Глаза изо льда
Шрифт:
Она ожидала, что он сбежит.
Она думала, что он пришёл сюда в свой худший момент, но сейчас уйдёт, убегая, как трус, которым он и был.
Всё ещё глядя на кучу выстиранной и выглаженной одежды, он понял, что должен это сделать.
Он должен сделать именно то, чего она боялась.
Он знал, что должен это сделать. Он знал все причины, по которым должен был это сделать.
Точно так же, как он знал, что не сделает этого.
Он не станет этого делать.
Когда он стоял там, реальность этой правды
Он лгал самому себе.
Хуже того, он и Уинтер за собой потащил.
Неудивительно, что половину времени ей хотелось его ударить.
Она совершенно права насчёт него — так же, как и совершенно не права насчёт него. Она не ошибалась относительно содержания самых нечестных уголков его сознания. Но ошибалась, считая, что он прислушается к ним.
Как бы он ни играл сам с собой, пытаясь убедить себя, что ещё может уйти от всего этого, что он ещё может поступить правильно, что он ещё может остановить всё, прежде чем это зайдёт слишком далеко, прежде чем любой из них уже не сможет вернуться назад…
Он не стал бы. Он не стал бы этого делать.
Эта дверь закрылась.
Как бы это ни выглядело со стороны Уинтер, что бы она ни говорила себе, или взвешивала, или пыталась убедить себя… со стороны Ника решение было уже окончательно и бесповоротно принято.
Дверь уже закрылась.
Иррационально, бессмысленно, необъяснимо… казалось, что она была закрыта ещё до того, как он встретил её.
Глава 16
То есть, вы как видящие?
Он осторожно спустился по лестнице.
Плащ он оставил наверху.
Ботинки и носки он оставил наверху.
В доме было тепло, поэтому он оставил рубашку наверху.
На нём была белая футболка, которую он носил под рубашку, и чёрные брюки. Добравшись до нижней ступеньки лестницы, он учуял какой-то запах из кухни, затем услышал шаги её босых ног на кафельном полу.
Сменив направление, он прошёл по узкому коридору к освещённому дверному проёму в конце. Добравшись туда, он просто стоял и смотрел на неё.
Перед ней расположился ряд открытых контейнеров.
Пахло китайской едой.
В животе у него заурчало.
Он любил китайскую кухню, когда был человеком.
Она оглянулась. Он увидел, как её глаза скользнули вверх и вниз по нему в молчаливой оценке. Он увидел проблеск удивления, когда она заметила футболку, брюки, его босые ноги.
Её лицо оставалось почти бесстрастным, когда она ответила на его взгляд.
— Ты опять голоден? — сказала она.
Подумав об этом, он кивнул.
Он направился к переносному холодильнику, который заметил на стойке напротив раковины, но она отмахнулась от него.
— Нет, — ответила она. — Проходи, садись. Я не готовлю, просто разогреваю еду на вынос со вчерашнего вечера, — она мотнула подбородком в сторону двери, в которую он вошёл. — Гостиная тебя устроит? — спросила она. — Я предпочла бы посидеть на диване.
Он указал на контейнеры, от которых шёл
— Я могу помочь, отнести что-нибудь, — предложил он.
Она бросила на него ещё один удивлённый взгляд и кивнула в ответ.
— Окей.
Он подошёл к столешнице в центре кухни, к плите из тёмно-синего камня, которая, он мог бы поклясться, соответствовала более тёмным оттенкам её глаз.
Он подхватил все четыре контейнера, от которых пахло теплом и китайской едой, и понёс их из кухни по коридору. Осознав, что вообще не помнит это место, он просунул голову в открытую дверь, проходя мимо, и окинул взглядом то, что, должно быть, являлось её кабинетом.
Как и её кабинет в школе Келлерман, помещение было полно книг.
Он увидел очередной аквариум, только вместо золотых рыбок, как в её аквариуме в Келлермане, в этом было полно черепах.
Здесь у неё было больше растений, чем в Келлермане.
Виноградные лозы и экзотические на вид цветы покрывали три разных подоконника. Сами окна были длинными, горизонтальными и узкими, впускающими розовый, оранжевый и красный свет заката с запада, куда они выходили.
То, что сначала показалось старомодным глобусом, стояло на подставке возле её стола. Затем он увидел виртуальные спутники, вращающиеся вокруг него, и понял, что это не антиквариат, просто вещь сделана в антикварном стиле. Когда он моргнул, глядя на массивы суши, то увидел виртуальные изображения куполообразных охраняемых зон и подсвеченные рельсы, которые, вероятно, были настоящими поездами, в этот самый момент путешествующими между куполами.
— Тебе нравится? — спросил тихий голос.
Он повернулся и посмотрел на неё.
Она стояла прямо у него за спиной.
Он взглянул на поднос, который она держала в руках.
В центре подноса с узором солнца стояла большая теплосберегающая кружка, пахнущая кровью. Вокруг неё веером стояли бокал вина, две маленькие миски с чем-то, похожим на соевый соус и утиный соус, и два стакана воды.
Он улыбнулся.
— Мне нравится, — сказал он.
Она робко улыбнулась в ответ, затем наклонила голову, показывая следовать за ней по коридору.
— Пошли, — сказала она. — Я умираю с голоду.
***
Она села на диван, и он сел рядом с ней.
После недолгого колебания, во время которого он наблюдал, как она открывает контейнеры, заглядывая в каждый из них и как будто взвешивая, какой хочет съесть первым… он решил, что этого недостаточно. Он не просто хотел сидеть рядом с ней.
Не говоря ни слова, он взял её на руки.
Она слегка взвизгнула от удивления…
Но потом она оказалась у него на коленях, между ног, и он скользнул под неё, так чтобы её еда по-прежнему была перед ней, в пределах досягаемости. Он обнял её за талию, прижимая к себе, но наклонившись вперёд настолько, чтобы служить для неё хорошим сиденьем, пока она ест. Устроив её, он почувствовал, что её удивление перешло в неверие.