Главред: назад в СССР 2
Шрифт:
— Валечка? — я услышал в трубке усталый голос секретарши. — Скажите, какие новости? Есть что интересное?
— Евгений Семенович, наши ребята, похоже, вышли на след, — затараторила девушка. — Детей видели в парке аттракционов, оттуда они ушли с двумя мужчинами. Милиционерами — один из очевидцев рассказал, как те показали мальчишкам удостоверение.
— Интересно, — я был сбит с толку, хотя при этом в мыслях словно сработало какое-то смутное узнавание. — Но если это действительно так, почему школьников никто до сих пор не нашел?
— Не знаю, — упавшим голосом ответила Валечка.
—
— Слушаю тебя, Евгений Семенович, — первый секретарь, похоже, тоже ни разу за все это время не отдохнул.
— Анатолий Петрович, желающих очень много, нам нужен транспорт, — заявил я.
— А то я не в курсе, — ухмыльнулся Краюхин. — Милиция волнуется, патрульные доложили, что там у тебя чуть ли не митинг. И что, все искать собираются?
— Все, — подтвердил я.
— Будет тебе транспорт, Кашеваров, — сказал первый секретарь и повесил трубку.
Спустя несколько минут к площади начали подъезжать автобусы и машины такси. Разумеется, Краюхин не мог позволить лишить весь город транспорта, но на то, чтобы рассадить собравшихся, присланного хватило. А еще окрестности нашего здания заполонили разноцветные автомобили частников. Красные и желтые «Запорожцы», всевозможные «Жигули» и новенькие «восьмерки» с коротким крылом, синие и коричневые «Москвичи», «Ижи» и даже инвалидские мотоколяски СМЗ. Малюсенькие машинки, в которые с трудом поместятся два человека, и то скромных габаритов.
С момента, как мы с Бульбашом и Апшилавой спустились к людям, прошло от силы полчаса, но все опросники с описаниями пропавших были розданы звеньям поисковиков. Комсомольцы Котикова разделились и приняли на себя роль координаторов, особенно это оказалось кстати в автобусах, где народу набилось очень много. А еще мы теперь могли значительно сузить радиус поисков, потому что след нужно было брать в районе парка аттракционов. Надо будет перенаправить туда и все те группы, что ушли в другие районы…
Прежде чем я окончательно отпустил оказавшегося таким пробивным Котикова, мы договорились, что комсомольцы будут звонить в редакцию из будок с телефонами-автоматами и докладывать последние новости. Связь между отрядами планировалось поддерживать через таксистские рации, плюс подключились радиолюбители из компании нашего Хлыстова. А я, Бульбаш и девчонки уже займемся анализом информации. К нам присоединилась и Клара Викентьевна, которая наносила отметки на карту города — где видели мальчиков, где замечали что-то подозрительное. По всему выходило, что они должны быть где-то рядом с пресловутым парком аттракционов.
Положение осложняло то, что ребят увели какие-то темные личности, притворившиеся милиционерами — Эдик Апшилава был в этом железно уверен. И не потому, что советские стражи порядка, по его мнению, просто не могли обидеть детей. Нет, тут уже мы оперировали фактами — судя по скудным описаниям очевидцев, никто из андроповских милиционеров под эти портреты не подходил. Зато постовые получили ориентировки на подозреваемых, а криминалисты скрупулезно листали архивы в поисках похожих рецидивистов.
—
Его щегольские усики нервно дернулись, Эдика явно выбил из колеи тот факт, что кто-то кошмарит детей под личинами стражей порядка. И я его понимал — для следака фальшивые милиционеры были таким же злом, как для меня, журналиста, самодовольные мамкины блогеры и диванные аналитики, строчащие безграмотные посты в соцсетях. И дело ведь не только в правописании, можно и фразы типа «представляет из себя» простить, если сама подача профессиональная. Зачастую ведь люди пытаются словить хайп на громких событиях, не умеют работать с источниками, не проводят фактчекинг, плодя тем самым откровенную ложь. Причем нередко специально, в итоге дискредитируя нашу профессию. А ведь журналисты — это четвертая власть, и если такие горе-любители претендуют на любовь аудитории, жди беды. Только вот в случае информационной войны местного масштаба над детьми не висела гипотетическая гильотина. А вот преступники с удостоверением милиционера опасны именно своим притворством. Советские дети привыкли, что человек в форме или с красной книжечкой — это друг. И пользоваться этим невероятно гнусно, тут мы все были солидарны.
— Евгений Семенович! — пискнула Люда, вновь подменившая Зою Шабанову на телефоне. — Тут ребенка нашли, с которым такая же история приключилась. Мальчик, четвероклассник.
— Опа! — воскликнул Эдик. — Это же прекрасная зацепка! Девушка, вы адресок запишите, телефончик — в общем, все, что полагается.
— Хорошо, — покраснела Людочка, явно увлекшаяся красавцем следователем.
— Евгений Семенович, вас к телефону, — в кабинет вбежала ее подружка Катя.
— Кто? — удивился я.
— Какая-то девушка, — журналистка еле сдержала улыбку, потом хихикнула, тут же закрыла себе рот рукой, извинилась и убежала в приемную.
Я проследовал за ней, чувствуя спиной любопытные взгляды всех, кто присутствовал в кабинете. Что ж, ничего удивительного — главный редактор, который в свои сорок выглядел на полтинник, не только помолодел, но и обзавелся поклонницами. Так, наверное, думали Катя с Людой, да и Зоя Шабанова наверняка.
— Слушаю, — сказал я в трубку, уже догадываясь, чей голос сейчас услышу.
— Добрый вечер, Евгений Семенович, — у Аглаи Ямпольской обнаружилось удивительное свойство бодрить меня не хуже кофе. — Что у вас там происходит? Весь город на ушах стоит, слухи уже до того дошли, что вы лично там чуть ли не бандитов ловите.
— Ох, Аглая Тарасовна, — я вздохнул. — Надеюсь, что это не так, но похоже, что я слишком наивен. Вы ведь слышали, что дети пропали?
— Слышала, — ответила девушка. — В поликлинике начиная с обеда об этом только и разговоров. А у меня сегодня, как назло, дежурство на скорой, я даже к вам приехать не могу. Вырвалась вот только позвонить со станции, да и то еле пробилась. У вас прямо как Смольный.