Глаза Ангела
Шрифт:
— Какое же задание выполнял Ариель в Буэнос-Айресе?
— Ты же сама сказала — заманивал тебя в расставленные сети, чтобы соблазнить.
— Я имею в виду подземелье старинного особняка. И японских головорезов из шайки якудза. Ариель знал, кто они и зачем забрались туда. Стало быть, и ты в курсе дела.
— Разумеется, я в курсе, но, извини, не открою тебе правды. Ты же у нас больше не работаешь.
— И слава Богу. Мне только интересно, нашел ли ты мне достойную замену? Мои профессиональные качества и мастерство
— Какая самоуверенность!
— Я напрасно спросила, — улыбнулась Тори, — естественно, ты никого не нашел и не найдешь никогда.
— Может и так, — Рассел снова сел и задумчиво уставился в потолок, — но я все-таки надеялся, что ты поможешь нам в поисках убийц Солареса. — Он со значением помолчал. — Хотя бы ради него.
— Ну-ну, давай, попробуй сыграть на чувстве товарищества у девочки-школьницы, посмотрим, подействует ли.
— Наверное, ты не поняла. Ты что думаешь, что я до такой степени циничен?
Тори поднялась с дивана, прошла к бару и налила себе стакан минеральной воды.
— Как поживает Бернард? Удалился от дел?
— Ну что ты! Недавно организовал неофициальный консультативный комитет, приносящий немалую выгоду всем заинтересованным лицам.
— Передай ему от меня привет, хорошо?
— Непременно. — Рассел вытащил из внутреннего кармана крошечный магнитофон и включил его. — Ну что, продолжим интервью?
— Продолжим. Я скажу все, что знаю.
Когда Тори закончила свой рассказ, Рассел спросил:
— Ты уверена, что ничего не забыла?
Тори утвердительно кивнула. Однако она ничего не сказала ему о загадочной шкатулке и о том, что была близка с Соларесом.
— Ну что ж, будем думать, что так, — произнес Слейд похоронным голосом и выключил магнитофон. — Как ты считаешь, мы можем заключить перемирие?
— С чего ты взял, что оно необходимо? — язвительно ответила Тори, поднимаясь с дивана. Когда она проходила мимо Рассела, он дотронулся до ее левого бедра и поинтересовался: — Не болит?
Вопрос был для нее неожиданным и неприятным, ей понадобилось время, чтобы не выдать своего волнения. Она несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, но каждая секунда молчания делала более весомой маленькую победу Рассела, угодившего в цель.
— Совсем не беспокоит. Я и думать о нем забыла, — соврала Тори.
— Значит, зажило, — он отнял руку, но Тори стояла не двигаясь. — Скажи мне, ты способна делать все, что делала до аварии?
После этой фразы маленькие кусочки разрозненной мозаики стали на свои места, образовав картинку, — в мгновение ока Тори сообразила, что к чему.
— Теперь я понимаю: это ты приказал Ариелю устроить мне проверку, вот зачем он завел меня в подземные тоннели, заранее зная, что там окажутся японцы. Поэтому-то он выждал, предоставляя действовать мне. Вы сделали из меня подопытную крысу, блуждающую в лабиринте! Согласись, что
— Вижу, что с воображением у тебя все в порядке, — улыбнулся ей Рассел, пряча магнитофон в карман. — Но чтобы ты не слишком напрягалась, скажу, что не имею ни малейшего понятия о том, почему Ариель затащил тебя в эти дурацкие катакомбы. Ведь прийти с тобой в опасную зону значило рисковать собственной безопасностью, — боюсь, что именно за это и поплатился Соларес.
— Не выдумывай. — Тори смерила Слейда высокомерным взглядом. — Если бы ты знал, кто его прикончил и почему, ты бы не стоял сейчас здесь, в этой комнате.
«...Я нужна тебе, Рассел. Вот настоящая причина твоего приезда сюда. Девочка Тори успешно сдала очередные вступительные экзамены, и ты хочешь забрать ее обратно к себе».
— Мы теряем время. Скажи лучше, почему ты, попав в аварию, отказалась от американских врачей и отдалась в руки японским хирургам, которых мы не в состоянии были контролировать? Ты же подвергла риску всю нашу организацию! После подобной выходки я просто не мог не уволить тебя. Ты сама виновата.
— Я вынуждена была так поступить, чтобы спасти себя. Японские специалисты — лучшие в мире в области восстановительной хирургии. Кроме того, они мои друзья, и я им доверяю.
— Возможно, только...
— До тебя что, никак не дойдет, Рассел? Мне нужно было, чтобы мое тело оставалось таким же совершенным, как раньше. Без него я ничто, ноль. Жизнь потеряла бы для меня смысл!
— Не спорю, твоя точка зрения вполне понятна. Только наши врачи ничуть не хуже японских и гораздо надежнее. А вдруг ты бы выболтала что-нибудь под наркозом? На карту была поставлена судьба Центра.
— Ловко выкручиваешься. Все это был лишь предлог, чтобы уволить меня, а истинная причина в другом. Только что ты сказал одну вещь, и я не могу не согласиться с тобой: мы были как брат и сестра, дети Годвина, и ты видел во мне главного своего соперника. Ты мечтал избавиться от меня, вот и воспользовался моим промахом. Что ж, Центр ничем не отличается от других мест. Везде властвуют мужчины.
— Руководство организацией не твоя стезя, Тори. Но, уверен, ты скучаешь без настоящего дела, если не страдаешь. Что касается твоего бедра...
— Японцы вставили внутрь протез из материала, намного превосходящего по своим качествам человеческую кость. Он в десять раз гибче и в сто раз прочнее. Раз уж ты спросил, отвечу: в сырую погоду нога не болит, суставы работают, как раньше, ничто не напоминает мне, что кость бедра — искусственная. Разве что я стала бегать, прыгать и вертеться лучше, чем до имплантации протеза.
— Из передряги с японскими преступниками ты выбралась молодцом, — улыбнулся Рассел, тем самым показывая, что верит ей, но эти слова лишний раз убедили Тори в том, что Ариель подверг ее испытанию не случайно.