Главные мифы о Второй Мировой
Шрифт:
Суомуссалми как пример? В своем выступлении по радио 20 января 1940 г. Черчилль заявил, что Финляндия «открыла всему миру слабость Красной Армии». Сказано это было явно под впечатлением кадров из Суомуссалми. Финны действительно широко разрекламировали свой успех. Однако насколько ситуация была типичной для Зимней войны в целом?
Во-первых, победитель под Суомуссалми, полковник Сииласвуо, попытался повторить свой успех атакой на советскую 54-ю горно-стрелковую дивизию. Этому соединению финны также сумели прервать снабжение, но катастрофы не произошло. Красноармейцы заняли оборону, оборудовали позиции ДЗОТами, опоясали их колючей проволокой, встречали атакующих финнов пулеметным огнем. Бои здесь продолжались вплоть до перемирия 13 марта 1940 г. Потери группы Сииласвуо в боях с 54-й дивизией составили 4595 человек, в том числе 1340 убитыми, 3123 ранеными и 132 пропавшими без вести при достаточно ограниченных успехах. Потери 54-й дивизии составили 6431 человека, в том числе 2118 убитыми, 3732 ранеными и 573 пропавшими без вести. Сражение оказалось тяжелым и кровопролитным для обеих сторон.
Красноармейцы осматривают наблюдательный бронеколпак захваченного ДОТа-«миллионера».
Между Ладогой и Онегой. Еще одно сражение, не похожее на разгром 44-й стрелковой дивизии, произошло между Ладожским и Онежским озерами. Кто бывал в тех местах, тот знает, что там за местность. Это принципиально отличные от равнинного Карельского перешейка условия. Дороги зажаты между
Только 26 декабря финнам удалось создать два минированных завала на дороге Лаваярви – Леметти в районе Уома и к 28 декабря полностью прервать сообщение по этой трассе. Когда были перерезаны коммуникации, у командования 18-й стрелковой дивизии и 34-й легкотанковой бригады был выбор между пассивным ожиданием подхода своих, попыткой соединения с остальными окруженными частями и самостоятельным прорывом на восток, к главным силам 8-й армии. Был выбран путь наименьшего сопротивления, пассивное ожидание. Хотя практика боев 12–13 декабря показывала, что бить пытающихся окружить финнов можно и нужно. Но, к сожалению, даже организация процесса ожидания манны небесной оставляла желать лучшего. Красноречивее всего обстановку рисуют документы. В докладе штаба 15-й армии сказано: «…Оборона Леметти-южное организовывалась стихийно, части и подразделения, прибывшие в Леметти, строили оборону там, где они остановились, для непосредственной охраны себя. Это привело к тому, что район обороны был растянут вдоль дороги на 2 км, а ширину имел всего лишь 400–800 м. Такая ширина обороны поставила гарнизон в исключительно тяжелое положение, так как противник простреливал его действительным огнем из всех видов оружия. Допущенная ошибка в организации обороны обусловила то, что высота «А», представлявшая большую тактическую ценность, не была занята, а командная высота над районом Леметти-южное «Б» занималась недостаточными силами (60 чел. с одним пулеметом) и поэтому при первой же атаке противника была оставлена. Противник, заняв высоты, получил полную возможность в упор расстреливать людей, боевые и транспортные машины, наблюдать за поведением и действиями гарнизона… Большинство танков 34-й лтбр и 201-й хтб не были расставлены как огневые точки, а находились непосредственно на дороге… Количество огнеприпасов точно установить не представляется возможным, но нужно сказать, что их было достаточно, к моменту выхода из окружения… оставалось до 12 тыс. снарядов и 40–45 тысяч патронов. К 5 января танки имели до двух заправок горючего. Это позволяло поставить их на более удобные позиции для обороны, чего сделано не было…» [РГВА. Ф.34980. Оп.8. Д.39. Л. 153–154. Цитируется по: [21]. Финны, напротив, не сидели без дела, и в начале января им удалось рассечь гарнизон в Леметти на две части, которые в советских сводках назывались южной и северной. Далее, 16–19 января, финны уплотнили кольцо окружения, дошли до города Питкяранта, главной базы сосредоточения и снабжения войск 8-й армии, сам город им, правда, взять не удалось. Но что делать дальше? 6 января опьяненные успехом окружения 44-й стрелковой дивизии под Суомоссалми финны раскидали с самолетов листовки с призывами к красноармейцам сдаться. Но сдаваться окруженные гарнизоны не стали. Финны оказались в сложной ситуации. С одной стороны, им требовалось высвободить войска для защиты Карельского перешейка, с другой – окруженные дивизии и бригада сковывали IV армейский корпус Ю. Хеглунда. Расчленить оборону сидевшей на берегу Ладожского озера 168-й стрелковой дивизии финнам не удалось, все их атаки были отбиты, и дивизия продержалась в осаде до конца боевых действий благодаря худо-бедно действовавшей по льду Ладожского озера линии снабжения. Но и окруженные 18-я стрелковая дивизия и 34-я танковая бригада оказались крепким орешком. Советские окруженцы в Карелии были головной болью едва ли не до конца войны. Маннергейм писал: «С тем чтобы высвободить войска для выполнения важнейших задач на других фронтах, я отдал командиру IV армейского корпуса приказ ускорить боевые действия и направить все силы на уничтожение противника в мешках. Несмотря на голод и холод, русские и на этот раз оборонялись на удивление стойко. Все их попытки вырваться из окружения были отбиты. Последний мешок 18-й дивизии перестал существовать только в конце февраля» [14– С.302]. Обычно на этом месте в статьях и книгах про финскую войну начинают рассказывать про тяготы и лишения окруженцев. Не буду повторять эти многократно сказанные слова. Подумайте о другом: финны сражались с голодными, замерзшими, рассеченными на небольшие гарнизоны людьми ДВА МЕСЯЦА. Не ждали, пока они сами погибнут от голода и холода, а активно пытались их уничтожить, чтобы высвободить войска для обороны «линии Маннергейма». При том что организация обороны гарнизонов оставляла желать лучшего. Но даже того, что осталось, иной раз хватало для сдерживания ударов финнов. Вспоминает И. М. Макарчук, 34-я легкотанковая бригада: «Нашу группу спасало то, что мы имели много огневых средств. У нас было две установки спаренных (имеются в виду, наверное, двуспаренные, то есть счетверенные, установки зенитных «максимов». – А.И.) зенитных пулеметов на полуторках, два броневика, шесть противотанковых пушек, одна батарея крупного калибра. Свой район круговой обороны мы оборудовали сплошной траншеей, по которой могли ходить пулеметные установки и броневики, запаслись горючим, слив его с неподвижных танков. На попытки финнов наступать мы давали массу огня, и они откатывались. Обычно при отражении яростных атак геройски действовали наши пулеметчики. При появлении противника взвод лейтенанта Плотникова стремился по окружной траншее выехать в зону наступления и огнем спаренных пулеметов сметал не только финнов, но и кустарники, в которых они укрывались» (альманах «Цитадель», № 3, 1998 г.). Финны предпринимали до 12 атак в сутки. Потом финны рассказывали про сильные укрепления окруженных в motti, хотя, как мы видели по советским документам выше, это совсем не так. Курдюмов В.Н. (командарм 2-го ранга, командующий 15-й армией) говорил в своем выступлении на совещании 14–17 апреля 1940 г.: «Особенно тяжелое положение было в гарнизоне Леметти (южное). Этот гарнизон, численность которого определялась, по разным данным, в 3000–3200 человек, был расположен в районе площадью 600–800 м на 1500 м. Причем за длительный срок блокады (более двух месяцев) в этом гарнизоне не были отрыты даже окопы полного профиля. Все господствующие
Нельзя сказать, что окруженцам не сбрасывались грузы с самолетов, но наиболее эффективным было снабжение таким путем «котла» большой площади 168-й сд, для снабжения разбитых на мелкие гарнизоны войск 18-й сд и 34-й тбр требовалась ювелирная точность. Вот где сыграла свою роль пассивность командиров, не пожелавших захватить господствующие высоты и организовать оборону в опорном пункте достаточной площади, чтобы он не простреливался финнами и представлял собой удобную цель для сброса мешков с продовольствием.
Финская армия не была оснащена в достаточном количестве артиллерией, и поэтому справиться с окруженцами оказалось на самом деле нетривиальной задачей. Непрерывные атаки на гарнизоны дорого стоили финнам. Если в составе 2-го батальона 36-го пехотного полка 26 декабря 1939 г. насчитывалось 759 человек, то 1 февраля 1940 г. в нем осталось 459 человек. Батальоны 39-го полка 26 декабря 1939 г. насчитывали 718, 710 и 731 человек соответственно, 1 февраля их численность составила 526, 476 и 426 человек. Но атаки финских батальонов, голод и мороз все же делали свое дело. Так, 2 февраля финнам удалось уничтожить гарнизон Леметти-северное. Погибли в бою или попали в плен более 700 человек, трофеями 4-го армейского корпуса стали 32 танка (большей частью неисправных), 7 орудий и минометов, большое количество стрелкового вооружения и 30 грузовых машин. Следующей жертвой 18 февраля 1940 г. стал гарнизон «КП четырех полков», попытавшийся под нажимом финнов прорваться в Леметти-южное. Эта группа была практически полностью уничтожена, только 30 человек вышли в расположение блокированной, но снабжавшейся по льду Ладожского озера 168-й стрелковой дивизии. Удары по гарнизонам продолжались с неумолимостью падения ножа гильотины. 23 февраля 1940 г. уничтожен гарнизон у озера Сариярви. Спасшихся не было, после войны на месте боя нашли 131 труп и две братские могилы. Финские трофеи составили 6 полковых и 6 противотанковых пушек, 4 миномета, 4 танка, около 60 пулеметов. В конце февраля, бросив раненых и обмороженных, попытались прорваться остатки гарнизона Леметти-южное. Из двух колонн одна опять растянулась и была уничтожена финнами, вторая была выведена полковником Алексеевым. К своим пробились 1237 человек, 900 из которых были ранены или обморожены. В итоге из 18 тысяч человек, находившихся в подразделениях 18-й стрелковой дивизии и 34-й танковой бригады к началу войны, примерно 2,5 тысячи оказались вне кольца, примерно 1300 человек прорвались из окружения. Остальные погибли или попали в плен.
Советский танк «БТ-5», ставший трофеем финнов в одном из «мотти» между Ладогой и Онегой.
Справедливости ради нужно отметить две вещи. Во-первых, окружения были в действительно сложных природных условиях. Попытки финнов предпринять контрнаступление и кого-нибудь окружить на равнинном Карперешейке провалились. Во-вторых, окруженные гарнизоны мужественно сражались, отбивая удары финнов. Тем самым в какой-то мере задачу свою войска 8-й, 15-й и 9-й армий, конечно, выполнили, задержали часть сил финнов. Дивизии и полки, которые могли быть переброшены на Карельский перешеек, были скованы жестокими боями сначала с наступающими дивизиями, а потом с окруженцами. Вот что написал К. Г. Маннергейм в декабре 1939 г.: «Все свидетельствовало о том, что на главный оборонительный рубеж Карельского перешейка вскоре будет предпринято генеральное наступление. Поэтому я решил усилить войска этого фронта всеми имеющимися в моем распоряжении резервами в надежде, что слабая оборона Восточного фронта все же выдержит. Однако неожиданно быстрое продвижение противника на том участке не позволило осуществить эти планы. Мне вместо этого пришлось направить большую часть скромных резервов на восток, в район Толвоярви, Кухмо и Суомуссалми» [14– С.307]. Маннергейму пришлось раздергать для действий в районе наступления 8-й и 9-й советских армий севернее Ладожского озера свой резерв, дислоцировавшийся в районе Выборга, 6-ю пехотную дивизию. Финские части высвободить до начала марта не удалось, более того, они оказались измотанными тяжелыми двухмесячными боями. 13-я пехотная дивизия финнов потеряла 1171 человека убитыми, 3155 ранеными и 158 пропавшими без вести. Приданные подразделения (64-й пехотный полк, егерские батальоны итп) потеряли 924 убитыми, 2460 ранеными и 102 пропавшими без вести. 12-я пд IV корпуса с частями усиления потеряла 1458 человек убитыми, 3860 ранеными, 220 пропавшими без вести. Но цена, которую заплатила РККА, потеряв в шесть раз больше солдат и офицеров, была явно непропорциональна результату. И ляпы командиров окруженных соединений никакому вразумительному объяснению не поддаются. При более эффективном руководстве можно было не только сковать, но и сильно потрепать части IV финского корпуса при умеренных собственных потерях.
Таким образом, можно сделать вывод, что более типичным для советско-финской войны был не быстрый разгром Суомуссалми, а многонедельная осада блокированных гарнизонов. Причем блокированных отнюдь не мифическими лыжниками, а полноценными армейскими частями финнов.
Оценка немцев. Часто высказывается мнение, что неудачи Красной Армии в Финляндии стали одной из причин немецкого нападения на СССР под лозунгом легкого сокрушения «колосса на глиняных ногах и без головы». Немцы имели возможность получить информацию о событиях на фронте из первоисточников, от самих финнов, а не из газетных сообщений. Отделом изучения армий востока (OKH/FHO) была подготовлена и рассылалась в войска справка о действиях Красной армии в Финляндии. Общая оценка есть в разделе «Выводы»:
«Ход финско-русской войны позволяет сделать вывод о том, что Красная Армия не вполне соответствует современным требованиям. Недостатки, проявившиеся в ходе финской кампании и последних учений, заметны командованию. Можно предположить, что из многочисленных уроков будут сделаны выводы.
Восстановление единоначалия офицеров, меры для поднятия дисциплины, новые инструкции для высшего командования и обучение низовых подразделений показывают, что красное командование всеми силами стремится устранить проявившиеся недостатки. Необходимо считаться с определенным прогрессом в подготовке Красной Армии» [15] .
15
NARA T311 R256 frames 711–712.
Такую оценку трудно назвать однозначно отрицательной. Немцы, разумеется, отмечали такие вещи, как «недостаток инициативы и шаблонные, неуклюжие действия» или плохое управление огнем: «Русская артиллерия в начале кампании расходовала огромные массы боеприпасов, не достигая серьезных результатов». Также с долей иронии говорилось о том, что русские «имели завышенные ожидания относительно эффективности танков». Тем не менее отмечались изменения к лучшему, произошедшие в ходе войны. Также была дана оценка поведению советских частей в «мотти»: «Окапывание осуществлялось пехотой очень быстро и искусно» и «В обороне русские сражались храбро и упорно. Они были искусны в строительстве позиций, но эшелонирование последних в глубину оставляло желать лучшего». Эти слова говорят о том, что оценка делалась не только и не столько по опыту Суомуссалми.
Что же показала Зимняя война в реальности? Можно сказать, что неверны оба крайних мнения, а истина лежит посередине. Было бы глупо занимать страусиную позицию и не замечать очевидных недостатков, выявленных финской кампанией. Безынициативность командиров и солдат, «толстовство» – все это было. Маннергейм писал: «Русский пехотинец храбр, упорен и довольствуется малым, но безынициативен». Про командный состав РККА у К. Г. Маннергейма сложилось такое мнение: «Командование не поощряло самостоятельное маневрирование войсковых подразделений, оно упрямо, хоть тресни, держалось за первоначальные планы. Русские строили свое военное искусство на использовании техники, и управление войсками было негибким, бесцеремонным и расточительным. Отсутствие воображения особенно проявлялось в тех случаях, когда изменение обстановки требовало принятия быстрых решений». Немцы тоже сделали свои выводы из финского опыта: «Опыт русско-финской войны показал, что артиллерийская поддержка как при наступлении, так и в обороне вследствие недостаточно организованного взаимодействия с другими родами войск была недостаточно эффективной» (отдельные данные о Красной Армии от 11.06.41, цитируются по: Сборник военно-исторических материалов ВОВ. Выпуск № 18. С. 135). Было бы ошибкой считать, что «толстовство» и шаблонно мыслящие командиры куда-то улетучились из РККА.