Глаза и уши режима: государственный политический контроль в Советской России, 1917–1928
Шрифт:
И все-таки официальные сводки были не в силах передать весь ужас голодной повседневной жизни. О нем страшно обыденно говорят письма. Вот отрывки из некоторых из них:
Здесь кругом морит ужаснейшая голодовка. Люди не только поели солому и мякину, но даже уничтожили значительное количество мха (г. Тихвин, без даты);
Люди едят мох, мякину одну, без примеси муки (Псковская губерния, 2 июня 1919 г.);
У нас свирепствует тиф и черная оспа, каждый день умирает десяток, а то и больше, а болеют все подряд (Московская губерния, Щелково, 5 июня 1919 г.);
Здесь большая смертность и главным образом сыпной тиф (Казань, без даты);
У нас идет сильный мор, народ валится, как скотина (Тверская губерния, 15
Хлеба не привозят, нам дают дуранды или же жмыха, и то в очень малом количестве (Московская губерния, Яхрома, 19 июня 1919 г.);
Хлеба нет, бабушка толчет мох и ест (Московская губерния, Яхрома, 21 июня 1919 г.);
Продовольствия нам не дают, получили за год 1 2/3 фунта на едока муки, а больше из хлеба ничего. Очень мало всего получаем, иногда селедки, а сахару совсем не дают. Мяса не бывает, даже конского нет, все пропало. Хлеб у нас побило градом, и овес, и все (Киржач, Владимирская губерния, 20 июля 1919 г.);
В нашей местности свирепствует тиф: сыпной, возвратный и голодный. Народ мрет и мрет (Тамбовская губерния, Вознесенский завод, 28 июля 1919 г.);
У нас очень много мрет народа, мрут большие и дети, подростки лет 10–12. Болезнь: понос кровяной и рвота (Владимирская губерния, Вохма, 1 августа 1919 г.);
В Курске голод, хлеба нет да и ничего нет. Запретили все продавать на базаре (Курск, 2 августа 1919 г.);
Рабочие Путиловского завода хлопочут, чтобы на время закрыли все заводы и отпустили за продуктами, тогда будем работать, а сейчас голодны и не будем работать (Петроград, 3 августа 1919 г.);
Фабрики не работают, жалованье не платят, кормиться нечем (Костромская губерния, село Середа, 15 августа 1919 г.);
У нас в полном смысле голод, вторую неделю едим одну траву со своего огорода, даже варим лебеду. Кроме 1/2 фунта хлеба, ничего нет (Петроградская губерния, Сестрорецк, 25 августа 1919 г.);
Люди умирают каждый день тысячами, а мертвых не успевают хоронить и сваливают в сараях как дрова. <…> Мне приходится проходить через мертвых и больных, так как санитары не успевают убирать со станции (Челябинск, 19 ноября 1919 г.) [838] ;
838
Давидян И., Козлов В. Частные письма эпохи Гражданской войны. С. 216–219.
Живем как в раю. Очень просто, ходим голые и едим яблоки (Петроград, 9 октября 1920 г.) [839] .
Подобные выдержки можно было бы цитировать до бесконечности, но достаточно и этого. Немногим лучше было положение в большинстве частей Красной армии. Военно-цензурные сводки имели следующие подразделы: «Жалобы на голод», «О продаже и обмене красноармейцами казенных и собственных вещей и продуктов на хлеб», «О попрошайничестве красноармейцев у населения», «О неполученном обмундировании», «Жалобы на неполучение жалованья» и т. п. [840]
839
ЦГАИПД СПб. Ф. 16. Оп. 4. Д. 3846. Л. 21.
840
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 65. Д. 141. Л. 193а–195.
Солдаты писали домой:
Пищу варят бурду, хоть с голоду помирай (Западный фронт, Западный стрелковый полк, 12 рота, 3 июня 1919 г.);
Я нахожусь в окопах на передней линии, жизнь очень тяжелая, плохая и опасная и мало пищи, хлеба дают один фунт [400 грамм] (Западный фронт, 2-й взвод 1-й
Живется очень скверно <…> Пища у нас скверная. Хлеба дают по 1 фунту с соломой пополам. Обед варят один раз в день, и поэтому приходится грабить окружающих жителей (Западный фронт, 24-й стрелковый полк 2-й латышской бригады, 26 июня 1919 г.);
Хлеба дают 1 фунт, очень плохой, овсяный <…> с соломой. Одежды и сапог не дают, ходим босые (Западный фронт, Западный стрелковый полк, 12 рота, 23 июня 1919 г.) [841] .
Даже в письмах из благополучных частей, а были, безусловно, и такие, тема питания одна из главных:
Нам живется много раз лучше, чем белым: там выдают один фунт хлеба, а то и того нет; ходят чуть ли не босиком в своих рваных пиджаках, и как только попадается к ним наш красноармеец, то как собаки кидаются, кто из мешка все втряхивает, кто деньги в кармане шарит, а кто обмундирование отнимает (Команда связи 11-го полка, 13 июня 1919 г.);
841
Там же. Л. 16.
Каждый день белые перебегают к нам, потому что у них нет хлеба. Белые дают только 1 фунт, а нам 2 фунта; вот они и бегут на нашу сторону (Химическая команда 11 полка, 13 июня 1919 г.);
Я попал при отступлении в плен <…> у белых многого чего недостает; ходят рваные, разутые и голодные, а у нас 1 1/2 фунта хлеба, а там только 1/2 фунта, а сахару нет (Партизанский отряд 31-го полка, 23 июня 1919 г.);
Пища хорошая, хлеба 2 фунта, обмундирование хорошее. Хорошо служить в Красной Армии (606 стрелковый полк 2-й отдельной стрелковой бригады, 15 августа 1919 г.);
Живем очень хорошо. Хлеба 2 фунта, сахару 5 кусков, мяса 3/4 ф. в день. Мыла 1/2 ф. в месяц, табаку 1/8 ф. на 4 дня. <…> Выдали обмундирование: рубашку, брюки, шинель, ботинки, шапку (1 армейский запасной полк, Екатеринбург, 29 января 1920 г.) [842] .
Окончание основных событий Гражданской войны не принесло на первых порах долгожданного облегчения. К общей разрухе, к политике продразверстки, лишавшей деревню стимула к производительному труду, добавились неурожайные 1920–1921 годы. Военная цензура тщательно фиксировала сообщения о видах на урожай. По нашим подсчетам, в августе 1920 года из 159 перлюстрированных писем из Владимирской, Московской, Нижегородской, Самарской, Саратовской, Симбирской губерний и Донской области в 142 (89,3 %) содержались сведения о плохом урожае зерновых [843] .
842
Давидян И., Козлов В. Частные письма эпохи Гражданской войны. С. 243–244; РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 65. Д. 453. Л. 36.
843
РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 2484. Л. 90–93 (подсчет наш. — В. И.).
Мощное повстанческое крестьянское движение, забастовки рабочих, колебания армии (восстание в Кронштадте в марте 1921 года и др.), поставившие под вопрос власть большевиков, заставили руководство страны пойти на изменение экономического курса, перейти от политики военного коммунизма к новой экономической политике (НЭПу). Началом ее стала смена продразверстки продналогом по решению X съезда РКП(б) в марте 1921 года. Но это решение не могло мгновенно решить насущные проблемы. Основная масса населения лишь к 1923 году почувствовала реальные перемены в жизни.