Главред: назад в СССР 3
Шрифт:
Штатные журналисты меня тоже смогли удивить. Те, кто изначально воспринял мою идею co скрипом и даже в штыки, словно открыли в себе второе дыхание. Старички вроде Шикина и Метелиной наступали на пятки молодежи, a Евлампия Тимофеевна Горина, которую я уже почти списал, собрала приличную долю поддержки. Я понимал, что дело тут, скорее всего, в привычках многих читателей. Нравится, например, пожилому бригадиру ee стиль написания про пойменные луга, они и будет горой стоять. А вот Бульбаш, скажем, который меня чаще радовал, вдруг дал слабину, пропустив вперед Никиту Добрынина. Но интересней всего было узнавать, какие рубрики нравились читателям. И тут я видел, что большинство моих идей прижились.
Параллельно, пока мы копались в письмах и заполненных бюллетенях, Богдан Серафимович объяснил, в чем он сам видит помощь, o которой говорил. Мол, у меня полная свобода действий, но при необходимости он, Хватов, будет подключаться и разгружать меня организационно. Даже предложил вычитывать работы колумнистов, однако я вежливо отказался, сославшись на то, что хочу пока делать это сам. Хватов не настаивал, говорил, что тогда будет спокойно заниматься уже своей работой — в обкоме ему надавали кучу заданий идеологического характера.
На мой взгляд, Богдан Серафимович немного темнил — и так понятно, что его прислали за мной приглядывать. Не вмешиваться слишком уж откровенно, но при необходимости использовать все выданные в областном центре полномочия. Какие именно, думать пока не хотелось. Гораздо сильнее меня волновала предстоящая встреча c Сивым, которую обещал организовать Вовка Загораев. Я, конечно, не мог назвать себя знатоком улично-пацанской культуры, но тот факт, что лидер «хулиганов» согласился на поговорить не сразу, говорил o его более сильной позиции. С другой стороны, мог и вовсе послать лесом-полем…
— Евгений Семенович, на проводе Владимир Борисович Загораев, — сообщила Валечка, когда мой знакомый каким-то чудом прорвался сквозь сонмища желающих поучаствовать в заседаниях клуба «Вече». Я уж молчу o том, что Валетов c Трофимом-Душеведом привели еще нескольких таких же чудиков — искателя философских истин в картинах Николая Рериха, исследователя привидений и даже нашего местного андроповского криптозоолога. Кого тот пытался обнаружить, я так толком и не понял, вроде какую-то кикимору. А оба они — криптозоолог и Питер Венкман[1] местного разлива — при почтительном молчании поклонника учения Рериха просто чуть не вынули мне мозг, упрашивая выслать газетную экспедицию в детский дом в поселке Лесозаготовителей.
— Понимаете, Евгений Семенович, — убеждал меня типичный домашний сыч лет сорока пяти в индийском колючем свитере, — в наш материалистический век мы напраснейшим образом игнорируем тонкие материи… А между тем, внетелесные путешествия, которые практикует наш Электрон Сергеевич, доказывают существование нематериальных планов.
— Астрал! — подхватывал сам Валетов. — Эфир!
Мне пришлось принять всю эту эзотерическую компанию, потому что иначе я бы опять же нарушил собственный принцип. Я имею в виду демократию. Если есть люди, которым интересны тонкие материи, у меня нет права глушить их мнение. Иначе грош цена тому же клубу «Вече». А потому хотя бы из вежливости я и решил их выслушать. Тем более что — вот ведь казус! — криптозоолог и «гоустхантер»[2] умудрились-таки собрать каждый по полсотни подписей. И лишь скромный поклонник художественной философии пока не снискал достаточное число сторонников в нашем Андроповске.
— Я все понял, товарищи, — чтобы поскорей, но при этом вежливо
Простая техника, которую рекомендуют психологи: подчеркни авторитет своего собеседника и попроси у него совета в том, что он считает личным коньком. И ведь сработало — все просто наперебой, причем без всякого страха и стеснения, начали предлагать мне самиздат. Оказывается, и на такую тему в Союзе были подпольные рукописи. Пришлось делать многозначительный вид и прятать пухлые папки, аккуратно перевязанные тесемочками, в ящик стола c клятвенным обещанием прочитать самым внимательным и вдумчивым образом.
Паранормальщики, в чью компанию затесался и народный стихотворец Трофим-Душевед, ушли, невероятно довольные встречей. А я смотрел им вслед и думал, что их странные выступления могут стать настоящим тестом для многих советских людей. Проверкой на логику, доверие и еще множество разных триггеров. А что особенно важно, это будет своего рода лакмусовой бумажкой для того, что я делаю. Что выберут читатели? Красивые истории, которые добавляют в жизнь ярких красок, или сухие истории физиков, которые попробуют найти научное обоснование для этого сборника странностей?
В конце концов, я ведь хочу подготовить читателей к информационной лавине излета перестройки. А там этого добра будет просто навалом.
Загораев назначил время и место, куда нужно будет подъехать, предупредил, что никого в подробности встречи посвящать не нужно, и поспешил отключиться. По его голосу стало понятно, что лидер «центральных» напряжен, и это невольно передалось мне. А еще я вспомнил, что меня охраняют конторские, и понял: может получиться неприятный конфуз.
— Евсей Анварович? — спросил я, уже прекрасно понимая, что разговариваю именно c Поликарповым.
— Доброго дня, Евгений Семенович, — поприветствовал меня чекист. — Вы ведь явно звоните мне не для того, чтобы пожелать приятного аппетита?
— И для этого тоже, — я поддержал его шутливый тон. — А заодно так, промежду делом, хочу узнать, известен ли вашей многоуважаемой фирме некто Сивый. Слыхали?
— Ведем наблюдение, — буднично подтвердил Поликарпов. — Хотите взять интервью у лидера неформальной уличной группировки?
— Пока еще нет, — парировал я. — Но если он вдруг согласится, я вам сообщу.
В своей прошлой жизни я читал множество статей и научных работ по уличным субкультурам, a также пацанским бандам, дерущимся за асфальт. Что-то в голове осталось, другое забылось, но помимо прочего я помнил одну из версий, что это явление было придумано в кабинетах на московской Лубянке. Несерьезный вариант заключался в том, что контора «троллила», то есть дразнила МВД, так как ведомства были не в ладах. А более авторитетное мнение гласило, что уличные группировки c их военизированной структурой эдакого «государства в государстве» были своего рода социальным экспериментом. Теория конспирологическая, но в нее достаточно просто поверить, если задуматься, почему разрастание банд вообще допустили. Хотя могли придавить в зародыше. В том числе и у нас, в Андроповске-Любгороде. Вот только был еще и третий вариант: банды просто-напросто упустили, потому что этого явления в Советском Союзе «не было». Как СПИДа, наркомании и серийных убийц. Потом спохватились, но поздно. Хотя придуманная для борьбы c группировками структура РУБОП[3] была по-настоящему легендарной.