Глаза и уши режима: государственный политический контроль в Советской России, 1917–1928
Шрифт:
На следующем заседании, 23 марта 1923 года, было решено воссоздать комиссию в составе П. А. Залуцкого, Н. П. Комарова и С. А. Мессинга, «которой и поручить разработать меры чистки от меньшевиков типографий и вузов». 4 мая 1923 года на заседании комиссия рассмотрела списки «неблагонадежных печатников», «неблагонадежных по Путиловскому заводу и верфи», «неблагонадежных, работающих в хозорганах» и санкционировала высылку 36 печатников, 13 рабочих Путиловской верфи и 10 человек с Путиловского завода, 12 меньшевиков из кооперативных организаций и 21 «неблагонадежного» из различных организаций, т. е. всего 92 человек [780] .
780
Там же. Д. 459. Л. 44, 45–50.
Несмотря на все эти усилия, недовольные политикой коммунистической партии никуда не девались, и бюро губкома 4 марта 1924 года утвердило предложение Оргколлегии губкома от 29 февраля начать проверку «заведующих административными отделами, управляющих делами и заведующих личным столом» (начальников отделов кадров. — В. И.). На том же заседании в связи
781
ЦГАИПД СПб. Ф. 16. Оп. 1. Д. 114. Л. 62–63, 68.
Через 10 дней, 17 марта, бюро губкома вновь решило «произвести в вузах чистку меньшевистского элемента, а также лиц, заподозренных в меньшевизме и эсеровщине», а для этого «войти в ЦК РКП с предложением эти мероприятия утвердить» [782] . Еще через два месяца, 17 мая, бюро губкома постановило «поддержать ходатайство т. Мессинга перед Всесоюзным ГПУ об удалении противостоящих политических группировок (меньшевики, белогвардейцы) согласно решений Ленинградского ГПУ» [783] .
782
Там же. Л. 80.
783
Там же. Д. 115. Л. 42.
30 декабря 1924 года комиссия губкома обсуждала вопрос, связанный с появлением группы матросов-анархистов в Балтийском флоте. Были приняты следующие меры: «Перевести из Балтфлота определенные анархические элементы в Сибирь, Владивосток и Архангельск. <…> Студентов, вычищенных из вузов, списать из флота в армейские части. <…> Лицам морского командования воздерживаться от арестов анархистских элементов», а сообщать о них в ОГПУ [784] . Таким образом, бюро губкома не только поддерживало деятельность местных чекистов, но и давало им указания по осуществлению политического контроля и сыска, непосредственно занимаясь вопросами политических репрессий.
784
Там же. Д. 118. Л. 99.
Деятельность органов ГПУ — ОГПУ постоянно находилась под наблюдением и других местных партийных комитетов. По подсчетам А. В. Булкина, Пензенский губком партии (его президиум, бюро и секретариат) с апреля 1922 до июля 1928 года 61 раз обсуждал вопросы, связанные с работой органов госбезопасности. При этом 10 раз начальник губотдела ОГПУ рассказывал о политической ситуации в губернии [785] .
Примером такого обсуждения может служить выдержка из протокола заседания Царицынского губкома партии от 8 августа 1924 года. Заслушав доклад начальника губотдела ОГПУ М. Ф. Крюкова, губком потребовал от чекистов «усилить работу по всестороннему освещению жизни всех поселившихся в деревне, обратив особое внимание на белогвардейский элемент, амнистированных бандитов, членов антисоветских партий, полицейских и жандармов, следя за их передвижением, концентрацией, связью с духовенством, учительством и сельской интеллигенцией, изучая в каждом отдельном случае причины, цель передвижения и связи» и поручил Крюкову «возбудить вопрос перед ОГПУ об увеличении штата и выделении средств как на работу, так и на содержание аппарата» [786] .
785
Булкин А. В. Партийное руководство деятельностью органов госбезопасности (На примере Пензенской губернии в 1918–1928 гг.): Автореф. дисс. … канд. ист. наук. Л.: ЛГУ, 1984. С. 13.
786
Перелистывая документы ЧК. Царицын-Сталинград. 1917–1945: Сб. документов и материалов. Волгоград: Нижне-Волжское кн. изд-во, 1987. С. 136–137.
С переходом к НЭПу появился новый системный элемент политической оппозиции — оппозиция внутри коммунистической партии. После X съезда РКП(б), принявшего резолюции «О единстве партии» и «О синдикалистском и анархистском уклоне в нашей партии», партийные споры по тем или иным общим проблемам, расхождение во взглядах стали возводиться в ранг внутрипартийной оппозиции, которая не имела больше права на существование. Партия начала путь к официальному единомыслию. Оппозиционеры должны были стремиться, оставаясь частью партии, стать ее большинством, сделав свои взгляды обязательными для всех, или признать свое поражение и раскаяться, рассчитывая на прощение со стороны победителей. Еще одним качественным отличием от предыдущего периода становится появление в рядах партии нелегальных организаций коммунистов. В 1922–1923 годах были раскрыты «Рабочая группа РКП» (руководитель Г. И. Мясников) и «Рабочая правда» (Центральная группа «Рабочая правда»). Г. И. Мясникова, имевшего большой авторитет на бывшем казенном Мотовилихинском заводе (пригород Перми), в марте 1922 года поддержала значительная часть заводских коммунистов. В знак солидарности с ним 164 рабочих-коммунистов Мотовилихи (44 % членов парторганизации) вышли из РКП(б) [787] .
787
Фельдман М. А. Культурный уровень и политические настроения рабочих… С. 25.
Нам представляется, что эти люди не столько разделяли взгляды Мясникова на необходимость свободы слова и печати, сколько хотели поддержать своего лидера по принципу «наших
788
Политбюро и органы государственной безопасности. С. 179.
789
Известия ЦК КПСС. 1990. № 5. С. 174–175.
790
Наумов И. В. Работа органов ОГПУ с интеллигенцией и совслужащими… С. 134.
Непосредственное сотрудничество партийных комитетов и чекистских органов в начале 1920-х осуществлялось в рамках государственных информационных троек, созданных, как было сказано выше, секретным циркуляром ЦК РКП(б) и ВЦИК от 17 марта 1921 года. 8 мая 1922 года за подписью секретаря ЦК В. В. Куйбышева местным партийным руководителям был направлен секретный циркуляр, требовавший от губкомов «обратить на госинформацию самое серьезное внимание <…> оказывать тройкам самое серьезное содействие». Губкомам предлагалось «следить за личным составом троек», подбирать людей, «умеющих из огромной массы информационного материала, полученного как путем осведомления, так и в виде отчетов от совучреждений, организаций, выделить наиболее существенные для данного района и момента элементы, <…> оказывать содействие тройкам в смысле налаживания делового контакта со всеми необходимыми <…> учреждениями и лицами. <…> Информационные отделы Губкома должны войти в теснейшее соприкосновение с госинфтройками». Далее было сказано, что «все практические указания по вопросам госинформации парткомы могут найти в выработанной ВЧК и разосланной на места „Инструкции по госинформации“» [791] .
791
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 291. Л. 37.
Эти указания высшего партийного органа губкомы и обкомы, в свою очередь, передавали нижестоящим партийным структурам. Пленум Псковского губкома РКП(б) в апреле 1921 года предложил губкому обратить особое внимание на укомплектование кадрами информационной службы губЧК и уполномоченных по антисоветским партиям, обязал укомы не реже двух раз в месяц заслушивать доклады заведующих уездными политбюро и «свое заключение по таковым направлять в губчека». От коммунистов требовалось представлять в губЧК или политбюро после каждого выезда в деревню подробный письменный доклад про настроения масс с перечислением всех «лозунгов и фраз» «оппонентов коммунистов». Партийные организации должны были сообщать в губЧК все интересующие ее сведения, а члены партии, работающие в профсоюзах, еженедельно давать политсводки о настроениях «подозрительных беспартийных» [792] .
792
Петров М. Н. ВЧК — ОГПУ… С. 100.
Коми Обком РКП(б) в 1922 году секретным циркуляром напоминал секретарям укомов и уполномоченным областного отдела ГПУ о необходимости единства действий и обмене имеющейся информацией, ибо «только при такой совместной работе мы добьемся успеха» [793] . Петроградский губком сообщал лично ответственным организаторам районов и уездов, что им «вменяется в обязанность <…> выделить одного ответственного и надежного работника при райуездкоме, которому поручить ведение секретной информации». Районный уполномоченный по секретной информации должен был представлять сводки непосредственно в информационный подотдел ПК РКП(б) члену тройки при губкоме, а уездный уполномоченный — в местное Политбюро (орган ВЧК — ГПУ) [794] . Пленум Томского губкома 4 июня 1923 года наказывал коммунистам бороться со взглядами на структуры ГПУ «как на специфически карательные и органы сыска» и предлагал всем секретарям парткомов «усилить связь с органами ГПУ на местах и строго оберегать их от всяческих имеющихся и могущих быть несправедливых нападок, как на органы ГПУ в целом, так и на отдельных работников» [795] .
793
КРГА ОПДФ. Ф. 182. Оп. 1. Д. 19. Л. 9–9 об.
794
ЦГАИПД СПб. Ф. 1б. Оп. 4. Д. 4316. Л. 14.
795
Гузаров В. Н. Томский филиал ВЧК — ОГПУ (1920–1925 гг.). С. 14.