Глаза и уши режима: государственный политический контроль в Советской России, 1917–1928

Измозик Владлен Семенович

Еще более внушительным был информационный бюллетень ПУРа № 4 за период с 15 июля по 15 августа 1919 года, насчитывавший 123 машинописные страницы [164] . Вся эта работа требовала, конечно, мощного бюрократического аппарата. В конце 1919 года ПУР РВСР докладывал в ЦК РКП(б) о том, что в настоящее время в его штате имеется до 600 сотрудников, а в каждом из политуправлений округов и политотделов армий около 100 человек, ибо «привлечение военных специалистов в Красную Армию с первых же дней породило необходимость создания Политического Контроля (так в тексте. — В. И.) над их деятельностью» [165] .

164

ГАРФ. Ф. 5446. Оп. 55. Д. 5. Л. 75–136.

165

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 66.

Д. 84. Л. 105.

Сводки убедительно показывают, что политический контроль был установлен не только и не столько над «военспецами», сколько над всей массой военнослужащих и местного населения. Поэтому в проекте штатного расписания всех крупных военных структур предусматривались соответствующие подразделения. В тылу — «политическо-осведомительный отдел политико-осведомительного управления военного округа», «политико-осведомительное отделение политико-просветительного отдела губернского военного комиссариата». Любопытно, что при правке этого проекта в ЦК партии название «политическо-осведомительное» было везде заменено на «организационно-осведомительное». Возможно, первый вариант слишком резал слух недавних подпольщиков и борцов с охранкой. В задачу этих органов входили сбор и обработка «всех сведений, необходимых для оценки политического и культурного настроения в войсках и учреждениях губернии в целях надлежащего руководства» [166] .

166

Там же. Л. 119–121, 127.

В политотделах дивизий полагалось иметь «организационно-осведомительное отделение», в политотделах армий — «информационное отделение», а в политотделах фронтов — «организационно-осведомительную часть». Информационный стол организационно-осведомительного отделения политотдела дивизии должен был представлять еженедельные доклады и ежедневные телеграфные политические сводки. Хотя предлагалось составлять ежедневные сводки «возможно сжато, кратко и деловито», но при этом требовалось включать следующие сведения: «настроение частей и наиболее характерные случаи проявления этого настроения как положительно, так и отрицательно, отношение красноармейцев к местному населению и обратно, отношение красноармейцев к командному составу и обратно» и т. д., всего по 12 пунктам [167] .

167

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 66. Д. 84. Л. 132, 135, 138, 144, 150, 156–158, 161.

Вся огромная масса получаемого с мест информационного материала в кабинетах ПУРа в 1919–1920 годах сводилась еще, кроме бюллетеней и сводок, в специальные таблицы о боеспособности, настроении и дисциплине в частях действующей армии. В этих двухнедельных таблицах имелись следующие графы: «Настроение» (с подпунктами: «плохое, удовлетворительное, хорошее»), «Уровень сознательности» с делением «высокий уровень» и «низкий уровень», «Отношение к Советской власти», «Отношение к коммунистам» и т. д. Все это выражалось в цифрах и направлялось руководству, в том числе В. И. Ленину, для ознакомления [168] .

168

ГАРФ. Ф. 130. Оп. 4. Д. 261. Л. 4–10.

Вполне понятно, что требования сверху о политическом контроле, о налаживании информационной службы вызывали и приступы бюрократической инициативы у отдельных работников на местах. Политико-просветительное управление Приуральского военного округа в докладе за сентябрь 1920 года, характеризуя работу своего осведомительного отделения, отмечало проведение специального «съезда информаторов», разработку схемы ежедневной политсводки и инструкции по ее составлению, упорядочение форм информационных отчетов. В частности, обращалось внимание начальства, что съезд информаторов, где все делегаты, за исключением одного, «были „коммунисты и кандидаты“», призвал создать информационные аппараты в политотделах гарнизонов, увеличить штаты информационных секций, проводить губернские курсы-съезды информаторов и «недели информации». В инструкции по составлению оперативной телеграфной ежедневной политсводки подчеркивалось, что она должна подаваться «всеми частями как крупными, так и мелкими: отдельными взводами, ротами, командами, батареями, полками и т. п.» не позже 10 часов следующего дня, не позже 12 часов из отдельных частей в гарнизонный политотдел и не позднее 15 часов в политотдел губвоенкомата, а оттуда уже в Политуправление округа. При этом указывалось, что «в крупных частях сводка составляется в каждой роте и команде секретарем или председателем ячейки совместно с политруком и поступает к военкому полка» и т. д. [169]

169

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 12. Д. 259. Л. 17, 21, 21 об., 22, 34.

Еще более фантастическую по своему размаху деятельность, нацеленную на организацию политического контроля, пытался развернуть политотдел 6-й

армии во второй половине 1918 года. Были составлены два опросных бланка: «Основные сведения о состоянии волости» и «Периодический бюллетень», разосланные в начале сентября 1918 года по всем уездам Северного фронта. Стремясь определить политические настроения крестьянства, составители включили в бланк «Основных сведений» 44 вопроса, а в «Периодический бюллетень» 41 вопрос. При этом в вопросе под № 33 («Настроение населения») указывалось восемь возможных вариантов ответа. Настроение могло быть «надежно-революционным, спокойно-выжидательным, переломно-неустойчивым, тревожно-колеблющимся, безразличным, противосоветским, активно-контрреволюционным (выступление с оружием в руках) и неизвестным».

На основании получаемых ответов составлялись двухнедельные бюллетени. Были также подготовлены «Сводка данных о политическом составе волостных Советов по Вологодской, Северо-Двинской и Вятской губерниях» и «Сводка данных о составе служащих во всех советских учреждениях» [170] . Инициатором этой работы был начальник политотдела, член РВС 6-й армии И. К. Наумов, ставший в 1920-х годах начальником Политуправлений Балтийского флота, Ленинградского военного округа и последовательным сторонником Г. Е. Зиновьева.

170

Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 6. Оп. 12. Д. 10. Л. 81, 89–90 об., 132–132 об.

Однако в эти красивые бюрократические схемы властно вторгалась действительность. Например, в докладе Политико-просветительного управления Приуральского военного округа указывалось, что, хотя за неподачу сводок налагаются взыскания, по Екатеринбургской губернии их поступает лишь 50 %. Когда же количество подаваемых сводок увеличилось, качество их, согласно документу, «улучшилось мало» [171] . Бессодержательность многих донесений и невозможность обработать столь обильный материал отмечалась политотделом 6-й армии [172] . Весьма резко о сводках Военного контроля отозвался Л. Д. Троцкий. В телеграмме 22 января 1919 года Полевому штабу РВСР он сообщал:

171

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 12. Д. 259. Л. 17.

172

РГВА. Ф. 6. Оп. 12. Д. 10. Л. 89, 89 об., 90.

Работа Военного контроля представляется мне в высшей степени малосодержательной, чтобы не сказать — никуда не годной. Недельные сводки поражают своим убожеством. Возьмем для примера № 654 [от] 31 декабря [1918 г.]. Прежде всего, поражает полная безграмотность этого документа. Почти каждая фраза так искажена, что трудно добраться до ее смысла. <…> От агентуры военного контроля надлежало бы требовать не безграмотного пересказа общеизвестных фактов, а справки о том, где и когда Потресов [173] , Розанов [174] и др. вели и ведут агитацию среди призванных [175] .

173

А. Н. Потресов (1869–1934, Париж) — один из основателей РСДРП, меньшевик.

174

В. Н. Розанов (1876–1939, Москва) — член РСДРП с 1898 года, меньшевик.

175

Войтиков С. С. Отечественные спецслужбы и Красная армия. 1917–1921. С. 320–321.

Но при всех этих недостатках, притом что собиравшиеся материалы в ряде случаев дублировали друг друга, готовились иногда в одном месте (Оперативном отделе Наркомвоена), затрагивали множество разных вопросов (снабжение, фураж, оружие, потери и успехи войск, боеспособность и т. д.), в целом они создавали достаточно ясную картину положения дел и реальных настроений не только военнослужащих, но и различных слоев населения.

Еще одним специфическим источником осуществления политического контроля стала перлюстрация, проводившаяся в эти годы, до лета 1920 года, через органы военного ведомства. Статья о военной цензуре в Советской военной энциклопедии высокопарно заявляла: «Великая Октябрьская социалистическая революция положила конец царской и буржуазной цензуре. Победивший пролетариат установил свои нормы политической и революционной бдительности, обеспечил подлинную свободу слова и печати, создал действительно народные органы контроля с целью сохранять государственную и военную тайну в открытых видах информации и не допустить распространения сведений, наносящих ущерб обороне страны и боевой мощи ее Вооруженных Сил» [176] . На самом деле все вышесказанное было ложью.

176

Советская военная энциклопедия. М., 1980. Т. 8. С. 407–408.