Главный герой блокбастера

Верона Гелла

Они не стали целоваться по-настоящему, язык Дерека только коротко скользнул по губам Алефа. Но, судя по восторженному гулу, репортерам этого хватило. Потребовались все силы, чтобы придать лицу выражение выверенной радости, как принято на красных дорожках, когда поцелуй закончился.

Но контакта терять ужасно не хотелось, и Алеф демонстративно взял Дерека за руку, переплетя пальцы. Жест получился шутливым, кто-то даже рассмеялся, но он знал, что Дерек поймет все правильно.

От репортеров они уходили, сияя улыбками, но в душе у Алефа бушевал шторм. И ведь не переспросишь же, всерьез говорил

Дерек или все-таки играл роль. Он мысленно представил себе этот диалог и внутренне поморщился.

Это не было табу, но о любви они с Дереком не говорили никогда. Обходились без слов, предпочитая проявлять чувства, а не обозначать их. А сегодня эти слова были произнесены, и безумно захотелось услышать их снова, и знать, что это не игра.

Но слишком долго заниматься самокопанием Алефу не дали. В зале было полно народу. Члены съемочной группы, приглашенные нужные люди, несколько очень известных актеров, стайка девчонок-моделей с бокалами шампанского в руках и голодными взглядами.

Мион увидел их через зал и отсалютовал бокалом.

— А вот и главные звезды шоу, — улыбнулся, когда они с Дереком подошли ближе.

— Ерунда, — возразил Дерек. — Мы все тут главные. А ты вообще главнокомандующий.

— Без хорошего войска битву не выиграть, — пожал плечами Мион и взъерошил волосы. — Угощайтесь, вечер будет долгим.

Это был вторая волна триумфа. Теперь к ним с Дереком подходили их коллеги. Улыбки были разные — и искренние, открытые, и пластиковые, наигранные. Впрочем, до откровенного сарказма никто не опускался.

На этот раз не было ощущения того, что с Алефом разговаривают и здороваются только потому, что он рядом с Маккентоем — за компанию. Нет, этим вечером он тоже был звездой, и это особенно хорошо почувствовалось, когда он попытался сходить за напитками. Его останавливали, жали руку, задавали вопросы, хвалили. Даже самый неразговорчивый оператор вдруг подошел, чтобы признаться, как ему понравилось его снимать.

И все же напряжение не отпускало. Ведь самое главное, самое волнующее еще впереди. Алеф улыбался, разговаривал, жал руки, а сам мысленно отсчитывал время до начала премьерного сеанса.

Огромный зал был набит под завязку. Критики, селебрити, «золотая молодежь», профессиональные тусовщики, блогеры и пресловутые журналисты рассаживались на самые лучшие места. Галерка и боковушки достались избранным счастливчикам: победителям рекламных конкурсов, первым ста, кто зарегистрировался на сайте, и прочим отобранным случайным образом жерновом маркетинговой кампании. А еще дети и родственники съемочной группы. Для тех, кто работал над фильмом, был зарезервирован самый центр.

— Идем, Мион вон там, — Дерек потянул его в самую середину.

И правда, увидев их, Мион приветственно им помахал и похлопал по креслу рядом с собой. Честно говоря, Алеф все еще чувствовал себя актером второго плана и думал, что ему придется сесть ближе к краю, в то время как место Дерека, конечно же, рядом с режиссером. Но, как ни странно, им оставили свободными два кресла, и не было никаких сомнений, что одно из них — специально для него. Более того, приглядевшись, он увидел именные таблички в этом секторе, и "А. Бордер" стояло сразу после "И. Маккентой".

Сеанс почти не отличался от просмотра фильма в кинотеатре.

Даже поп-корном откуда-то сзади пахло, и пробирались опоздавшие. Но едва по экрану побежали первые кадры, все замерли, и в зале наступила оглушающая тишина.

Алеф инстинктивно протянул руку, пытаясь найти Маккентоевские пальцы. Он отчаянно хотел оказаться сейчас подальше отсюда, и в то же время ни за что на свете не отвел бы глаз от экрана, где прямо сейчас Джош сидел у постели мечущегося в бреду Центуриона.

Фильм ошеломил с первых кадров. Ракурсы, свет, детали — все, за что Мион по праву считался мастером своего дела, в "Странствующих" было подано особенно блестяще. Большой бюджет, аппаратура нового поколения и безграничная любовь к своему творению сделали чудо. Актеры же… Алеф смотрел на себя, на Дерека — и не узнавал. Каждый взгляд, каждый жест был настоящим, живым, полным смысла, и одновременно не принадлежал им самим — это были два совершенно других человека, Джош и Центурион, и их история. По крайней мере, до тех пор пока не началась любовная линия. Алеф вжался в кресло, когда первый раз посмотрел с экрана влюбленным взглядом на Маккентоя. И когда тот улыбнулся кривоватой чувственной улыбкой. Такую улыбку он видел сотню раз — едва ли не каждое утро. Значило ли это, что и взгляд у Алефа в эти моменты был точно таким же?..

Алеф откинулся на спинку кресла. Их с Дереком отношения уже давно вышли за рамки эксперимента. И друзьями у них не получилось быть. И просто, "для здоровья", трахаться — это тоже не про них. Дерек стал для Алефа ближе любого друга и роднее брата. А еще желаннее самой красивой девушки. Говорят, что любовь — она для каждого своя, и, может, не обязательны широко известные ее симптомы: ломота в груди, вселенская тоска и отморожение всего мозга напрочь? Вон у Джоша и Центуриона она совершенно не такая, но при этом самая настоящая…

Из задумчивости его выдернул чей-то вздох. Алеф моргнул и глянул на экран. Там Центурион резко прижал Джоша к стене, сжимая горло.

Мион ничего не вырезал. Единая сцена, разорванная лишь в паре мест крупными планами. Она была несомненно самой скандальной, самой рискованной и самой красивой сексуальной сценой, снятой за последние годы. И все же для Алефа в ней не оказалось ничего особенного. То, что он видел дома почти каждый день, когда Дерек никуда не уезжал, было в сто раз более волнующим, даже если тот просто лежал на диване с газетой. Чувства на экране — его собственные чувства — были сейчас интересны, только чтобы поглядеть на них со стороны. И хоть Маккентой и утверждал обратное, это было смешно — хоть на экране этого и не было видно, Алеф прекрасно помнил, каким испуганным и растерянным тогда себя ощущал.

— Дома перед зеркалом было лучше, — шепнул он Дереку, крепко сжав его ладонь.

— Перед зеркалом было порно, — отозвался Дерек горячим шепотом в ухо. — А это эротика.

— А что тогда было в трейлере? — так же шепотом спросил его Алеф.

Его слова утонули в едином дружном вздохе, когда камера "отъехала" от приоткрытой двери в спальню Джоша, оставляя героев наедине.

— Скажу, что ребенка своего я бы на такой фильм не пустил, — хмыкнул Дерек. — Мальчик сразу стал бы геем, а девочка на всю жизнь получила бы комплекс неполноценности.