Глаза другого мира
Шрифт:
На следующее утро впереди заметили большую плотину – ряд прочных столбов перегораживал реку и не давал плыть дальше. В одном месте был проход, но его перекрывала тяжёлая железная цепь. Пилигримы подвели плот к этому проходу и бросили камень, который служил им якорем. Из расположенной поблизости хижины появился фанатик, тощий, длинноволосый, в изорванной чёрной одежде; он размахивал железным посохом. С плотины он угрожающе посмотрел на пилигримов.
– Возвращайтесь! – закричал он. – Проход по реке в моей власти: я никому не позволяю пройти!
Вперёд выступил Гарстанг.
– Прошу о снисходительности! Мы пилигримы, направляемся на
Фанатик хрипло рассмеялся и взмахнул своим железным посохом.
– Мою плату нельзя уменьшить! Я требую жизни самого злого в вашем обществе, и вы все должны продемонстрировать свои достоинства! – Расставив ноги, в развевающемся на ветру плаще, он сверху вниз смотрел на плот.
Пилигримы забеспокоились, украдкой поглядывали друг на друга. Поднялся ропот, превратившийся в конце концов в смесь заявлений и требований. Громче всех слышался скрипучий голос Гасмайра:
– Я не могу быть самым злым! Жизнь моя полна милосердия и аскетизма, и во время игры я не участвовал в этом низком развлечении.
Другой голос:
– Я ещё более добродетелен, я питаюсь только сухими бобами, чтобы не отнимать ни у кого жизнь.
Третий:
– Я ещё более благочестив, я ем только кожуру от бобов и упавшую с деревьев кору, чтобы не уничтожать даже растительную жизнь.
Ещё один:
– Мой желудок отказывается принимать овощи, но я провозглашаю те же благородные идеи и позволяю только мясу погибших животных касаться своих губ.
Ещё:
– Я однажды переплыл огненное озеро, чтобы известить старуху о том, что злодеяние, которого она опасалось, не произошло.
Кьюджел заявил:
– Моя жизнь – беспрестанное унижение, и я неколебим в своём служении справедливости и равновесию, хотя это причиняет мне жестокую боль.
Войонд был менее решителен:
– Я колдун, правда, но своим искусством я способствую коренному улучшению общественных нравов.
Наступила очередь Гарстанга.
– Моя добродетель исключительна, она получена путём изучения мудрости прошедших столетий. Я не могу не быть добродетельным. Обычные мотивы, движущие человеком, для меня не существуют.
Наконец высказались все, кроме Лодермюльха, который стоял в стороне с угрюмым выражением лица. Войонд указал на него пальцем.
– Говори, Лодермюльх! Докажи свою добродетель, или будешь признан самым злым, что будет означать конец твоей жизни!
Лодермюльх рассмеялся. Он большим прыжком поднялся на плотину. Тут он выхватил меч и угрожал им фанатику.
– Мы оба злые, ты и я, раз ты ставишь такое нелепое условие. Опусти цепь или встречай мой меч!
Фанатик развёл руками.
– Моё условие выполнено; ты, Лодермюльх, продемонстрировал свою добродетель. Плот может проплыть. Вдобавок, поскольку ты обнажил меч в защиту чести, я даю тебе эту мазь; если потрёшь ею лезвие, оно разрежет железо и камень легко, как масло. А теперь в путь, и пусть благоприятным для вас будет Светлый обряд!
Лодермюльх принял мазь и вернулся на плот. Цепь опустили, и плот без препятствий проплыл мимо плотины.
Гарстанг осторожно похвалил поведение Лодермюльха. Но добавил:
– На этот раз импульсивное, нарушающее все порядки действие привело к хорошему концу. Но если в будущем возникнут аналогичные обстоятельства, лучше бы сначала посоветоваться с остальными, доказавшими свою набожность и мудрость: со мной, с Войондом, с Субукулом.
Лодермюльх
– Как хочешь, если только это не приведёт к задержкам и неприятностям для меня. – И Гарстанг вынужден был удовлетвориться этим.
Остальные пилигримы с неудовольствием поглядывали на Лодермюльха и не поддерживали с ним общения, так что Лодермюльх сидел в одиночестве в передней части плота.
Наступил полдень, вечер, ночь; когда пришло утро, оказалось, что Лодермюльх исчез.
Все были удивлены. Гарстанг начал расспросы, но никто не смог пролить свет на эту загадку, и не было согласия относительно того, что означает его исчезновение.
Как ни странно, исчезновение непопулярного Лодермюльха не помогло восстановить первоначальную бодрую и товарищескую атмосферу в группе. Отныне каждый пилигрим предпочитал сидеть в одиночестве, бросая мрачные взгляды направо и налево; игр больше не было, не было философских дискуссий, и объявление Гарстанга, что до Эрзы Дамат остался только день пути, не вызвало энтузиазма.
ЭРЗА ДАМАТ
В последнюю ночь перед прибытием на борту плота воцарилось подобие прежнего товарищества. Смотритель Витц исполнил несколько вокальных упражнений, а Кьюджел показал па танца с высоким подбрасыванием ног, который исполняют ловцы омаров в Каучике, где прошла его юность. Войонд, в свою очередь, произвёл несколько простых метаморфоз, а потом показал небольшое серебряное кольцо. Он подозвал Хакста.
– Коснись языком, потом прижми кольцо ко лбу и посмотри вокруг
– Я вижу процессию! – воскликнул Хакст. – Мимо идут мужчины и женщины, их сотни, тысячи! Впереди мои отец и мать, затем дедушки и бабушки… но кто остальные?
– Твои предки, – объявил Войонд, – каждый в характерном для его времени костюме, вплоть до первобытного гомункула, от которого произошли мы все. – Он спрятал кольцо и достал из мешка тусклый сине-зелёный камень.
– Смотрите, сейчас я брошу этот камень в Скамандер! – И он бросил его за борт. Камень пролетел в воздухе и погрузился в тёмную воду. – Теперь я просто протяну руку, и камень вернётся. – И действительно, все увидели, как в свете костра блеснула влажная искра, и на ладони Войонда снова лежал камень. – С этим камнем человек может не бояться бедности. Конечно, он не очень ценен, но его можно продавать много раз…
– Что ещё вам показать? Может, этот маленький амулет. Это эротическая принадлежность, он вызывает сильные эротические эмоции у того, на кого направлен. Но с ним нужно обращаться осторожно. Есть у меня и ещё неоценимое вспомогательное средство – амулет в форме головы барана, сделанный по приказу императора Далмациуса Нежного, чтобы он мог не обижать чувствительность всех своих десяти тысяч наложниц… Что ещё показать? Вот посох, который мгновенно прикрепляет один предмет к другому, я постоянно ношу его в чехле, чтобы случайно не прилепить брюки к ягодице или сумку к пальцам. Этот посох можно использовать во многих случаях. Что ещё? Посмотрим… А, вот оно! Рог удивительных свойств. Если всунуть его в рот трупа, труп произнесёт двадцать последних прижизненных слов. Если сунуть его покойнику в ухо, можно передать информацию в лишённый жизни мозг… А что у нас тут? Да, небольшое устройство, которое приносит много удовольствия. – И Войонд продемонстрировал куклу, продекламировавшую героические стихи, спевшую непристойную песню и затеявшую обмен остроумными репликами с Кьюджелом, который сидел впереди и внимательно на все смотрел.