Главный редактор
Шрифт:
– Чего он говорит? – тихо переспросил фотокор у Жени. Она автоматически перевела, пытаясь понять, чем закончится цирк. Льюис переминался с ноги на ногу. Фотограф глядел на Женю, ожидая распоряжений. Джейсон чертыхался в диванных подушках, морщился от головной боли и недоумевал, почему его не слушались. Женя решила, что с нее хватит, и взяла командование парадом в свои руки.
– Мы подождем в холле, а вы пока приведите себя в порядок, – сухо отрезала она и схватила фотокора за рукав. – Пойдем.
– Мисс Мельникова, минутку, – остановил ее Льюис и устало потер переносицу. –
Женя и фотокор, разинув рты, наблюдали, как изменилось лицо Джейсона. Когда мистер Льюис начал говорить, оно сконфузилось, как у ребенка, которому запретили восьмой раз прокатиться на карусели. И теперь дите недовольно, но понимает – капризничать бесполезно, взрослые не уступят. Джейсон вздохнул, дескать, «эх, ничего не попишешь», легко поднялся с дивана и ровной, пружинящей походкой подошел к Жене и фотографу. В движениях и мимике не было и намека на похмельный синдром. Он пожал им руки и виновато улыбнулся.
– Прошу прощения. Через неделю стартуют съемки у Фриденберга. Играю завзятого алкоголика. Первая роль в кино, поэтому постоянно репетирую.
– Так вы трезвы?
– Абсолютно. Извините, что ввел в заблуждение. Однако ваша реакция убедительно показала, что актерское мастерство мне не чуждо.
Женя, вскочившая с кресла, растерянно нахмурилась и опустилась обратно. Фотограф окинул Джейсона веселым взглядом и одобрительным присвистнул: «Круто!» Тот, по волшебству излечившийся от похмелья, сообщил:
– Готов приступать к интервью – только переодену халат. Вряд ли читательницы оценят этот образ, – он повернулся к Льюису. – Закажи, пожалуйста, кофе, – и уточнил у Жени. – Какой любите?
– Что? – она не успевала за быстрой сменой декораций.
– Эспрессо, латте, американо?
– Я, э-э-э… двойной эспрессо.
– А вы? – спросил он у фотокора.
– Черный, покрепче.
– О’кей. Через пару минут я к вашим услугам. Располагайтесь. Можете что-нибудь выпить, – он показал в сторону бара и ушел в спальню.
Когда вернулся, на нем были джинсы с модными «потертостями», ярко-зеленая футболка и черные кеды. Адекватная одежда сделала его нормальным человеком. Да и в целом он выглядел посвежевшим: даже двухдневная щетина из неопрятной поросли превратилась в стильную небритость. Сев напротив Жени, он провел рукой по влажным черным волосам, растрепав густую шевелюру. И сделав большой глоток кофе, который к этому времени принесли в номер, спросил у Льюиса:
– У Лилиан срочный разговор или подождет часок?
– Подождет, – тот выразительно скосил глаза, намекая, чтобы Джейсон не тянул кота за хвост.
– О’кей. Поехали.
– Мистер Беркли…
– Джейсон.
– Хорошо. Джейсон, меня зовут Евгения Мельникова, и я хотела бы…
– Евгения –
– Нет, Евгения – это как Евгения. Впрочем, ладно… Можно просто Дженни… На полноценную фотосессию времени не хватит. Поэтому, пока беседуем, фотограф сделает несколько снимков.
– Нет проблем. Только обойдемся без грима. Пусть ваши дизайнеры сами отретушируют степень глянца на моей физиономии.
– Разумеется, – Женя улыбнулась каламбуру.
Джейсон держался спокойно, просто и уверенно. Казалось, спектакль с похмельем вылетел у него из головы и остался в дремучем прошлом. Сейчас перед ней сидел симпатичный малый – без кривляний и паясничества.
– Джейсон, последний альбом разошелся многомиллионным тиражом. Как считаешь, коммерческий успех объясняется работой рекламщиков или запросами музыкального потребителя?
– Конечно, вклад парней из пиара неоценим. Но вряд ли наше творчество имело бы признание, если бы отдавало фуфлом и надувательством. Я верю в то, что делаю. И ребята из «Чаки» тоже выкладываются на все сто – и на сцене, и в студии.
– Расскажи, как проходят репетиции? Из чего состоят будни группы?
Интервью текло своим чередом, на удивление приятно. Льюис притих в углу. Фотограф мельтешил вокруг, щелкая камерой. В целом все шло хорошо. Однако Женю не покидало ощущение, что Беркли на происходящее глубоко плевать. За улыбкой скрывались скука и желание, чтобы пришельцы из «Звездной пыли» побыстрее свалили. Внешне он этого не показывал. Напротив, был вежлив и обаятелен, но ответы и шутки были такими же штампованными, как и Женины вопросы. Ситуация походила на школьный урок, когда смышленый ученик вызубрил ответ, заранее зная, что преподаватель – круглый дурак. И что ему даром не нужны настоящие мысли и рассуждения воспитанника. В роли такого близорукого учителя Женя чувствовала себя неуютно. Но требовалось соответствовать формату журнала. Да и потом, не об экономике же говорить с лидером рок-группы?
Она спросила про любимую марку автомобиля, но почти не слушала пространные рассуждения, положившись на запись диктофона. Маскируя улыбкой невнимание к ответам, пыталась придумать ремарку, которая показала бы, что Евгения Мельникова – не глупая девочка в модненьком костюмчике, нашпигованная гламурной начинкой. Понятно, эпизод яйца выеденного не стоит. Однако даже в такой ерундовой ситуации хотелось успокоить уязвленное самолюбие.
Джейсон вдруг замолчал на полуслове и спросил:
– Слушай, где ты работаешь на самом деле? Тебя же тошнит от этого, как и меня.
– Не поняла? – уставилась на него Женя. – Я корреспондент. Мистер Льюис видел удостоверение.
– Да хоть бы мистер Льюис видел сто удостоверений. Тебе вся эта чушь – по барабану. Таких, как ты, на милю к светской хронике подпускать нельзя. Про рок-музыку вообще молчу. Признайся, ни одной нашей песни не слышала?
– Почему же? – возразила она и тут же припомнила композицию, которую часто гоняли по радио. – Больше всего нравится «Эбаут ю».
– В России крутят только этот хит с последнего альбома. И называется он, кстати, «Э момент лайк виз».