Главный соперник Наполеона. Великий генерал Моро
Шрифт:
Сражение при Гогенлиндене явилось жемчужиной в карьере Моро, и оно по праву считается самой яркой битвой эпохи революционных войн и не только.
Слава Моро! Он одержал победу, которая по своей значимости в анналах истории Консулата и Империи сравнима, пожалуй, только с победой Наполеона при Аустерлице. «Снег Гогенлиндена достоин солнца Аустерлица», — скажет позднее Эрнест Доде, биограф Моро.
Многие говорили, что настоящими победителями при Маренго были Дезе и Келлерман, а при Гогенлиндене — Ришпанс. Последний, имея на руках довольно общий приказ, сумел осуществить блестящий маневр, приведший к победе. Но и при Маренго, если бы не точно выверенная по времени атака кавалерии Келлермана, Бонапарт мог проиграть свою знаменитую битву.
По окончании сражения к Моро стали поступать рапорты от командиров дивизий с просьбой о поощрении и награждении героев сражения. В этом смысле особый интерес представляют выдержки из мемуаров Груши, в которых он ссылается на обмен депешами с Моро сразу после битвы. Вот одна из них: «5 декабря 1800 г. Я еще не успел узнать все факты подвигов и героизма солдат и офицеров моей дивизии, — пишет Груши, — проявленных в этом
Сообщаю, что моей дивизией взято в плен свыше 1200 пленных, среди которых генерал-майор Спанокки, а также 6 орудий… Предварительно доношу, что наши потери составили от 500 до 600 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести».
Отвечая на это донесение, 6 декабря Моро пишет: «Гражданин генерал, я получил ваш рапорт о деле при Гогенлиндене. Прошу передать всем солдатам и офицерам вверенной вам дивизии, что я восхищен их храбростью и доблестью, проявленными в этот прекрасный день. Полагаю, что в храбрости дивизия превзошла сама себя. Вне всякого сомнения, наградой будет служить признание ее заслуг республикой и лично мною. Жду от вас подробный отчет о боевых действиях и представление о награждении с указанием фамилий отличившихся, которое я с удовольствием поддержу».
В рапорте от 8 декабря, после описания боевых действий дивизии, Груши пишет: «…В 46-й полубригаде, сражавшейся с великим мужеством, отличился гражданин Сакре, старший аджюдан, который, увидев, что тиральеры его части заколебались и начали было отступать, собрал вокруг себя многих из них и с воодушевлением кинулся на неприятеля и, ударив во фронт, обратил его в бегство. Лейтенант Тюрпель захватил гаубицу; капитаны Одебо и Дардар шли во главе лишь части своих рот, но тем не менее принудили сложить оружие 160 венгерских гренадер и их офицеров; и, наконец, гражданин Фовар, фузилер, взял в плен генерала-майора Спанокки и, по просьбе последнего, любезно разрешил оставить ему кошелек с деньгами, чертежный прибор в бархатном футляре и прочие вещи. Прошу наградить этого храбреца почетным оружием». Напомним читателю, что до учреждения ордена Почетного легиона во французских революционных армиях было принято награждать отличившихся почетными саблями, кинжалами, пистолетами и другим оружием, как правило, с дарственной надписью. Далее Груши продолжает: «В 11-м полку конных егерей отличился гражданин Дюлембур, командир эскадрона, а также капитаны Морлан и Шевро. Прошу для них повышения в звании за проявленную отвагу. Бригадир Жиле, в ходе кавалерийской атаки, предпринятой его полком, прорвался в центр батальонного каре неприятеля, увлекая за собой конных егерей Шолена, Франсуа, Россиньоля и Лерсеваля, изрубил саблями всех, кто стоял на его пути, и первым взял гаубицу; другие его товарищи также захватили одну пушку. Этот батальон и пикет венгерских гусар прикрывали австрийскую батарею, но в результате стремительной атаки неприятельское прикрытие обратилось в бегство. Конный егерь Лефевр взял в плен баварского генерала и сопроводил его в наш штаб. Конный егерь Марвиль попал в плен, но убежал и, потеряв лошадь, весь день отважно сражался в пешем строю в составе 8-й полубригады. Этот факт подтверждает командир 2-го батальона 8-полубригады гражданин Обер. Ходатайствую о награждении вышеуказанных конных егерей 11-го полка почетными карабинами, а капитана Марвиля прошу представить к очередному званию — командир эскадрона.
4-й гусарский полк, беспримерная храбрость которого внесла существенный вклад в дело общей победы, представляет гражданина Жиро, суб-лейтенанта, который трижды ходил в атаку во главе своего взвода и захватил 13-фунтовую пушку у кромки леса Гогенлинден, получив ранение картечной пулей в ногу. Гражданин Плюмелен, трубач, первым помчался в атаку и захватил 7-фунтовую пушку с гаубицей, которые противник замаскировал в кустах, на выходе из леса. Эти и другие орудия защищал австрийский батальон, который также был опрокинут и рассеян. И, наконец, гусар Леклерк один захватил 7-фунтовую пушку, которую противник пытался спасти и вывезти по лесной дороге. Прошу, мой генерал, представить к повышению по службе суб-лейтенанта Жиро, а гражданина Плюмелена наградить почетной трубой.
108-я и 57-я полубригады, мужество которых вам хорошо известно, просили передать, что они лишь выполняли свой долг. Полагаю, вы, несомненно, оцените их скромность. Кроме того, вы уже выразили им свою благодарность в письме, адресованном всей дивизии.
Что касается меня, скромного от природы человека, то я не говорю ничего о себе лично в официальном рапорте. Замечу только, что во главе 46-й полубригады я имел счастье атаковать корпус противника, состоящий из 3000 венгерских гренадер, которым вначале сражения удалось оттеснить правый фланг моей дивизии. Груши бросился в штыки на этих солдат и всех взял в плен, вместе с их командиром генерал-майором Спанокки. Последний, в знак глубокой признательности за доброе обращение с ним, любезно попросил принять генералом Груши в подарок великолепный набор чертежных инструментов в бархатном футляре, который ваш покорный слуга с благодарностью принял».
Сражение при Гогенлиндене подробно разбиралось многими историками, но редко сравнивалось с Маренго. Несмотря на победу Моро, такие историки, как А. Тьер, В. Слоон и некоторые другие, ставили ему в вину то, что он наступал вдоль долины реки Инн от Кюфштайна до Мюльдорфа без какого-либо конкретного плана, не выбрав поля предстоящего сражения, не сконцентрировав в ключевом пункте все свои силы, а лишь ограничивался простыми демонстрациями. 1 декабря Моро подставил под удар левый фланг своей армии. Однако именно этот «просчет» явился выгодным преимуществом Рейнской армии, так как, отступая, этот француз как русский Иван Сусанин заманивал австрийцев в глубь лабиринта, который представлял собой лес и деревню Гогенлинден, расположенную на небольшой равнине
Кстати, вот как сам Наполеон описывает это сражение: «1 декабря, в понедельник, на рассвете, эрцгерцог Иоанн развернул шестидесятитысячную армию у подножья Ампфинге и атаковал дивизию генерала Гренье, у которого в строю было только 25 000 человек. Другая австрийская колонна, миновав мост у Крайбурга, наступала по направлению к Ахау, намереваясь атаковать тыл и правый фланг Гренье. Генерал Ней вынужден был вначале отступить под напором превосходящих сил неприятеля, но сгруппировался и перешел в контрнаступление, смяв восемь австрийских батальонов. Однако противник вводил в бой все новые и новые полки и, атакуя вдоль реки Изар, вынудил Гренье отступить. Этот маневр австрийской армии был правильно исполнен, и первый успех австрийцев предвещал новые, более значимые победы.
Однако эрцгерцог не смог воспользоваться полученным преимуществом, не провел стремительной атаки на корпус Гренье, который потерял лишь несколько сотен пленных и два орудия. На следующий день, второго декабря, австрийский главнокомандующий произвел незначительные изменения в диспозиции своих войск и дал время французской армии перегруппироваться и собраться с силами после первого удара. Эрцгерцог дорого заплатил за свою ошибку, которая явилась главной причиной его поражения на следующий день. 2 декабря Моро провел тщательную рекогносцировку местности и полагал, что у него достаточно времени, чтобы все дивизии успели подойти к полю завтрашнего сражения.
Эрцгерцог Иоанн, хотя и совершил грубую ошибку, потеряв весь день 2 декабря, не собирался упустить свой шанс 3-го. На рассвете австрийцы начали атаку, и диспозиции, сделанные французским генералом (здесь Бонапарт не называет имя Моро. — А. З.) с целью обеспечения соединения своей армии, оказались бесполезными. Ни корпус Лекурба, ни корпус Сен-Сюзанна не могли успеть к началу сражения, а дивизии генералов Ришпанса и Декана сражались поодиночке. Они прибыли слишком поздно, чтобы оборонять лес Гогенлинден. Австрийская армия наступала тремя колоннами: левая, численностью 10 000 человек (здесь Наполеон имеет в виду, что правая колонна, состоявшая из двух корпусов, представляла собой единое целое. — А. З.), атаковала в промежутке между рекой Инн и Мюнхенской дорогой по направлению на Альбахинг и Санкт-Кристоф. Центральная колонна, 40 000 строевых, двигалась по дороге, ведущей из Мюльдорфа в Мюнхен, через Хааг на Гогенлинден. По той же дороге следовали артиллерийский парк и обозы. Это была единственная дорога с твердым покрытием в данной местности. Правая колонна, 25 000 строевых, под начальством австрийского генерала Латура, наступала на Бурграйн. Дороги представляли собой сплошное месиво — обычное явление для декабря месяца в этой части Германии. Но правая колонна австрийцев шла практически по бездорожью, увязая в грязи. Снег падал большими хлопьями. Центральная колонна, за которой двигался артиллерийский парк и обозы, имея преимущество в скорости марша по шоссе с твердым покрытием (римская дорога, мощенная камнем. — А. З.), вскоре обогнала остальные и углубилась в лес Гогенлинден. Ришпанс, который должен был оборонять лес в Альтенпоте (Наполеон часто путал названия. Эта деревня не исключение. На самом деле речь идет о Майтенбете. — А. З.), не прибыл. Тем не менее колонна была остановлена у деревни Гогенлинден, которая служила опорным пунктом левого фланга Нея и расположением дивизии Груши. Французская боевая линия, полагая, что она находится под прикрытием, приняла первый удар на себя; несколько батальонов были опрокинуты и начали беспорядочное отступление. И тут на выручку поспешил Ней. Стремительная атака принесла смерть и смятение в авангард колонны, состоявшей из рослых венгерских гренадер. Генерал Спанокки был взят в плен. В этот момент авангард правой австрийской колонны начал спускаться с высот Бурграйна. Ней галопом поскакал на свой левый фланг, чтобы принять удар на себя. Его усилия были бы недостаточны, если бы генерал Латур поддержал свой авангард, но тот был в десяти километрах от него. Тем временем дивизии Ришпанса и Декана, которые должны были до рассвета выйти на исходный рубеж к деревне Альтенпот (Майтенбет. — А. З.), большую часть ночи блуждали в потемках по плохим дорогам и при падающем снеге, так что к утру оказались только у края леса Гогенлинден.