Главный полдень. Дом скитальцев
Шрифт:
– В сумке еда, – сказала докторша не оборачиваясь. – Поешь.
– Не хочется, спасибо.
– Откуси первый кусок – захочется.
Я послушался, но без толку. Еле прожевал бутерброд, закрыл сумку. И трясло здорово – она так гнала машину, что ветер грохотал по крыше.
– А гараж вы нарочно оставили открытым? – спросил я.
– А наплевать! Ты смотри, чтобы твой властер не шарахнул из-под сиденья.
– Нет, Сур его хорошо запаковал. Маленькую штуку тоже – в стальную коробочку.
– Чтобы
Я сказал.
– Армяне – хороший народ… Но подумай – никого не обгоняем, уже восемь километров проехали!
Я возразил, что обгоняли многих. Анна Егоровна объяснила, что все эти грузовики идут по окрестным деревням, а в райцентр или на железную дорогу никто не едет. Откуда она знает? Водительский глаз. Она тридцать лет ездит, с войны.
Так мы разговаривали, и вдруг она сказала:
– Ложись и закрой глаза. Дыши ртом, глаза не открывай. Приехали, кажется…
– Глаза для чего?
– Для больного вида.
«Уй-ди, ох, уй-ди…» – выговаривал гудок. Потом провизжали тормоза, и Анна Егоровна крикнула:
– Попутных не беру – инфекционный больной!
Ответил мужской голос:
– Проезд закрыт. На дороге авария.
– Я объеду. Ребенок в тяжелом состоянии.
– Проезд закрыт до семнадцати часов.
Вмешался второй мужской голос:
– Извините, доктор, – служба. Мы бы с милым сердцем пропустили, так начальство нас не помилует…
Первый голос:
– Что разговаривать, возвращайтесь! В Тугарине хорошая больница. Пока проговорите, мальчишка и помрет.
Анна Егоровна:
– Покажите ваше удостоверение, сержант. Я должна знать, на кого жаловаться в область.
Второй голос:
– Пожалуйста, пожалуйста! Мы бы с милым сердцем!
Новый мужской голос:
– Доктор, не подхватите до города? Они меня задержали, и мое моточудо испортилось от злости.
– Не могу, голубчик… – флегматично проговорил бас Анны Егоровны. – У меня больной. Жиклер продуйте… Сержант, гарантирую вам взыскание.
Кто-то отошел от нашего «Москвича» – стало светлее. Тогда третий голос зашептал:
– Доктор, я знаю объезд через Березовое… В район требуется, хоть вешайся… Возьмите, я иммунный.
– А машину бросите?
– Жениться еду, не до машины. Отбуксируют эти же, я им трояк дам! – торопился голос.
– В детстве чем болели? – спросила Анна Егоровна.
(Я чуть не прыснул.)
– Свинкой, ветрянкой, этой… коклюшем…
– Договаривайтесь о машине, только быстро! – И после паузы: – Алеша, ты лежи. Если я чихну, начинай стонать… Давайте, давайте!
Передняя дверца хлопнула, солнце с моих ног перебралось на голову – мы ехали обратно.
– Что с мальчиком? – спросил новый попутчик.
– Свинка, – отрезала докторша.
– Ай-яй-яй…
Она промолчала. Потом спросила:
– Поворачивать на Березовое, говорите? Там бревно, шлагбаум.
– Объедем, ничего. Отличный грунт. Я на рыбалку там проезжал две тысячи раз. Или чуть поменьше.
– Резвитесь, жених?
– Мое дело жениховское, доктор. Почти молодожен.
– Значит, объезд через Березовое тоже запрещен? И там авария?
– Это почему? – спросил попутчик.
– Не знаю. Вы-то не сказали при милиции об этом варианте. В город просились…
Молчание. Я осторожно приоткрыл глаз и увидел, что попутчик внимательно смотрит на докторшу. У него был вздернутый нос и рыжие ресницы.
– Вот и бревно, – сказала она. – А вы для жениха не староваты, юноша?
Тогда он выпалил:
– Ох, доктор! В Тугарине творится неладное.
Машина остановилась. Нас обогнал грузовик. Анна Егоровна прищурилась на попутчика.
– У вас ангина, – сказала она. – Господи, где моя зажигалка?
– Доктор! – застонал попутчик. – Какая ангина?
– Покажите горло… Ну? (Он испуганно открыл рот.) Хорошо. Алеша, ты можешь сесть. Мы едем на Березовое. Что вы заметили неладного в городе?.. Осторожно, ухаб… И как ваше имя-отчество?
Понимаете, дядька тоже ехал в район, чтобы поднять тревогу. Он знал чепуху: что телефон междугородный не работает, автобусы отменены до семнадцати часов и что заводу тракторного оборудования запретили отправлять продукцию на железную дорогу – ближняя станция тоже в райцентре. Он говорил, путаясь от волнения:
– Я мальчуганом оставался в оккупации, под фрицами. Вы небось военврач. Майор медицинской службы? Ну, вы страха не знали…
– Как сказать…
– Извиняюсь, конечно, – поспешно сказал попутчик. – Вы того страха не знаете. Словно бы воздух провонял – отовсюду страшно. От приказов страшно, от всего… И сейчас завоняло. Кто же тут виноват? – Он испуганно смотрел на Анну Егоровну. – Авария – это действительно. Сорвало мост, – конечно, столбы повалило… – Он вертелся на сиденье, глядя то на меня, то на докторшу. – И телефон порван. Доктор! – вскрикнул он. – Я вам говорю. Точно! Фактов нет, только воняет. Туда нельзя, сюда…
– Что же вы поехали без фактов?
– С испугу, – жалким голосом признался дядька. – Польза будет, и ноги унесу. Страшно. Меня в гестапо били.
– Вот как, – сказала докторша. – Однако же чутье вас не обмануло. Подчас и с испугу действуют правильно.
– Не обмануло? И факты есть? – вскинулся он. – То-то я смотрю – мальчик и не болен вовсе.
– А вы не смотрите, – сказала докторша.
Я не помню, как звали попутчика – то ли Николаем Ивановичем, то ли Иваном Николаевичем. Мы расстались очень скоро. В Березове, у брода.