Глаз Эрлика
Шрифт:
– Похоже на то. И вдобавок древний. Наверное, он стал хрупким. А тот, что у тебя на боку, принадлежит... принадлежал одному из тех, кого мы преследовали.
Конан кивнул.
– Надеюсь, вы служите не такому господину, который даст честному человеку уйти обезоруженным.
"Только попробуйте", - подумал он, в то же время надеясь, что воины не станут нападать на него.
Предводитель пожал плечами:
– Нет, нет, оставь его себе. Однако боюсь, что мы служим господину столь скаредному, что нам придется обыскать вьюки на твоей лошади.
Конан притворно вздохнул:
–
– Ту женщину? Не представляю себе почему. Недружелюбная сука!
– Это точно!
– усмехнувшись, кивнул Конан. Мужчина среди мужчин, говорящий о женщине.
– Она такая! Ее бывший господин там, в Шадизаре, не очень-то расстроился из-за ее исчезновения. Но он хочет вернуть несколько мелочей, которые она прихватила с собой. Вы заметили хорошо нагруженного вьючного верблюда?
– Значит, она нам соврала, и как ты, так и мы гонимся за ворами! Ну, я сожалею, но нам все же придется обыскать твои вьюки. Э... откуда, говоришь, ты приехал?
– Из Шадизара... Или из Киммерии.
– Киммерии. Где-то на севере?
Конан кивнул.
– Погодка там немного холодновата, хотя, признаться, сейчас-то я был бы ей очень рад. Я отправился в более теплые края поискать счастья и нанялся телохранителем к одному богачу в Шадизаре. Если я сейчас не догоню Испарану, то вполне могу сделать это и после, а могу и вовсе не делать.
– Проверьте вьюки, - приказал предводитель туранцев, и двое его людей занялись этим. Он окинул Конана оценивающим взглядом.
– В Самарре будут всегда рады человеку, который работал телохранителем и убивает двух человек, застигших его во сне врасплох. Конечно, если он захочет носить один из таких шлемов.
– И коснулся своего шлема.
– Неужели северянина с моим выговором и голубыми глазами примут на службу в Туране?
Предводитель сделал утвердительный жест.
– Конечно. Люди, умеющие обращаться с оружием, везде найдут работу. Камбур вот, например, из Иранистана.
– Запомню, - пообещал Конан и дважды переспросил имя командира и попытался запомнить его получше - Арсил из Самарры.
Пятнадцать минут спустя киммерийцу намекнули, что ожерелье, кубок и часть жемчуга должны перейти к солдатам. И кинжал с инкрустированной самоцветами рукоятью тоже.
– Они были заявлены как пропавшие, да притом человеком, обладающим богатством и властью, - сообщили ему.
– Другие вещи в нашем списке не числятся, и на вора ты не похож. Должно быть, они твои.
– И Арсил из Самарры подмигнул.
– Воистину, - поддержал его Конан.
– Я считаю, что пять этих золотых монет принадлежат вашим воинам. Должно быть, вы обронили их.
– Хмм. Поскольку они самаррийские, должно быть, ты прав. По одной на каждого, ребята. Было очень приятно иметь с тобой дело, киммериец.
– Я лишь признаю, что это добро не мое. Мой вьюк стал полегче. А мне еще долго гнаться за Испараной. Неужели нет никакого пути в обход этих холмов или более быстрого пути через них, чем тот, каким следует она, пути, которым приехали вы?
Туранец мрачно нахмурился и покачал головой.
– Конан, такой путь есть. Он петляет, идя на подъем, сразу за тем прародителем всех валунов.
Конан вопросительно посмотрел на воина, и тогда Арсил с неохотой продолжил объяснения.
– С вершины вот того первого горба видна лощина - ущелье, рассекающее насквозь остальные холмы. Оно сотни лет служило проходом через эти Драконьи горы. И оно выглядит очень соблазнительно. Многие поддавались искушению. Но это ущелье полно призраков или населено... чем-то. За последние десять лет, когда в нем началось твориться неладное, из тех, кто вошел в ущелье, стремясь срезать путь через горы, вышло ровно двое. Оба выбрались оттуда израненными и обезумевшими. Их свели с ума демоны этого ущелья! Один что-то бормотал о нежити, прячущейся в песке, и теперь эту лощину называют Ущельем Песчаной Нежити. А кости всех других, заехавших в нее, лежат там... хотя их скакуны всегда спасаются. Не искушай судьбу, Конан из Киммерии. Двигайся через холмы и держись подальше от ущелья с демонами, потому что оно кратчайший путь в ад.
– И никто не вторгался туда крупными силами? Ты ничего больше о нем не знаешь?
– Борода Тарима! Разве этого мало?
– Да... спасибо тебе, Арсил из Самарры. Мне пора ехать. Придется целый день скакать по этим проклятым холмам!
– Почти целые сутки, - заверил его туранец, кивая.
– Но меньше чем в двух днях пути за ними лежит прекрасный большой оазис. Отдохни там и прикинь, как тебе повезло, что ты повстречал нас и избежал того манящего пути в ад! Желаю тебе успешной поимки твоей женщины!
– Она не моя...
– Тогда сделай ее своей, приятель, - пусть лишь на время!
– И, развернув коня, Арсил присоединился к своим воинам. Они отправились на север.
Туранцы поехали дальше, решив попробовать вернуть остальное добро, украденное в Самарре. Конан не видел никаких оснований говорить им, что он отошел от Оазиса Смерти на сто шагов и закопал там самое лучшее из содержимого вьюков непокорных верблюдов.
Поднимаясь на первый каменистый холм, его лошади постоянно оскальзывались, спотыкались. Конан счел более удобным спешиться и вести коней в поводу. Спуск на другой стороне оказался не легче, и к тому времени, когда он добрался до узкой долины, разделявшей первый и второй холмы, он уже знал, что непременно свернет в ущелье.
Забравшись в седло, он проехал немного на запад и вступил в длинную, довольно широкую лощину, увиденную им ранее со склона холма. Он, конечно, верил в демонов и духов, но также безоговорочно верил в себя. И он спешил.
Глава 6
ПЕСЧАНОЕ ЧУДОВИЩЕ
Глубокая расселина, по которой ехал Конан, могла быть прорубленной единым ударом меча великана при условии, что клинок будет изогнутым и немного волнистым. Должно быть, это ущелье давным-давно пробили ревущие вспененные воды. Никакая это не долина, а трещина в земле, по которой могло проехать не больше трех всадников в ряд. Гигантские камни серого и коричневого цветов, пронизанные вкраплениями или прожилками красного и охрового цвета, были в три раза выше всадника. Неприступные стены, казалось, угрюмо взирали на одинокого всадника и его двух лошадей. Конан держался левой стороны, пользуясь хоть мизерной, но тенью.