Глаза колдуна
Шрифт:
Солнце приятно греет, в воздухе пахнет созревшим летом. Над гаванью парят чайки, а вдоль берега прогуливаются парочки разных возрастов, и их с каждым днем становится все больше. Предчувствие наплыва туристов только ухудшает и без того отвратительное настроение Теодора.
Он раздумывает над тем, чтобы дотащиться хотя бы до Камбэлтаун-уэй и заказать в баре на побережье пару стопок чего-нибудь горячительного, и уже собирается ускользнуть из-под надзора строгого Бенджамина, когда часы бьют восемь вечера.
Именно в это время в лавке появляется Клеменс,
– Нам надо поговорить, – с порога заявляет она, бросая сумку в приглянувшееся ей кресло. Теодор мысленно клянет ее на чем свет стоит.
– Нам не о чем разговаривать, особенно сейчас, – шипит он на девушку и дергает головой в сторону двери. Теодор почти слышит, как наверху Бен расхаживает между диваном и журнальным столиком, дочитывая утреннюю газету. Заинтересовавшая его статья вот-вот подойдет к концу, и Паттерсон решит обсудить ее с другом.
Атласу лучше убраться из лавки до этого момента, если он мечтает попасть в бар.
– Нет, стой! – чересчур громко говорит Клеменс. – Я знаю, ты на меня злишься, но речь сейчас не об этом. Бен сказал, ты хочешь отыскать Шона.
О, святые угодники, почему она заявляется всегда так не вовремя?
– Бен – болтун, – отрезает Теодор. – А теперь отойди-ка в сторону, мне надо свалить отсюда как можно скорее.
– Теодор! – в голос восклицает гостья.
– Клеменс! – издевательски вторит он ей.
– Что у вас там стряслось?
Бен стучит пятками, спускаясь по лестнице на первый этаж, и Теодор, слыша его шаги, окончательно теряет веру в карму: судьба должна была наградить его хотя бы глотком спиртного вдали от неусыпного Паттерсона с его перевязками и наглейшей девицы, которая ему на голову свалилась определенно за все грехи. Теперь вместо вечера в баре ему предстоит вот это – дочь смотрителя галереи, уверенная, что ее слова могут образумить Атласа, и кандидат биологических наук.
– Что ты собираешься делать? – спрашивает Клеменс. – У тебя даже плана нет.
– Есть.
Выбраться из антикварной клетки и завалиться в ближайший бар, чтобы утопить все мысли в виски.
– Я найду этого мальчишку, притащу сюда, запру в подвале, – повторяет Теодор, – а после вытрясу из него все, что тот знает.
Клеменс вздыхает, хотя на самом деле ей хочется заломить руки в отчаянном жесте – видно невооруженным глазом. Неприятный ярко-желтый свет уличных фонарей делает кожу ее лица болезненной, почти зеленой, а волосы высветляет до рыжины.
– Теодор, так нельзя! Ты не можешь похищать людей средь бела дня, это…
– Что? Жестоко, по-твоему?
– Незаконно!
Он даже не думал всерьез следовать озвученному плану – по крайней мере не всем его пунктам. Вытрясти из беглого преступника всю правду можно и без похищения, но, видя, как сильно это тревожит девчонку-лгунью, Теодор удовлетворенно хмыкает.
– Давай-ка проясним ситуацию. Значит, ему можно всадить мне нож под ребра, а мне поймать его и подержать взаперти – нельзя? Продолжаешь защищать его?
Неужели он прав?
– Я не его соучастница, Теодор, – выдыхает Клеменс. – Я никогда – слышишь ты меня или нет? – никогда не пыталась навредить тебе. Шон обманывал меня точно так же, как и тебя.
– Что же ты тогда так за него радеешь?
Вопрос звучит обиженно, словно его задает капризный ребенок. Теодор с трудом держит лицо, но Клеменс даже в сумраке словно видит его насквозь. Она говорит:
– Я не хочу, чтобы кто-то еще пострадал. Ни ты, ни он – никто. И у него могли быть причины, чтобы…
– Пытаться убить меня? – Теодор фыркает. – Ты всех преступников можешь так оправдать? Джека Потрошителя обделили лаской и заботой, поэтому он убивал невинных проституток – давайте простим его. Теда Банди [2] обманула собственная мать – конечно же, он не виноват в смерти тридцати девушек. Дэвид Чепмен [3] просто хотел прославиться – не наказывать же его за это.
2
Теодор Роберт Банди (Тед Банди) – американский серийный убийца, насильник, похититель людей и некрофил, действовавший в 1970-е годы. Его жертвами становились молодые девушки и девочки.
3
Дэвид Марк Чепмен – убийца Джона Леннона, участника группы The Beatles.
– Теодор!
Возглас Бена разряжает накопившееся напряжение, которое так и не дошло до пика. Теодор переводит дух и, закашлявшись, отворачивается от бледной Клеменс. Она сжимает руки и кусает губы. Чтобы не разреветься? Только слез им сейчас не хватало.
В наступившей тишине, гнетущей всех, Теодор шумно выдыхает и падает в кресло прямо на сумку девушки.
– Успокойся, Клеменс, – устало говорит он. – Я не собираюсь похищать убийцу-неудачника. Но и без наказания не оставлю.
– Обещай, что найдешь его, но не покалечишь! – летит ему в затылок упрямая и наглая – боже, какая наглая – фраза. Девица явно решила, что теперь может помыкать им как вздумается.
– Это за тебя просит твое милосердие или собственная заинтересованность? – спрашивает Теодор, сочась ядом. – Парень тебя использовал, а ты продолжаешь думать, что…
– Обещай.
– Ох, балоров огонь… Хорошо, обещаю. Кинешься вместе со мной на его поиски?
Клеменс облегченно вздыхает за его спиной. Обходит кресло, оказываясь лицом к лицу с Теодором. Неприятный фонарный свет делает ее волосы, собранные в конский хвост, желто-зелеными.
– Тебе придется найти его самостоятельно, Теодор, – говорит девушка и грустно улыбается. – Я уезжаю домой.