урны чужие окурки, дабы те, обозленные и униженные, гоняли личный состав в хвост и в гриву, следя за порядком. Достижения подчиненных он забывал быстро, а промахи помнил, как слон обиды. Лишней писанины, правда, не любил, знал, как она выматывает оперов, но зато свирепо требовал реальных результатов работы. Попасться лишний раз ему на глаза в конторе никто не стремился, выволочку можно было получить за прыщ на носу.
От всего его существа исходила тяжелая угрюмая угроза, отзывавшаяся у меня звоном в затылке и дрожью в коленях. Может, он пришел в наш мир из опричнины и в глубине души его теплились воспоминания о дыбах, пытках каленым железом и корчащихся на колах и кострах законоотступниках. Только сейчас, шагая с ним по коридору и проникаясь его уверенностью и внутренней силой, я понимал, что этот зверь способен разорвать меня в ошметки, не моргнув взором. Моей охранной грамотой была протекция замминистра и сомнительный статус племянника вице-премьера. Но что я представлял для него, помеси дракона и тигра? Тихую мышку, пропахшую канцелярией, министерского перемещенца с оперативным
Я понял это только сейчас, досадливо уяснив сиюминутность и безалаберность своего отношения к жизни.
Руки мой новый начальник мне на прощание не подал, буркнул, указав на дверь отдела: «Вам – туда», – и поспешил вниз по лестнице, мимо пугливо жмущихся к перилам и к стенам подчиненных.
А я, в очередной раз распрощавшись с милицейской карьерой, наивный мошенник, щепка в шестернях карательной машины, подумал, что еще час назад мыслил, как шофер такси, идущий на гонки болидов в качестве пилота в надежде, что его навыки помогут выиграть чемпионат у профессионалов. Впрочем, можно выиграть гонку и поневоле, коли откажут тормоза.
Неверной рукой я толкнул ведущую в отдел дверь и не удивился бы, обнаружив за ней гильотину, вежливого палача и трибунал с заготовленным для меня крайне неприятным вердиктом.
Но за дверью оказались столы с компьютерами и сидящие за ними молодые люди, почтительно привставшие при моем появлении – видимо, уже сработала негласная служба внутреннего оповещения.
Опера встретили меня доброжелательно, мой заместитель провел меня в отдельный кабинет, где мне предстояло руководить отныне боевой когортой подчиненных.
В течение всего дня я изучал основные направления работы и текущие приоритетные дела, с опаской постигая, что погружаюсь в безграничную и бездонную трясину российского криминала, чьи масштабы в своей самонадеянности ранее не мог представить себе даже в общих чертах.
Каким образом наше Управление численностью в армейский батальон может хоть как-то противостоять этой орде, не говоря о том, чтобы нанести ей серьезный урон, являлось загадкой. Но опера были парадоксально оптимистичны в перспективах и в результатах своей деятельности, и ни тени уныния на их лицах я не заметил. Значит, в нашей боеспособности существовали некие несомненные секреты. Но какие? Хотя – возьмем гаишников и водителей. Одних – считаные тысячи, других – миллионы. И все миллионы без исключения проходят через лапы обладателей полосатых палок.
Листая принесенные мне документы, я задавал обтекаемые вопросы, боясь насторожить сотрудников некомпетентностью, и никаких собственных волевых решений не выказывал, полагаясь на всесторонний опыт доставшихся мне в подчинение тертых и вертких профессионалов, от которых, как и от Решетова, веяло непоколебимой уверенностью и силой.
Собрав под вечер в своем кабинете ведущих сотрудников, я объявил:
– Отдел работает продуктивно, но расслабляться не будем. Новаций не опасайтесь. Если в чем-то ошибусь – поправляйте смело. И вообще рассчитываю на вашу помощь. Теперь готов выслушать ваши пожелания.
– А какие пожелания? – пожал плечами один из оперов – молоденький, низкорослый крепыш. – Чтобы там, – кивнул на потолок, – не мешали работать.
– Ну, в этом я посодействую по мере всех своих сил.
– На что и надеемся, – донеслась ленивая ремарка.
Я посмотрел на часы: через пять минут мое представление у генерала: вот, товарищи, министерский прыщ, перенесенный на наше здоровое туловище… Ну, раскланяюсь, заверю в добросовестной будущей работе… Именно так мне все теоретически и представлялось. И еще: что можно спросить с человека в его первый рабочий день?