Глаза цвета тьмы
Шрифт:
Настя оцепенела – он рассуждал так через две минуты после своей кончины, в непосредственной близости от своего тела! А она, узнав о том, что умерла, вела себя как инфантильная идиотка. А многие призраки в течение долгих десятилетий не могут смириться с этим и то впадают в меланхолию, то буянят. А Михаил не только принял как должное факт своей смерти – нет, он не сожалел и не роптал. И, кажется, был даже рад тому, что его ожидало…
Но что, собственно, ожидало его теперь?
Не успела Настя подумать
Вот и дверь, о которой вел речь Адриан! И Михаила не засосала воронка, как это произошло с ней. Воронка, которая потом выплюнула ее на диван в ее же офисе. Ему явилась дверь…
Или это была ее дверь?
Михаил, ободряюще улыбнувшись, спросил:
– Ты хочешь знать, чья это?
Настя подошла к двери, протянула ладонь к золотистого цвета кольцу, укрепленному в стилизованной львиной морде, прямо в центре двери… И почувствовала исходящий от нее жар.
Отдернув руку, она сказала:
– Думаю, это твоя…
Михаил подошел к ней – и дверь раскрылась еще до того, как он дотронулся до кольца. Ослепленная невероятно ярким светом, Настя отвернулась. И услышала голос Михаила:
– Тебе откроется твоя собственная дверь! И уверен… Нет, я знаю! Мы рано или поздно встретимся!
Встретимся, встретимся… Эхо стояло у нее в ушах, Настя повернулась, чтобы попрощаться с Михаилом, но никакого Михаила там уже не было. И никакой двери, собственно, тоже.
Тело Точилина тем временем перекочевало в мешок, как и тела его двух верных сотрудников. Следы крови кое-как затерли, а Антон Антонович приказал:
– Здание подожгите. Расследовать все равно будут наши люди, все спишут на хозяина. Который напортачил с финансовой отчетностью и сбежал в неизвестном направлении!
Он ткнул ногой в мешок, в котором покоилось тело Михаила.
– А теперь в путь! А ты, – заметил он, обращаясь к молодому предателю, – поедешь и поможешь избавиться от тел, затем сразу к нам в офис, договор подпишем! И премию наличными получишь, как договаривались!
Тот кивнул и потащил мешок с телом из комнаты. И не подозревал предатель и убийца, что его наградой станет скорая смерть.
Настя закрыла глаза – и оказалась на крыше высотки, в которой располагался ее офис. Погода начинала портиться, в лицо дул холодный ветер. Сев на край крыши, она заплакала. Потому что было так обидно. Но ведь Михаил сказал, что она не виновата, но она-то знала, что это не так. Однако она не сомневалась, что то, куда он попал, шагнув в свет за дверью, было наградой за его честность, мужество и внутреннюю красоту.
А вот ей туда путь заказан. И она обречена колыхаться, как космический мусор на околоземной орбите, на призрачной орбите, опоясывающей мир
Уже было темно, когда она телепортировалась в офис, в комнатку с диваном, ставшую ее пристанищем. Требовалось обмозговать сложившуюся ситуацию. И то, как поступить в дальнейшем. Она потеряла своего самого ценного друга и человека, который искренне любил ее. И которого не любила она сама…
Обращаться к кому-то за помощью означало помимо всего прочего большую вероятность навести на след этого человека людей Дуйменова. И тем самым убить его.
Да и к кому она могла еще обратиться? К Виктору? Но ему помогать ей не требовалось, он получил, что так хотел – детей. А бывшей жене-призраку мог только средний палец показать и воздушный поцелуй послать, мол, так тебе и надо, дорогая, приятного времяпрепровождения в вечности!
Вот, собственно, и все… Список потенциальных помощников был весьма короток. Конечно, была еще Светлана, но что сестра может сделать?
В этот момент она услышала смех – и это был смех Светланы. Настя поняла, что она не одна в офисе. Так и есть, в ее собственном кабинете горел свет. И сестра что-то громко и возбужденно говорила. А потом раздался выстрел!
Господи, неужели люди Дуйменова добрались и до Светы? Анастасия ринулась в кабинет – и застыла на пороге.
Нет, жизни сестры ничто не угрожало. И она не находилась в опасности, скорее даже наоборот. И никто не пытался ее пристрелить.
Выстрелом оказался хлопок пробки, выскочившей из бутылки коллекционного розового шампанского. И бутылку эту держал в руках не кто иной, как Эдик. Муж был в строгих брюках, но с голым торсом – рубашка и пиджак валялись на полу.
Светлана же сидела на столе, держа в руках бокал, который Эдик умело наполнял пенящимся шампанским.
– За наше будущее! – произнес он, и Светлана поддержала тост:
– За наше светлое будущее, мой тигренок!
Мой тигренок… Что может быть идиотичнее и банальнее. Нет, Эдик походил не на тигра, а на разожравшегося наглого котяру, которого взяли с помойки и который в рекордные сроки сделался домашним тираном.
Все эти мысли переполняли сущность Анастасии, когда она наблюдала за тем, как, отпив шампанского, Эдик стал лапать Светлану, а та, хохоча и дрыгая ногами, подыгрывала ему.
То, что Света неравнодушна к Эдику, она подметила давно, но была уверена, что та его ненавидит. Потому как сестра осуждала их мезальянс и постоянно намекала, что он ей не пара. Не пара, потому что она сама положила глаз на этого альфонса!
– Договор подписан! – заявила в эйфории Светлана. – Двенадцать миллионов баксов за эту тухлую фирмочку моей покойной сестренки! Я думала, что больше девяти мы у него не вырвем!