Глаза Ангела
Шрифт:
— Зачем? Наоборот, я сказала ему, что очень рада его видеть, что, кстати, сущая правда, и просила подождать, пока я схожу за тобой. Давай...
— Мама, Рассел Слейд выгнал меня с работы!
— Уверена, это просто ошибка, какие-нибудь внутренние дела. Твои профессиональные качества здесь ни при чем. Смена власти или что-то в этом роде. Новый начальник всегда приводит своих людей, это естественно. У нас на киностудиях такое случается на каждом шагу, и я считаю, что для начальства это способ самозащиты. Только не нужно видеть в разной ерунде
— Но он ни разу не говорил со мной с тех пор, а прошло уже полтора года!
— Даже когда мы были... в Вашингтоне в прошлом году?
— Даже тогда.
В Вашингтон они приехали, чтобы получить лично из Рук президента Почетную медаль Конгресса, которой посмертно был награжден Грег Нан. Вернувшись домой, Лора спрятала медаль в один из ящиков комода в комнате сына — высокая награда была не предметом гордости для нее, а лишним напоминанием об ужасной трагедии, случившейся в семье.
— Пожалуйста, не упрямься, дорогая, — продолжала мать. — Рассел такой приятный мужчина... — Ив этот момент Тори увидела, что Рассел Слейд проскользнул в библиотеку, отрезая ей путь к отступлению.
— Хэлло! — сказал он таким тоном, словно между ними ничего не произошло.
Тори на мгновение словно онемела, перевела взгляд с Рассела на мать, стоящую в дверях. Лора умоляюще посмотрела на нее и вышла из библиотеки, тихонько закрыв за собой дверь.
Рассел осмотрелся.
— Давненько я не был здесь! Как я рад снова увидеть Лору Нан, какая она необыкновенная женщина!
— Дома у тебя целая коллекция медных Лор. Какого черта ты приперся?
— Ты не дашь мне чего-нибудь выпить? Дорога из аэропорта была очень утомительной.
Тори подошла к бару и смешала коктейль, не спрашивая у Слейда, чего он хочет, — она это прекрасно знала. Получив стакан из рук хозяйки, Рассел вежливо поблагодарил. Одет он был элегантно и удобно: синяя тенниска с воротником поло, льняные брюки, отличного покроя шелковый летний пиджак. Тори, босоногая и одетая, как бродяжка, почувствовала себя в его присутствии как нашкодивший ребенок, которого собирается отчитывать строгий родитель.
— Я приехал сообщить тебе кое-что.
— Что же?
— Кто-то должен это сделать. Так вот: Ариель Соларес был одним из моих лучших оперативников. Поскольку ты находилась рядом с ним в момент его гибели, я не могу не поговорить с тобой, протокол требует.
— Верится с трудом.
— Как я уже сказал, Соларес был одним из лучших, поэтому я счел своим долгом лично сообщить тебе о том, что Ариель работал на нас.
— Брось врать, Рассел. Ты приехал потому, что с Ариелем была я, а не кто-то другой.
— Я понимаю твой гнев, но...
— Ни черта ты во мне не понимаешь! — взорвалась Тори.
Рассел отпил коктейль и спокойно спросил:
— Можем мы побеседовать друг с другом или нет?
— Я больше не работаю в Центре.
Он вздохнул и опустился на край кожаного дивана, стоящего рядом с внушительных размеров креслом, в котором Тори недавно сидела. Взял книгу,
— Я читал эту книгу. О легендарных героях японского эпоса, да? Тори, сядь, пожалуйста. Конечно, ты сердишься на меня за то, что я нарушил твое одиночество. Но ведь кто-то убил Солареса, и надо выяснить кто. Согласна? Давай обсудим этот вопрос.
— Как у тебя все просто.
Тори снова подошла к бару, взяла большой стакан, положила туда лед и плеснула чистого виски, потом добавила воду. Ей не хотелось пить, просто она старалась выиграть время, чтобы обрести душевное равновесие.
— Первое, что мне хотелось бы выяснить, это не пострадала ли ты во время взрыва. Полицейские из Сан-Франциско сообщили нам, что ты отказалась от медицинской помощи.
— Потому что она была мне не нужна, — ответила Тори, отхлебнув из стакана и повернувшись к незваному гостю.
— Вижу, — Рассел оглядел ее с ног до головы. — Очень на тебя похоже — что хочу, то и ворочу.
— Но я более опытна...
— Знаю, знаю, не начинай все сначала, прошу тебя.
— Какую маску ты нацепил на себя сегодня? — Тори подошла и села рядом с Расселом на диван. — Изображаешь великого администратора? Или полководца, жертвующего одного солдата за другим на кровавом поле битвы, где он сам никогда не сражался? А может быть, ты надел свою любимую личину протеже Бернарда Годвина?
— Эту личину ты ненавидишь больше других, так? (В голове пронеслись слова Годвина: «Твои отношения с Тори Нан еще не закончились».) Мы оба стали жертвами вынужденного соперничества: каждому из нас кажется, что он любимец Годвина. У Бернарда никогда не было детей, и он считает нас своими детьми, Тори. Разве я не прав?
Тори что-то буркнула и откинулась на спинку дивана. Рассел, наоборот, встал, прошелся по библиотеке. Помолчав, снова обратился к девушке:
— Расскажи, что случилось в Сан-Франциско?
— Почему бы тебе не сделать то же самое?
— Не понимаю, о чем ты.
— Ариель Соларес ухаживал за мной.
Лицо Слейда оставалось бесстрастным.
— Ну и что? Значит, он лучший знаток женской красоты, чем я предполагал.
Тори против воли рассмеялась.
— Ну, Рассел, ты превзошел самого себя. — Она встала и вплотную подошла к нему. — Догадываюсь, что Ариель познакомился со мной неслучайно. Ты поручил ему это сделать.
— С чего ты взяла? Чушь какая-то.
— Знаю, что говорю. Если бы Соларес не погиб во время выполнения твоего задания, ты никогда бы не оторвал свою задницу от стула, чтобы приехать сюда и сообщить мне, что он был твоим агентом.
— Сначала я хотел отправить к тебе другого человека, но передумал и поехал сам — ибо считаю себя ответственным за смерть Ариеля.
— Повторяю: убеждена, что Ариель не случайно нашел меня в Буэнос-Айресе. Он ждал момента, чтобы со мной познакомиться.
— Ты ошибаешься, хотя мысль интересная. Тори снова засмеялась и ехидно спросила: