Главы Апокалипсиса. Начало
Шрифт:
Падение было удачным, только голова немного кружилась – несильно ударился о ствол дерева.
Вокруг, словно перенесенные из сказки неведомой могущественной силой, стояли старые, скрюченные мертвые деревья. Их кора была серой, словно покрыта пеплом, а ветви опутала паутина. Увиденное мной настолько не вписывалось в сознание, что я даже ущипнул себя, но тотчас вспомнил рассказы, в которых говорилось, будто есть такие места, где что-то с чем-то соприкасается, и где выдумка становится реальностью. Пройдя сквозь сказочный лесок, я увидел проход – другими словами не назвать это явление: два длинных ровных
Легкий запах дыма привлек мое внимание, и в скором времени вышел я небольшое открытое пространство. Посреди живописной поляны (столь много цветов разных и трав зеленых росло на ней) горел небольшой костерок, подле которого сидел древний старец с белыми, словно изморозь, длинными волосами и бородой. И хоть шел я неслышно, да спрятался за сосною великой, что росла в ста шагах от старца, он повернулся в мою сторону и отчетливо промолвил: «Выходи, коль не разбойник и не злой человек, гостем моим будешь. Что прячешься?»
И вышел я из-за древа могучего и, приблизившись к старцу древнему, стал, будто вкопанный, и поклонился, прижав руку к сердцу.
— Долгих лет тебе, дедушка, здравия и удачи в пути нелегком.
— Давно не слышал речи такой из уст горожанина, садись, вот и место тебя ждет. Чай, правды-то в ногах не много сыщешь…
Старец указал мне рукой на землю, а сам принялся помешивать в котелке что-то, благоухавшее изысканными ароматами.
— Дедушка, у нас тут дом недалече стоит, пойдем. Хоть какой-никакой, а кров.
Старик усмехнулся.
— Чем же тебе лес-то не угодил? Мягче коленей матери, только земля сыра.
Задумался я тогда над словами мудрыми, а старец хитро улыбнулся, достал кружку глиняную и налил в нее из котелка жидкость темную.
— Испей-ка навар из трав лесных, что природа нам подарила. Испей и получишь силу богатырскую, а я тебе судьбу твою поведаю, где напасти какие ждут…
— Спасибо тебе, дедушка, за дар твой бесценный, только рано мне про судьбу свою знать, чай, не дорос еще…
— Быть посему. Пей, не то остынет и силу ветер развеет.
Испил я напиток чудотворный, и померк свет в глазах моих ясных, и упал я на землю мягкую, и испустил дух свой…
Струи воды, словно розги, больно хлестали меня по лицу, было трудно дышать, я начал задыхаться. Попытался расстегнуть пуговицы на форме, но они уже были расстегнуты. Я встал на колени, разорвал на себе майку, но и это не помогало – так хотелось дышать. Тогда я закричал: «ААААААААААААААААААА!»
И не слышно стало шума дождя, и крик мой слился с громом, и стал подобен ему – столь глубок он был, ибо не из тела шел, а из души.
— Кричи! Что есть мочи кричи! Очисти душу свою от грехов своих.
Голос был полон вековой мудрости и слышался отчетливо и ровно. Голос исходил отовсюду. Силы оставили меня и я упал на землю.
«Проси силу у Земли–Матушки и Леса–Батюшки!» –
«Земля–Матушка, Лес–Батюшка, наделите меня силой богатырскою!» – я почти задыхался, слова сами собой вылетали из моего рта. Я встал на четвереньки и мне показалось, что земля вздрогнула под моими руками, а деревья закачались от невидимого ветра.
— Встань же с колен – негоже воину на коленях, валяться.
Я поднялся с четверенек.
Для «воина» я выглядел слишком жалко: весь мокрый, в грязи, с разорванной майкой и еще не убравшимся пузиком – этакий растрепанный «хомяк–убийца». Сознание мое стало чистым и четким. Я знал, что мне делать, как поступать. Части многолетней головоломки соединились воедино и стали осознанными.
Порыв ветра сбил меня с ног, я покатился по земле и ударился о ствол упавшего дерева. Передо мной на листьях лежал мой крестик, я поднял его, поцеловал и надел обратно на шею.
Пора возвращаться. Где же этот чертов тоннель? Значит, рассказы о параллельных мирах – правда. Не может быть, чтобы я один там побывал. Хорошо, что психбольницы разрушены, иначе меня давно бы уже накачивали наркотиками, а психологи делали бы из меня траву. Ничего, мир рано или поздно должен был уничтожить серое общество, подогнанное под стандарты.
Не оглядываясь, я брел домой и уже скоро стоял у беседки. Я почувствовал слабость и присел на скамейку. Чая не хотелось.
Открыв глаза, я понял, что спал. Слава Богу! Это сон! Светит солнце, наверное, еще утро, я не был в лесу, и надо бы набрать трав для чая… Взгляд мой упал на печку – а может, и не сон – глиняная кружка стояла на самом краю верхнего кирпича. Кружка не просто стояла, а стояла так, что казалось, будто стоит она на воздухе. Почему? Потому что примерно одна пятая донышка стояла на кирпиче, остальная же часть находилась в воздухе – наверное, массивная ручка сместила центр тяжести. Как только я подумал про центр тяжести, кружка упала на землю дном вверх. Я подошел и попытался ее поднять, но сделать это мне не удалось – кружка рассыпалась на множество маленьких осколков. За печкой стоял пакет, полный трав.
Вот так дела – это не сон… По крайней мере, не все сон. Капля пота скатилась по лбу и повисла на брови, пытаясь сорваться в глаз. Я поднял руку и вытер пот – огромная шишка над правым глазом показала, что падал я тоже не во сне. Прямо, как в старинном фильме «Иван Васильевич меняет профессию».
Я встряхнул головой и пошел за водой. От работ по дому меня еще никто не освобождал.
Глава 15
Набрав воды, я отправился домой. Тяжело, но, как говорится, без воды «и ни туды, и ни сюды».
Тихое злобное рычание мгновенно заставило меня напрячься и, не раздумывая, запустить в источник звука свою нелегкую ношу. Небольшая собака царской породы, а проще говоря, пекинес, пыталась вытащить из куста остатки человеческой ноги. Пыталась, пока сумка с десятком наполненных водой полторашек просто–напросто ее не раздавила. Вот так иногда заканчивается жизнь маленькой бессмысленной собаки–людоеда, собаки–падальщика. Царская порода… Конечно, царская! Когда вокруг из еды, есть только останки людей, как ей не быть царской? Все хотят кушать.