Глаз ведьмы
Шрифт:
— Поверхностных повреждений или ранений не нашли. Скорее всего, кровь чужая. Водитель «скорой» говорил, там страх что творится! А больной без сознания.
— Понятно.
Делать тут явно больше нечего. Надо возвращаться в отделение и готовиться к приему Серова. Впрочем, свободные боксы всегда готовы. После рентгена подполковника наверняка поднимут в реанимацию, и дежурный врач будет сопровождать его, пока не сдаст с рук на руки.
Никишин закрыл удостоверение и положил его на край стола. Повернулся, чтобы уйти, и тут его взгляд упал на модные туфли раненого, небрежно брошенные
«Снашивает преимущественно по внешнему краю, — машинально отметил врач. — Кажется, где-то я читал, что именно так снашивают обувь люди, отличающиеся независимым характером, предприимчивостью и смелостью. То есть натуры деятельные и храбрые. Любопытно узнать, во что же этакое вляпалась эта деятельная натура? Хотя лучше никогда не знать подобных вещей, а жить по старому принципу: каждый кулик на своем болоте велик!»
В отделение Валерий Николаевич вернулся как раз перед тем, как привезли на каталке Серова, до горла укрытого простыней.
— Зачем закутали? — поморщился Никишин и откинул застиранную ткань.
Как он и ожидал, Сергей Иванович оказался мужчиной крепкого сложения, с хорошо развитыми мышцами и, надо полагать, высоким. Сейчас, когда он лежал на каталке, определить его истинный рост было трудно. С помощью медбрата и дежурной сестры раненого переложили на кровать, прилепили к широкой груди датчики и включили монитор — теперь хитрая японская машина проследит за пульсом, давлением и частотой дыхания подполковника, регистрируя каждое сердечное сокращение и передавая все на компьютер в ординаторской, а при малейшей опасности подаст сигнал тревоги.
— Что рентген? — начальник отделения пальцами осторожно приоткрыл правое веко больного и заглянул в зрачок.
— Обошелся без переломов, — ответил Кульков. Он сегодня дежурил в приемном покое. — Повезло мужичку, там, говорят, практически всех в лепешку, а вот он и еще один майор остались живы.
— М-да? — неопределенно промычал Никишин и маленьким фонариком-карандашом посветил в глаз неподвижно лежавшего Сергея. — Смотрите, Владимир Викторович, он не реагирует на свет! Зрачок не сужается.
Кульков наклонился и посмотрел через его плечо. Выпрямившись, уверенно сказал:
— Я полагаю, надо диагностировать как состояние средней тяжести. Все кости целы, в том числе и черепные, ранений нет, но наверняка имеется сотрясение мозга, о чем свидетельствует потеря сознания на несколько часов. Потом несомненно проявится амнезия, которая быстро исчезнет.
В принципе тощенький, похожий на подростка Володя Кульков прав, но ему не звонил начальственный баритон и он не имел еще такого опыта, как майор Никишин, решивший дать урок молодому коллеге. Иногда полезно слегка охладить горячие головы. Помогает прочувствовать должную дистанцию.
— Вы полагаете? — скучно переспросил Валерий Николаевич. — Ну что же, посмотрим.
Никишин прослушал стетоскопом трудную клетку Серова, взял его запястье и стал считать пульс, словно не доверял монитору, ежесекундно показывавшему на экране, как бьется сердце. Потом вынул из кармана специальный узкий пенал, развинтив его, достал длинную иглу и методично,
— Вот видите? Видите? — полушепотом, словно приглашая Кулькова в сообщники, приговаривал Валерий Николаевич. — Типичная мышечная атония! Видите?
— Вы хотите сказать?.. — Кульков поправил сползавшие с потной переносицы очки.
— Правильно, — с видом профессора, наконец услышавшего от студента верный ответ, важно кивнул начальник отделения. — Состояние тяжелое! Отметьте: у него обездвиженность, нет нормальной реакции зрачков. И без стетоскопа налицо нарушения дыхания, а тут, — он показал на монитор, — ясно видно брадикардию. Посчитайте пульс больного! А вы говорите, состояние средней тяжести. Сейчас мы его подключим к аппарату и потом начнем разбираться. Кстати, в приемном покое видел его удостоверение. Он же из городского управления. Почему его привезли к нам?
Вопрос был задан на всякий случай, чтобы лишний раз прикрыться, если вдруг начнутся какие-то разговоры. Чистосердечный Кульков непременно вспомнит, как внимательно отнесся к поступившему больному опытный Никишин и как недоумевал, почему к нему в отделение вдруг попал офицер из городского управления. Такой свидетель всегда пригодится.
— Там кого-то брали, — жарко зашептал Владимир Викторович, — но когда ворвались в квартиру, все взорвалось. В городском госпитале не оказалось мест и его привезли к нам. Надеюсь, он встанет?
— Мозги у всех одинаковые, — сухо заметил Валерий Николаевич, которому Кульков уже был не нужен и начал даже раздражать. — Я имею в виду не мыслительные способности. Надеюсь, вы это понимаете?
— Да, — быстро согласился тот и прыгающей походкой, за что его окрестили Кузнечиком, направился к выходу.
— Готовить аппарат? — тихо спросила неслышно подошедшая сзади медсестра. — Будем подключать?
— Пока подождем. Идите на пост, я скажу.
Пост был буквально в трех шагах, за стеклянной перегородкой. Сестре неимоверно хотелось спать: чтобы заработать побольше, она часто выходила на сутки и хронически недосыпала. Сейчас лето, надо что-то сколотить к зиме, а с осени опять начнутся занятия в институте, предстоит стиснув зубы тянуть до заветного диплома На помощь родителей рассчитывать не приходилось, они сами сидели почти без гроша, как большинство госслужащих. Сейчас глухая ночь, у нее на попечении лишь трое больных и все под мониторами. Скорее бы убрался начальник отделения, тогда можно и прикорнуть за столом, уронив голову на руки. Хоть полчаса, но сон поможет взбодриться и даст новые силы…
Валерий Николаевич в раздумье остановился у выхода из бокса. Как поступить: залечить подполковника или пустить все на самотек? То, что в подобных случаях необходимо делать в экстренном порядке — инъекции, рентгены и прочее, — сделано, и вполне можно ограничиться ролью пассивного наблюдателя, поскольку в душе Никишин был согласен с Кузнечиком и не считал состояние Серова крайне тяжелым. Но ведь можно и так залечить, что человек уже к утру отправится к Творцу. И потом ни одна комиссия не подкопается!