Глаз вечности
Шрифт:
Молва считала Престол Мудрости абсолютно неприступным, но это было не так. По молодости честолюбивый Аморн целыми днями просиживал в огромных подземных книгохранилищах Гендиваля, изучая те сведения, что пригодились бы ему в будущей борьбе за власть. Однажды он наткнулся на полуистлевший дневник самого Искандера. Верховный родоначальник Тайного Совета сообщал между прочим о двух сокровенных убежищах в Гендивале, куда он любил удаляться, если хотел спокойно поразмышлять. Одним из таких укромных уголков являлась пещера над Верхним озером, скрытая от глаз выступом скалы. Юноша как-то заглянул туда: зябкая, сумрачная дыра. Другое пристанище таилось у самой вершины великого холма; все
Отступник не раз дивился тому, что никто больше не додумался разыскать это место. Тьфу, эти сытенькие, самодовольные чародеи даже не задавались вопросом, почему холм зовется Престолом Мудрости! Может, Аморн в чем-то и не прав, но кто-то должен был растревожить это застоявшееся от лени болото! Чародеи посланы в этот мир, чтобы учиться и развиваться вместе с ним, а не жиреть в тихой заводи Гендиваля, изо всех сил подавляя прочие земли в их стремлении к новому.
Для скалолаза, который пользовался лишь одною рукой и часто вздрагивал от боли в боку, восхождение оказалось делом непростым, но вполне возможным – особенно если точно знать, как идти. Архимаг с трудом пробирался сквозь колючие заросли, где нужно, расчищая путь мечом. На более крутых участках приходилось карабкаться по еле заметным уступам и выемкам в скале, иногда подтягиваясь на ветвях деревьев – тут уж клинок убирался в ножны. Аморн прерывисто дышал и то и дело морщился, но все же счастливо улыбался. Какая приятная перемена – после долгого корпения в душном кабинете размяться на воздухе, хоть на время отвлечься от грустных сводок о смертях и прочем лихе!
Рука радовалась твердому, надежному камню и шершавой древесной коре. Бодрящий ветерок пощипывал кожу. Аморн с наслаждением вдыхал тонкий аромат осени, разлитый в воздухе, точно струи хрустального горного источника; запахи леса перемешивались друг с другом, опьяняя рассудок, веселя сердце: сладкий мускус отсыревшей земли и опавших листьев, дурманящий зеленый дух мягких мхов и папоротников, что растут в самых потаенных чащобах, и диковинное пряное благоухание цветов, пламенеющих по склонам золотыми гроздьями.
Деревья таинственно перешептывались на ветру, звенящем от птичьего пения – и менее благозвучного пререкания крикливых дроздов, поднявших гвалт из-за багряных плодов рябины. Природа устроила подлинно роскошный пир в преддверии голодных месяцев скупой зимы. Из-под влажной листвы кое-где выглядывали крепкие шляпки грибов; на изогнутых стволах архимаг заметил причудливые наросты чаги. Темные, сверкающие гроздья спелой ежевики сами просились в рот, и ветви лещины гнулись до земли под тяжестью орехов. Аморн уже и забыл, как много времени прошло с последнего, на скорую руку завтрака. Не устояв перед столь щедрыми дарами, правитель начал потихоньку набивать карманы.
И вот желанная цель достигнута. Чувствуя, как гудят натруженные мускулы и ноют свежие ссадины на коже, расцарапанной колючими кустами, архимаг осмотрелся по сторонам. Под крутым пиком Престола Мудрости расстилался настоящий висячий сад, точнее, луг. Изумительно ровное зеленое плато резко выдавалось вперед из каменистого обрыва. Посередине возвышался одинокий дуб-исполин совершенно немыслимой формы, король и старейшина всех деревьев. Вознесенное над суетой, уединенное место неодолимо околдовывало человека своей ясностью, покоем и чистотой. Единственными звуками здесь были птичьи трели, доносящиеся из далекого леса, пение ветра в сочной траве да шелест бронзовеющей листвы, что поверяла облакам свои секреты.
Аморн прошел по лугу, неслышно ступая по мягкому изумрудному ковру. Вековое древо, должно быть ровесник этого мира, излучало глубокое спокойствие, которое подобно бальзаму исцеляло всякую боль воспаленного разума. Благоговейно приблизившись, усталый пилигрим прижался ладонью к живому стволу. Их души слились воедино,
Словно зачарованный, Аморн долго стоял, закрыв глаза, и лишь потом со вздохом отнял ладонь. Любимое «кресло», образованное из двух затейливо переплетшихся корней, как и в далекие прежние времена, приняло путника в уютные объятия. Отсюда открывался вид на просторы Нижнего озера и весь Гендиваль. Обнажив клинок, архимаг положил оружие рядом на траве: сработала одна из неистребимых привычек лорда Блейда, от которой уже и не хотелось избавляться. Аморн откинулся назад, к древесному стволу, и позволил волнам безмятежности омывать свое тело и рассудок, как некогда, еще в легендарную эру, поступал великий зачинатель Совета чародеев.
«И сколько же людей, интересно, проведали о чудесном убежище за долгие столетия? Пожалуй, немногие. Ведь я так и не нашел в архивах других упоминаний, хотя это как раз неудивительно. Я тоже не слишком распространялся о своей находке. Одна лишь Авеола бывала здесь, но она поклялась хранить тайну».
Архимаг подкрепился грибами и ягодами, собранными по пути наверх. Вскоре веки его отяжелели, и путник блаженно смежил их. Как хорошо отрешиться от всех забот. Как хорошо после трудной борьбы вкусить безопасность!
«Ну и ну! Отступник тоже знает о секретном убежище? Занятно».
Такуру-то, понятное дело, наведывались сюда и раньше. Оборотни – вечные изгои Тайного Совета, сосланные на задворки Гендиваля, изучили каждый дюйм в этих краях. Но чтобы гнусный изменник… Впрочем, Вифанг, что следовала за жертвой словно тень, его выбор только порадовал. Удачнее просто не могло сложиться! Обессилевшая, сонная добыча, и вокруг ни души. Даже тело прятать не придется – Аморн так любезен, что позаботился и об этом! Наемная убийца злорадно захихикала. Кому придет в голову искать останки безумца неприступном Престоле Мудрости? Надо бы подговорить Сивильду распустить слух о тайном бегстве изменника: мол, посеял семена раздора среди чародеев и благополучно скрылся, как он уже сделал однажды.
Нет Аморн все же не в своем уме: ушел один-одинешенек никого не предупредил. Слишком опрометчивый шаг для человека, заполучившего столько недругов.
Значит, не зря она выслеживала его, выжидая своего часа! Самозванец и не подозревал, что такуру видела каждый его шаг оборачиваясь то маленьким деревцем, то птицей на ветке то легкой тенью на траве. Сейчас, когда отступник поудобнее устроился в «кресле», у скалистой стены неприметно вырос молодой падуб. Шелестя сочной темной листвой, убийца наблюдала за новым архимагом. Рано или поздно он расслабится и сладко задремлет. Какую же форму принять для осуществления задуманного? Что быстрее всего заставит изменника утратить бдительность? Как только жертва сомкнула веки, оборотень осторожно запустила мысленные щупальца в отдыхающий разум. Ответ нашелся почти мгновенно. Перевоплотиться оказалось и того проще.
Грезы унесли Аморна в прошлое. Он снова был простодушным, мечтательным юношей, не знающим ни сомнений, ни мук совести. Милая Авеола взошла на плато вместе с возлюбленным, и теперь они сидели на волшебном лугу, согретом жаркими лучами летнего солнца, под сенью дуба-великана. Девушка нежно приникла к Аморну, а его рука обнимала ее за плечи. Счастливая пара шепталась о дорогих сердцу безделицах, глядя на расстилавшуюся далеко внизу равнину.
Внезапно райское видение замерцало неким приглушенным светом и угасло. Спящий распахнул глаза. Медовое сияние лета сменилось серебристой позолотой осеннего полудня. Авеола исчезла. Но что это? Заросли на краю лужайки зашелестели, и на ласковую траву ступила она. Неужели мечты оживают. Архимаг зажмурился и потряс головой, чувствуя, что заблудился между сном и реальностью.