Главный рубильник (сборник)

Малицкий Сергей

Генка сдернул с плеча сумку, открыл ее, выпустил внутрь машины Кубика. Котенкин прикрыл дверь, посмотрел на Малинина.

– Ну что?

– Сейчас, – прошептал Генка и зажмурился.

И сразу же машина задрожала и засветилась изнутри всеми окнами.

19

Никто не верит в чудеса. Все познается через опыт, а какой опыт может быть с чудесами? Именно поэтому Семен и Матвей Рыжковы, которые сидели в зарослях крапивы напротив дома участкового Чумака, не поверили в то, что на их глазах происходит что-то чудесное. Да, старый и

облезлый уазик непостижимым образом вдруг превратился в новый и сверкающий свежей краской автомобиль. Но кто сказал, что это чудо? Одно было ясно, без пятерых ребятишек, один из которых, умелец Игорь Котенкин, имел некоторое отношение к технике, тут не обошлось. И эту загадку следовало разгадать, несмотря на жгучую крапиву и другие неприятные обстоятельства.

Глеб Глебыч тоже не был приучен к чудесам. Тем более, чтобы они происходили с ним самим. Выйдя из дома и увидев на месте привычного уазика новый автомобиль, участковый чуть не проглотил зубочистку, которой ковырял на ходу в зубах. Затем он присел и достал из кобуры пистолет. Крадучись, подошел к машине и с недоумением посмотрел на знакомый номер. Почесав дулом пистолета лоб, несгибаемый участковый Глеб Глебович Чумак дважды обошел автомобиль, убрал пистолет в кобуру и осторожно открыл дверь салона. Осмотрелся, вытащил бутылку газированной воды и еще более осторожно закрыл дверь с одного «клаца», что его поразило как будто больше всего. Оглядевшись еще раз, Глеб Глебыч открыл воду, жадно напился, снял фуражку и вылил остатки воды себе на голову.

Примерно в это же самое время мама Генки Малинина сидела в саду и, ничего толком не понимая, щелкала пультом в телевизор, который дядя Саша успел вынести на улицу. После каждого щелчка она брала ручку и с недоумением на лице записывала в тетрадку название очередного канала, не забывая прихлебывать из чашки с чаем. Когда в саду появился дядя Саша, она даже не повернула голову в его сторону, так была занята. Только спросила:

– Уже съездил в магазин? А где молоко?

– Я не поехал, – как-то странно ответил дядя Саша и стал наливать себе чай и намазывать кусок булки маслом.

Мама хотела спросить что-то еще, но тут в сад вбежал взъерошенный Генка, нахватал со стола сразу с десяток бутербродов и ринулся опять на улицу.

– Опять в сухомятку? – крикнула ему вслед мама.

– Мама! Я с ребятами! – отозвался Генка.

– Я не поехал, – повторил дядя Саша, откусывая от бутерброда. – Мне машину подменили.

– Как подменили? – бросила пульт мама. – Угнали?

– Нет, – очень спокойно ответил дядя Саша. – Подменили. Как и этот телевизор. Старую на новую. Но машина та же самая. Я сверил номер двигателя. Только новая. И ты знаешь, она теперь такая новая, какой и на заводе никогда не была.

– И что все это значит? – снова взялась за пульт мама.

– А вот это что значит? – наклонился дядя Саша и показал маме вилку от электрошнура телевизора. – Счетчик, кстати, и без шнура расход электричества учитывает. Я проверил. Ты сколько уже каналов записала?

– Пока триста сорок один, – посмотрела в тетрадку мама. – Что делать-то будем?

– Оставь, – хлебнул чаю дядя Саша. – Звук прибавь. Ты смотри, это же

прямой эфир. С той стороны шарика. НБА. Давай, посмотрим?

В это же самое время начальник мотоклуба Коля Иванович Рыжков заехал на квадроцикле во двор собственного дома и застиг старшего сына Егора за натягиванием брезента на сияющий чистым металлом мотоцикл «Урал».

– Егорка! – восхитился Коля Иванович, стискивая сына в объятиях. – Это вы все вместе? С Семкой и Мотькой? Елки-палки! Саморез мне в покрышку! Молодцы! Мамка! Всем мороженого! И торт! Самый большой!

Почти в это же самое время или чуть позже немного уставшие, но счастливые друзья подводили итоги летнего дня.

– Вылечили три автомобиля и два мотоцикла! – посчитал Вадик.

– Один мотоцикл не вылечили, а воскресили! – поправил брата Владик.

– И еще воскресили один мотоплуг, два приемника и два телевизора! – подпрыгнула Аленка.

– Не считая того, что у меня в гараже отремонтировано и дома у Генки, – подвел итог Котенкин. – Что дальше?

Все посмотрели на Генку. Он один был не слишком весел. На плече у него висела сумка с Кубиком, на груди бинокль.

– Хватит на сегодня, – сказал Генка. – У меня есть одно дело. Важное. Но я сам.

– Помощь не нужна? – спросили хором братья Мажуга.

– Только сам, – твердо сказал Генка и посмотрел на Аленку. – Дашь велосипед?

– Обещала же! – подала велосипед Аленка. – Только педали крутить с мотором стало хуже. Мешается. Надо бы разобраться, как он заводится.

– Разберемся, – пообещал Котенкин. – Ты только не забудь. Завтра в полдень мотопарад. С утра надо бы опробовать технику.

– Не забуду, – пообещал Генка.

– И это, – добавил Котенкин. – Береги Кубика. Магнитов больше нет!

20

В сущности Генке для счастья не хватало сущей малости. Вся проблема была в том, что опознать эту самую малость он не мог. Чувствовал, что чего-то ему не хватает, а чего – не понимал. Поэтому и отправился туда, куда отправился.

Порядком умаявшись, еще не понимая, что сам задумал, Генка приехал на кладбище и стал пробираться между оградок и бурьяна к могиле отца. Велосипед пришлось оставить на полпути, потому как ограды лепились одна к другой, и кое-где Генка и сам с трудом протискивался между стальных прутьев. Наконец он добрался до места, открыл калитку, вошел внутрь, сел напротив камня с портретом отца.

– Вылезай, Кубик, – сказал негромко.

Кубик выбрался на скамейку и как будто в недоумении начал вращать «головой». Генка показал пальцем на памятник. Кубик «не понял». Потыкал пальцем в землю, Кубик снова «не понял».

– Здесь мой папка, – наконец сказал Генка. – Он сломался. Можешь починить?

Кубик посмотрел в землю, замотал головой.

– Он не очень большой! – заблестели глаза у Генки. – Да, он не железный, но ты же чинил обивку в машинах? Она тоже не железная!

Кубик снова замотал головой.

– Ну, пожалуйста! Хоть ненадолго! – заплакал Генка, а потом стиснул голову руками и зажмурился изо всех сил.

И Кубик стиснул «голову» «руками», а затем сложился на скамейке в квадрат.