Глаза Лорен
Шрифт:
— При этом должен раздаться шипящий звук или что-нибудь в этом роде.
Он оторвался от изучения ее шеи.
— А?
— Не обращай внимания. Просто люби меня. — Она притянула его голову к себе и поцеловала со всей страстью, накопившейся в ней от воздержания последних недель. Его реакция была столь же отчаянной, но, когда она прижалась к нему мгновением позже и призывно изогнулась, он отстранился.
— Что? — спросила она.
— Ты не будешь смеяться?
— Обещаю.
— По-моему, нам лучше пойти в постель.
Она засмеялась. Она ничего не могла
— Это желание я могу удовлетворить, ковбой. Будут еще?
— Да, но я не знаю, будет ли выполнить их так же легко, как это.
— А ты попробуй.
— Я хочу, чтобы горел свет.
— Сделано.
— Я хочу смотреть в твои глаза, пока я буду любить тебя. Я хочу, чтобы ты смотрела в мои глаза. Я хочу, чтобы ты сказала, что любишь меня, когда я буду внутри тебя.
Кэл услышал, как его слова эхом отозвались в наступившей тишине.
Ну хорошо, это было трудно. Труднее всего, что он когда-либо проделывал в своей жизни. Он ощущал свою наготу так, как никогда раньше в жизни. Он только что прямо попросил Лорен — нет, умолял ее — любить его, и она явно медлила с ответом.
Что если она не может сказать этого? Что если она не может любить его? А потом он заметил блеск в ее красивых, чуточку покрасневших глазах. В третий раз за сегодняшний вечер на кончиках ее роскошных, длинных ресниц задрожали слезы.
— Кэл Таггерт, если ты думаешь, что я собираюсь ждать так долго, чтобы сказать, что я люблю тебя, то ты ошибаешься.
У него едва не подогнулись колени, что было бы исключительно неудобно, учитывая то, как она набросилась на него. Но он умудрился подхватить ее и еще сохранить равновесие.
— Спальня?
— Прямо по коридору, вторая слева.
Двадцать секунд спустя их тела сплелись на постели. Не было никакой отработанной техники, никакого тщательного разжигания и охлаждения любовной игры. Просто отчаянное единение. Но она смотрела ему прямо в глаза, когда он заполнил ее, позволяя ему увидеть яростное желание и неприкрытую любовь в своих глазах. Он знал, что то же самое она увидит в его глазах. Это было самое интимное из всего, что он когда-либо испытывал, и ему хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно. Однако она уже взлетала на крыльях блаженства, отказываясь существовать, и он больше ничего не мог сделать, кроме как последовать за ней.
«Наконец-то дома, — подумал он, лежа на спине и разглядывая потолок в доме Лорен. — Только быть всегда рядом с этой женщиной, остальное не имеет значения».
Он прижал ее к себе, и она притихла. Слишком притихла, как ему показалось. Он приподнял ей подбородок.
— С тобой все в порядке?
— Более чем в порядке.
Она улыбнулась, но было что-то в ее глазах, отчего его сердце вдруг сбилось с ритма. Что на этот раз?
— Ну, и как ты себе это представляешь? — поинтересовалась она, не отрывая взгляда от его груди.
Он попытался прогнать неожиданное чувство страха.
— Да как угодно, мне думается, но при этом я бы хотел,
— Как насчет этих отвратительных паранормальных штучек?
— А что насчет них?
Она потянула на себя покрывало.
— Я думаю, Гарретт испугался, что я смогу читать его мысли или что-то в этом роде.
Он фыркнул.
— Меня-то, во всяком случае, это не беспокоит ни капельки.
Она подняла на него глаза, в которых ясно читался страх.
— Правда?
Он улыбнулся.
— Милая, если бы только ты могла читать мои мысли, то давно бы бросила меня.
— У меня может быть другое видение. Собственно говоря, у меня может быть их много. Обычно появляется новое каждый год или два.
— Ну, тогда мы и будем справляться с ними, — ответил он, — но только, ради всего святого, не так, как с последним.
— Я могу улавливать волны, исходящие от животных. Я чувствую, когда им страшно, больно или когда они рассержены.
— Так вот почему ты догадалась о том, что происходит с Космо.
— Нет, это мне пришлось вычислять самой. Я никогда не видела его на солнечном свете, так что никогда и ничего от него не улавливала.
— Понятно.
— А эти мои штуки с животными, они не кажутся тебе странными, а?
Он рассмеялся коротким, веселым смешком.
— Любимая, они кажутся мне очень странными, но весьма полезными при твоей работе.
Она приподнялась на локте, чтобы лучше видеть его лицо.
— Тебя действительно не беспокоят эти вещи?
— Ну, конечно. Они — часть тебя, а я тебя люблю.
Она запрыгнула на него. Снова. Ему придется привыкать и к этому.
— Кэл Таггерт, я люблю тебя.
— М-м, скажи это еще раз, — пробормотал он, прижавшись губами к ее губам.
— Я буду говорить это так часто, как тебе захочется, — пообещала она.
— А что если мне захочется слышать это каждый день?
— Это можно устроить.
Он почувствовал, что возбуждается. Она тоже это почувствовала, особенно если учесть, что она сидела на нем верхом на узенькой кровати. Кажется, им придется обзавестись спальным ложем побольше.
— Выйдешь за меня замуж? И, прежде чем отвечать, обрати внимание: я прошу тебя об этом уже третий раз за сегодняшний день.
Она усмехнулась и провела ногтями по его груди.
— Хорошо. Я сдаюсь.
Он легонько погладил ее по плечам.
— Как ты думаешь, может, нам подыскать себе небольшой двухэтажный сельский домик неподалеку от города? С самолета я приметил достаточно большие участки орошаемых земель.
— Что?
— Ну, я же должен буду чем-то заниматься. Я не могу допустить, чтобы ты содержала меня, — мягко заметил он. — Я вообще-то уже давно подумываю о том, чтобы заняться разведением бойцовых быков. Я разбираюсь в этом, и кто говорит, что их нельзя разводить здесь, на Восточном побережье? Я мог бы купить парочку хороших телок, немножко потратиться на приобретение нескольких порций спермы от таких быков, как Желтая Рубашка или Белая Вода, и мы в деле.