Глаза и уши режима: государственный политический контроль в Советской России, 1917–1928

Измозик Владлен Семенович

Как видим, деловые связи внутри нового аппарата еще не были отлажены, и секретарю Совнаркома приходилось выполнять посреднические функции по ходу дела.

Получив поддержку на столь высоком правительственном уровне, старые чиновники стремились выказать свое верноподданническое усердие и отсутствие «контрреволюционных» настроений. Например, в письме-благодарности Н. П. Горбунову от 26 июля 1918 года следующего содержания:

Экономическая секция Управления военного контроля почитает своим долгом просить Вас довести до сведения председателя Совета Народных Комиссаров Владимира Ильича Ульянова о действительно демократическом и истинно товарищеском отношении к корпорации служащих названного Управления со стороны члена Управы В. [И]. Зоф и заведующего отделом распределения гр.[гражданина] Радомысльского, снабдивших Управление продовольственными товарами первой необходимости и тем возобновивших силы означенных служащих для энергичного продолжения плодотворной работы (цензуры почтовых отправлений. — В. И.) в первых рядах политической борьбы [194] .

194

Там же. Л. 21.

Боясь возможного обвинения в «очернении» действительности (а сводки упорно твердили о том, что письма из России содержат одни и те же «жалобы на голод, на невозможность

существовать», а «отрицание нынешней власти растет колоссально»), составитель сводки за июль 1918 года сделал собственную приписку, должную доказать его революционные настроения: «Если учесть все то горячее страстное желание мира и прилив энергии к достижению его <…> то черные пятна стушевываются и новая эра жизни загорается перед нашими глазами» [195] .

195

Там же. Л. 25, 37.

Таким образом, летом 1918 года контроль переписки проводило Управление военного контроля. Некоторое общее представление об организации и размерах этой деятельности дает «Докладная записка о постановке дела военно-почтово-телеграфного контроля в Петрограде», подготовленная, судя по косвенным данным (название учреждения, адресат — начальник «Военно-цензурного отделения т. Григорьев»), осенью 1918 года и подписанная А. А. Покровской [196] . Сотрудники военно-контрольного бюро в Петрограде просматривали простую и заказную международную корреспонденцию, а также внутренние и международные телеграммы, проходившие через город. Задачей контролеров было «выделить письма и телеграммы криминального и подозрительного характера с точки зрения охраны государственности и направить таковые в надлежащие учреждения при меморандумах для разработки материалов» [197] .

196

РГВА. Ф. 1. Оп. 2. Д. 171. Л. 1–5. Анна Александровна Покровская (1884–11.01.1920) с 24 декабря 1918 года являлась начальником подотдела почтово-телеграфного и телефонного контроля Петроградского окружного военно-цензурного отделения (Там же. Ф. 6. Оп. 3. Д. 2а. Л. 65), но и до того выполняла здесь руководящие функции. Была арестована в ноябре 1919 года как ближайшая сотрудница Н. В. Петровской, помощницы британского разведчика П. Дюкса. Приговорена к расстрелу 9 января 1920 года.

197

Там же. Ф. 1. Оп. 2. Д. 171. Л. 1.

Для выполнения этой работы почтовый контроль делился «на самостоятельные столы или по местному наименованию Отделы по роду корреспонденции»: «простой международной корреспонденции», «заказной международной корреспонденции», «военно-экономический отдел (коммерческая заказная и простая корреспонденция и корреспонденция абонементных ящиков)». В зависимости от количества контролеров отдел мог делиться на отделения. При начальнике почтового контроля имелась «канцелярия для ведения регистрации прочитанных писем, <…> пересылки задержанной корреспонденции центральным учреждениям для разработки материала» [198] . Например, за июнь 1918 года группой контроля по просмотру простых международных почтовых отправлений «писем по содержанию было конфисковано 477», «меморандумов <…> было представлено 29, из них 15 осведомительного и 14 экономического характера» [199] .

198

Там же.

199

РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 2484. Л. 26.

Соблюдался следующий порядок прохождения корреспонденции через цензуру. Корреспонденция подавалась с почтамта, «предварительно рассортированная почтовыми чиновниками в присутствии дежурных почтовых контролеров». Последние следили за тем, чтобы «вся корреспонденция, подлежащая чистке, поступала полностью на просмотр». Простая корреспонденция подавалась в мешках по приблизительному подсчету писем. Заказные письма поступали с описями, составленными сотрудниками почтамта. После проверки количества писем в каждой пачке они передавались в особый стол особо доверенным сотрудникам для обработки по «алфавиту» (секретным спискам лиц, чья переписка подлежала обязательному просмотру. — В. И.). Остальные письма поступали «через руководителей в чистку по группам военных контролеров». По прочтении письма оклеивались «особыми заклейками теми же военными контролерами, которые их вскрывали» и сверху ставился штамп читавшего письмо военного контролера. После этого «письма, подлежащие отправлению, сдаются обратно на почтамт, на выделенные же по прочитке письма, подлежащие задержанию, составляются меморандумы, причем ответственность за правильность и точность составления меморандумов ложится на осведомителей, находящихся при каждом отделении ВК (военного контроля. — В. И.). Кроме ответственности за каждый составленный меморандум на осведомителе лежит обязанность составления месячного отчета, как по осведомительной, так и по экономической части». Здесь же имелось примечание, что «отчет или сводка сведений <…> составляется <…> на основании вынесенных впечатлений от чтения писем за истекший месяц». Для контроля «добросовестности работ» военных контролеров производилась проверка в так называемом «поверочном отделе» [200] .

200

РГВА. Ф. 1. Оп. 2. Д. 171. Л. 1–1 об.

До того как новые инструкции появились, работа местных органов отличалась деталями. Например, в Москве осведомители не были распределены по группам, а составляли «отдельный стол, на который и передаются все меморандумы», отсутствовало распределение групп «по разным видам корреспонденции» [201] .

6 октября 1918 года при Полевом штабе Реввоенсовета республики был создан Военно-цензурный отдел, входивший до конца ноября 1919 года в состав Регистрационного управления (первоначальное название Разведывательного управления) Красной армии. Приказом РВС от 27 ноября 1919 года он стал самостоятельным отделом при РВСР, подчиняясь непосредственно комиссару Полевого штаба [202] . 23 декабря 1918 года РВСР утвердил Положение о военной цензуре, вводившее контроль над всей печатной продукцией, радио, телеграфом и телефоном, а также просмотр международной и «по мере надобности внутренней почтово-телеграфной корреспонденции» и «контроль над переговорами по иногороднему телефону» [203] .

201

Там же. Л. 2 об. — 3.

202

Там

же. Ф. 6. Оп. 3. Д. 2а. Л. 223а.

203

Там же. Л. 2 об.

Начальником отдела военной цензуры с 28 декабря 1918 до конца декабря 1919 года был Яков Андреевич Грейер [204] . 27 декабря 1919 года его на этом посту сменил Николай Николаевич Батурин, а Я. А. Грейер стал его помощником [205] . С 16 января по май 1921 года эту должность занимал В. В. Лесовов [206] . Помощником начальника Отдела по почтово-телеграфному контролю до марта 1919 года был Сергей Борисович Алмазов, принятый на службу в январе 1919-го [207] . Затем этот пост заняла принятая на службу одновременно с ним Ольга Яковлевна Зустер, именовавшаяся «начальником отделения почтово-телеграфного, радио-телеграфного и телефонного контроля» [208] . Должность начальника Московского военно-почтово-телеграфного контрольного бюро в 1918 году исполнял Федор Иванович Леман, работавший здесь с февраля 1915 года, а его помощником была Анна Дмитриевна Алаева, поступившая на службу в январе 1916 года [209] . 24 декабря 1918 года, в связи с реорганизацией, начальником Московского окружного военно-цензурного отделения стал Юрий Петрович Карлсон, а его помощником по почтово-телеграфному контролю — Вольдемар Эдуардович Мельдер. Приказом от 29 июля 1919 года по случаю новой реорганизации и образования Московского отделения военной цензуры почт и телеграфов его начальником стал Григорий Лаврентьевич Жеребцов [210] . Петроградское военно-цензурное отделение возглавлял Иван Алексеевич Медведев, а А. А. Покровская была его заместителем [211] .

204

Там же. Л. 122. Я. А. Грейер (10.10.1894–1938) — латыш, из семьи батрака. Окончил Либавское четырехклассное городское училище (1912). Был рабочим, грузчиком. Член РСДРП с 1915 года. В конце 1916 года один из учредителей легального культурно-просветительного кружка латышской молодежи в Москве. С октября 1917 года в Красной гвардии, затем в РККА. С августа 1920 года начальник Ессентукского политбюро и председатель тройки по проведению красного террора. В августе 1922 года освобожден от работы в ГПУ «как уставший и нуждающийся в перемене работы». С осени 1922 года на хозяйственной работе в системе Наркомвнуторга, Наркомснаба. Расстрелян в 1938 году (Россия в Гражданской войне. 1918–1922. Энциклопедия: В 3 т. М., 2020. Т. 1. С. 584–585).

205

РГВА. Ф. 6. Оп. 3. Д. 2а. Л. 223а об. Н. Н. Батурин (Замятин) (1877–1927) — член КПСС с 1901 года, с 1918-го — член редколлегии «Правды», в 1920-х годах член коллегии Истпарта (Комиссия по истории Октябрьской революции и РКП(б), автор ряда трудов по истории партии).

206

РГВА. Ф. 7. Оп. 1. Д. 200. Л. 6, 18. В. В. Лесовов (1888 — после 1947) — русский, из крестьян. Окончил юрфак Московского университета (1911). С ноября 1915 года в царской армии (солдат, юнкер, прапорщик). В РККА с января 1918-го. Член РКП(б) с февраля 1919 года. Исключен в сентябре 1921 года (как бывший офицер). Вновь вступил в феврале 1923 года. С мая 1921 по январь 1922 года член военного трибунала. Далее в органах прокуратуры. В 1937 году исключен из партии «за потерю партийной бдительности». Восстановлен в ВКП(б) в марте 1938 года. С сентября 1944 года зам. прокурора Областной Костромской прокуратуры (Россия в Гражданской войне. 1918–1922. М., 2021. Т. 2. С. 337).

207

РГВА. Ф. 6. Оп. 3. Д. 2а. Л. 11; Оп. 12. Д. 10. Л. 284. С. Б. Алмазов (28.08.1869–?).

208

Там же. Л. 11, 122 об.

209

Там же. Ф. 1. Оп. 2. Д. 178. Л. 23.

210

Там же. Ф. 6. Оп. 3. Д. 2а. Л. 1 об., 121.

211

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 65. Д. 139. Л. 121, 139.

В обязанности отдела военной цензуры среди прочих входила задача информации «правительственных учреждений и доставление заинтересованным органам сведений, могущих быть полезными в деле ведения борьбы с злоупотреблениями, наносящими вред военным интересам Республики». В состав отдела, согласно Положению, входили военно-цензурные отделения при отделах военного контроля военных округов, военно-цензурные пункты при отделениях военного контроля губернских военных комиссариатов и местные военные цензоры [212] .

212

РГВА. Ф. 6. Оп. 3. Д. 2а. Л. 2 об., 3.

В связи с принятием Положения о военной цензуре и созданием военной цензуры утверждался штат учреждения и появлялись первые краткие инструкции. Штат самого отдела военной цензуры составлял 32 человека, трое из которых — контролеры почт и телеграфов. Подотдел почтового, телеграфного и телефонного контроля при отделах военного контроля Московского и Петроградского окружных комитетов по военным делам насчитывал 195 человек каждый, в том числе по 144 контролера. Другим окружным военным комиссариатам и РВС фронтов полагалось иметь по 24 контролера, из них три старших, для работы по почтово-телеграфному и телефонному контролю, и пять человек для контроля разговоров по иногороднему телефону. В губернских военно-цензурных пунктах предусматривалось, включая начальника (он же — старший цензор), четыре контролера. Таким образом, общая численность персонала для проведения почтового контроля (без технического состава), по нашим подсчетам, должна была составлять около тысячи человек [213] .

213

Там же. Л. 8–9 об.

Инструкция устанавливала сроки просмотра корреспонденции: открытки на русском языке — «два дня со времени поступления в военный контроль», открытки «на иных языках» и письма — три дня, телеграммы — четыре часа. При вскрытии заказных отправлений требовалось составлять акт, а на «оболочках простых писем и на телеграммах» делать отметку «Просмотрено военным контролем» [214] . Таким образом, это не была еще перлюстрация в подлинном смысле слова, а официальная военная цензура. Но она также уже решала задачи политического контроля, ибо сводки, подаваемые цензорами, давали реальное представление о настроениях писавших.

214

Там же. Л. 6 об.