Глаз дьявола
Шрифт:
Недослушав странный голос в своей голове, Василий, обезумевший от всего происходящего, сжал её ещё крепче руками и громко закричал:
– Да-а, я сог-ла-сен! На всё-ё сог-ла-сен!
– Ну что ж, ты сам выбрал, – уже спокойнее произнёс голос. – Теперь убей своего приятеля.
Василий открыл глаза. К его удивлению, он был абсолютно трезвый, словно совсем недавно не пил водку и не курил траву.
«Приснилось» – решил он и потёр руками глаза. – «Ну, само собой, приснилось. Под травой и не такое бывает, а тем более вперемежку с водярой».
Кривошеев
– Убей его! – в голове, словно раскат грома, раздался оглушительный крик. – Убей!
Схватив со стола нож, обезумевший Василий подбежал к спящему товарищу и начал наносить удары ему в спину.
Кровь струйками стала сочиться из многочисленных ран.
– Молодец, – обрадовано заявил голос. – А теперь подожги дом! Пусть все думают, что это ты сгорел в пьяном угаре. Главное, когда будешь уходить, не забудь взять с собой стеклянный шар. Отныне ты должен беречь его больше собственной жизни. А уж о её безопасности позабочусь Я.
Василий взял шар, всё это время, лежавший на столе, аккуратно завернул его в какую-то тряпку и положил в спортивную сумку. Сверху накидал разной одежды. Обшарив карманы убитого им приятеля, вытащил из них ту часть денег, что после делёжки досталась Малому, и запихнул себе в карман. Выйдя тихонько во двор, дошёл до своих стареньких «Жигулей», открыл багажник, положил туда сумку и, забрав канистру с бензином, вернулся в дом.
Облив бензином труп своего бывшего приятеля, он стал плескать из канистры на стены, на стол, на стулья, на какой-то хлам, лежащий в углу. Когда канистра опустела, он взял из стопки старых газет, стоявшей возле печи, несколько штук и скрутил их в виде факела. Достав из кармана зажигалку, поджёг. Бумага вспыхнула жёлтым пламенем. Бросив факел в бензиновую лужу на полу, быстро вышел из дома.
На улице была глубокая ночь. Приятный тёплый ветерок дул откуда-то со стороны леса. Стрекотали сверчки. Где-то вдалеке крикнул филин, словно почуяв неладное. Кроваво-красная луна висела на чёрном небе.
Василий открыл дверь «Жигулей», ещё раз посмотрел в сторону своего дома, сплюнул и залез в салон. Повернув ключ в замке зажигания, выжал педаль сцепления, переключил рычаг коробки скоростей. Плавно отпустив сцепление, нажал на педаль газа. Старый железный конь фыркнул и тронулся с места.
Так как дом Кривошеева стоял на самом краю деревни, он, не привлекая к себе внимание (Не считая гула мотора автомобиля), с выключенными фарами, выехал на объездную дорогу, которая как раз проходила возле его дома.
Отъехав несколько десятков метров, в зеркало заднего вида, Василий увидел, как над
Никакого сожаления о содеянном у Кривошеева не было. Никакие муки совести его не мучили. У него теперь есть тот, кто его оберегает. А с такой защитой ему ничего не страшно. Он может всё. Главное слушаться голос в голове.
ГЛАВА 2
Всё семейство Брянцевых: отец – Антон Валентинович, пухлый мужичёк с красным лицом, сорока лет отроду, держащий пару магазинчиков, торгующих продуктами питания; мать – Светлана Андреевна толстая дама с отвратительным вторым подбородком (В её-то тридцать шесть лет), домохозяйка, и пятнадцатилетняя дочка Катя, избалованная школьница, сидели за обеденным столом, завтракали, когда в дверь позвонили.
Выбравшись из-за стола, Светлана Андреевна, пыхтя, как какая-то старуха, пошла в прихожую открывать дверь. Открыв первую дверь, она, тяжело дыша, посмотрела в глазок. Тёмный силуэт мужчины стоял в ярком свете солнечных лучей.
– Кто? – громко спросила Светлана Андреевна.
– Светуль, это я Васятка, – ласково отозвался из-за двери мужской голос.
С минуту покопавшись дверным замком, женщина открыла дверь. На пороге стоял высокий мужчина в сером просаленном свитере и в чёрных джинсах. На ногах гостя были грязные ботинки. На плече висела спортивная сумка.
Осмотрев гостя, Светлана Андреевна скривила недовольное лицо.
– Гляньте-ка, кто это! – ехидно произнесла она.
– Здоров, сеструх, – улыбнувшись, сказал Василий.
– Чего припёрся?
– Мне бы несколько деньков перекантоваться, – заискивающе ответил Василий.
– Перекантоваться ему, – передразнила Светлана Андреевна. – А больше тебе ничего не надо?
– Ещё бы помыться, – промямлил Василий.
– Перекантоваться, помыться. Может тебе и стопочку налить? – издевательски сказала Светлана Андреевна.
– Если нальёшь, не откажусь, – Василий расплылся в улыбке обнажив жёлтые зубы.
– Не откажется он. Только кто ж тебе нальёт? – фыркнула Светлана Андреевна. – Ладно, проходи. Только ботинки свои тут под навесом оставь. У меня ковры.
– Так сопрут же, – хихикнул Василий.
– Кроме тебя, бандитов тут нет.
Кривошеев снял грязные ботинки. Поставил их возле двери. И зашёл внутрь.
Светлана Андреевна хоть и являлась сестрой Василия, но сводной. Ещё когда Василию было лет пятнадцать, его отец закрутил роман с коллегой по работе, одинокой женщиной, у которой была маленькая дочка Светочка, и, оставив семью, ушёл к ней. Где-то через год мать Василия умерла, и перед отцом встал выбор, либо отправить сына в детдом, либо забрать себе и потерпеть пару лет до его совершеннолетия. Как-никак всё же родная кровь. А затем выгнать его взашей на вольные хлеба. Он выбрал второй вариант.