Главный рубильник (сборник)
Шрифт:
– Возможно он в плену Рамсеса, – сверкнул глазами Эфрон. – Мой отец прославил свое имя! Но никто не видел его убитым!
– Значит он в плену? – задумался Абас. – Если он жив, это значит, что ты сын раба, Эфрон.
– Молчи, раб! – срывающимся от ненависти голосом закричал мальчик.
– Молчу, – покорно согнул спину Абас.
– Мой отец вернется! – опять закричал мальчик.
– На все воля богов, – равнодушно проговорил раб.
– Нигнас обещал взять меня в Хаттусас, – продолжал волноваться мальчик. – Я принесу жертву у скалы шествующих богов! Они помогут! Они вернут моего отца!
– Там приносят
– Рабов! – поправил его Эфрон.
– Рабов, – согласился Абас. – Таких как я. Но чаще рабынь. Таких как Каттими.
– Никто не может убить вас, – отрезал Эфрон. – Вы наши рабы.
– Да, – печально согласился Абас и остановился.
Над серыми стенами дворов, кое-где перемежаемыми бледными пятнами зелени, слепило глаза солнце. Фигурки двух женщин с кувшинами поднимались по тропе. Абас смотрел на юго-восток.
– Там твоя родина? – спросил Эфрон, поправляя тяжелый меч.
– Да, – кивнул Абас. – Очень далеко. За Миттани. За Ассирией и Вавилоном. Там самое прекрасное место на земле. Город Сузы. Элам. Я эллипи, мальчик. Как давно это было. Так давно, что не было тебя, Каттими. Хастерза была мала, как ты сейчас. Я был воином, маленький хетт. Но я не оставлял дерево своим детям. И они, скорее всего, уже не ждут меня. Если еще живы.
Абас поднял руки и произнес несколько певучих фраз.
– Что ты сказал? – спросил его Эфрон.
– Это слова из древней легенды, – медленно проговорил раб. – Слова друга, который предостерегает героя от необдуманного поступка. На твоем языке они прозвучали бы так: “Я расскажу твоей матери о твоей славе, пусть она издаст крик. Расскажу ей о постигшей тебя смерти, пусть она зальется слезами”.
– Все также сияют звезды в глазах чудесной Хастерзы? – прищурил глаз Нигнас. Второго глаза у него не было. Уродливый шрам пересекал лицо, обрываясь на пустой глазнице. Двух пальцев не хватало на левой руке. Он зажимал оставшимися тремя пальцами круглое медное блюдо и, осторожно постукивая, наносил на край мелкий рисунок.
– Здравствуй, Нигнас, – как можно солиднее ответил Эфрон, снял с плеча меч и присел на пороге мастерской. – Я сегодня пришел с мечом отца!
– Я вижу, сын Цохара, – улыбнулся Нигнас. – Пожалуй, меч отца все еще великоват для тебя. Но сегодня я не смогу уделить времени занятиям. Мне нужно закончить жертвенное блюдо. Завтра я повезу его в Хаттусас. Это для храма.
– Ты помнишь о моей просьбе? – тревожно спросил Эфрон. – Я хотел бы принести в жертву ягненка на возвращение моего отца. Богу грозы Перуа.
– Почему именно Перуа? – удивился Нигнас.
– Мать говорит, что это древний бог нашего народа, – объяснил Эфрон. – Он был богом еще тогда, когда наши предки пришли в эти земли!
– В эти скалы и камни, – пробормотал Нигнас.
– Что за рисунки ты делаешь? – спросил Эфрон.
– Это блюдо для возношений одному из древних богов хатти, народа, который жил на этой земле до нас, – ответил Нигнас. – К каждому богу следует обращаться на языке, который он понимает. Это письмена хатти. Уже завтра жрец бросит на блюдо внутренности жертвы, и будет гадать.
– А не мог бы он погадать о судьбе моего отца? – затаив дыхание, спросил Эфрон.
– Слишком велика цена гадания, – ответил Нигнас. – Жрец гадает на человеческих внутренностях. Тебе придется
– Мы не сможем обходиться без рабов, – опустил голову Эфрон. – Мать не заплатила этой весной ни одного сикеля за наш саххан. Надсмотрщик приходил в прошлом месяце. Пригрозил вырубить виноградник и отобрать землю.
– Вы могли бы передать саххан общине, – предложил Нигнас. – Крестьяне обрабатывали бы его и платили вам.
– Мать говорит, что денег хватило бы только на оплату саххана, – вздохнул Эфрон. – На что бы мы стали жить?
Нигнас отложил в сторону блюдо, пристально посмотрел на мальчика.
– Эфрон, передай Хастерзе, что я собираюсь прибить чучело орла с раздвоенной головой над своими дверями. Этот орел для нее. Я хочу, чтобы вы перешли в мой дом.
– Как ты можешь говорить об этом? – возмутился Эфрон. – Разве моя мать юная неситка или вдова? Мой отец жив! Ты слышишь?
Нигнас вновь взял блюдо и продолжил работу.
– Ты слышишь, Нигнас? – повторил Эфрон. – Ты же сам рассказывал, что когда армии Рамсеса были развеяны, а сам он спасся бегством, вы обошли всю равнину перед Кадешем. Тело моего отца не нашлось. Пленные говорили, что отца пытали, его избивали палками, но никто не сказал, что его убили!
– Твой отец был великим воином, – пробормотал Нигнас, – но за сделанное им враг мог отплатить только смертью.
– Он жив, Нигнас, – упрямо прошептал Эфрон. – Гранат на нашем участке плодоносит. Или ты забыл слова Цохара?
– Я помню, – стиснул губы Нигнас.
Они вновь поднимались по каменистой тропе. Из-за пыльных каменных заборов свешивались ветви абрикосов. Абас вел осла и приветствовал движущихся навстречу путников.
– Кто эти люди? – спросил его Эфрон.
– Это скитальцы, – ответил Абас. – Это люди, которые решили, что где-то лучше, чем там, где они жили до сих пор. Так бывает. Смотри – это лувийцы. Они бегут от войны, которая подступает с юга. Вчера через деревню проходили хурриты. Они бегут от Ассирии. И уже не надеются, что Миттани защитит их. На рынке у главных ворот в Хаттусасе по-хеттски, или по-неситски, как вы говорите о себе, разговаривают в два раза меньше, чем по-лувийски или на палийском наречии. Таблички составляются на аккадском. Обряды совершаются на хатти. И все куда-то бегут. Ищут лучшей доли, но вечерами, когда огонь в очаге засыпает, поют об оставленной родине. Как и твоя мать. О северных плоских равнинах, где нет края у земли, и где травы способны скрыть человека с головой.
– Когда-нибудь я стану настоящим воином и увижу эти земли! – упрямо сказал Эфрон.
– Воин подчиняется указаниям правителя, – сухо заметил Абас. – Я ничего не собирался завоевывать. Более всего я хотел остаться со своими детьми в маленьком доме, который стоял на склоне горы у быстрой Хоаспы. Но мой правитель решил, что милость богов позволяет ему напасть на Вавилон. Милость же была на стороне касситов.
– Кто победил в той войне, которую вел ваш правитель? – спросил Эфрон.
– Разве бывают победившие в войнах? – прищурился Абас. – Элам очень древняя страна. Древнее Хеттии, Миттани, Ассирии. Такая же древняя как страна Кемет или страна Шумер, города которой обратились в пыль. Но когда-нибудь и от нее останутся только развалины.