Глаза ребёнка
Шрифт:
Были и другие перемены. Из дома исчезли вещи отца: католическое распятие, семейная фотография, которую он заказал как-то в период просветления между запоями. На снимке Рамон (с натянутой улыбкой, в новом костюме, который никогда больше не надевал) был запечатлен в кругу жены и дочерей. Отец повесил фотографию на стену, как будто втайне надеялся, что эта картинная идиллия станет реальностью. Терри сама сняла ее и молча протянула матери. Больше этого снимка она не видела.
Прошло уже шестнадцать лет, как отца не стало. И все же, попадая в этот дом, Тереза всегда испытывала безотчетный, как в детстве,
От размышлений Терри отвлек звук шагов по лестнице.
Роза прошла через гостиную и присела рядом с дочерью, скрестив руки на груди. Терри подумала, что в какой-то период ее мать утратила привычку улыбаться: ее лицо было проникнуто печалью, напоминая полотна Веласкеса. Но, к счастью, она сохранила живое чувство юмора и оставалась привлекательной женщиной с завораживающим взглядом зеленовато-карих глаз, мягким очертанием рта и правильным овалом лица. Терри знала, что она похожа на свою мать, хотя никогда не считала себя такой же красивой. И сейчас, как всегда, иссиня-черные волосы Розы были гладко зачесаны назад, аккуратно нанесен макияж. Она тщательно следила за собой, это поднимало ее в собственных глазах.
На лице матери застыло скорбно-вопросительное выражение. Она не спускала глаз с дочери.
— Я не могу вернуться к нему, — произнесла Терри.
— Нет? — Возможно, потому, что английский не был для нее родным языком, Роза выговаривала слова отчетливо, следя за правильностью своей речи и произношения (что никогда не было свойственно ни Терри, ни Елене). — Все действительно обстоит настолько плохо?
— По-моему, да. — Тереза старалась найти нужные слова. — Возможно, он еще хуже, чем я о нем думаю, просто я этого никогда по-настоящему не понимала.
У Розы был неестественно застывший взгляд. Терри почувствовала, что в этот момент они обе подумали об отце. В следующую секунду мать неожиданно задала вопрос, который своей прямотой поставил ее в тупик:
— Не понимала до сегодняшнего дня?
Было совершенно очевидно, что подразумевала Роза. Не в первый раз Терри поймала себя на мысли, что мать слишком хорошо ее знает.
— Трудно сказать, — промолвила она наконец. — Может быть, и так.
— А что Рики?
— Сегодня утром он оформил все документы. — Тереза посмотрела в сторону лестницы, ведущей в комнату, где находилась Елена. — Он добивается опекунства.
— Где ты была? — спросила Роза, откидываясь на спинку дивана.
Терри почувствовала на себе испытующий взгляд.
— У Криса, — ответила она. — Рики ждал меня в машине.
— Это на него похоже, — изрекла Роза мрачным тоном. — И что он сказал? — Казалось, мать совсем не удивлена. Терри вспомнила, что таким же был Рамон Перальта, ее отец.
И Тереза лишенным всякого выражения голосом в мельчайших подробностях рассказала матери о своей беседе с Рики.
Роза слушала молча, глядя куда-то в сторону, словно хотела облегчить задачу своей дочери. Только после того как та
— Заставить тебя заплатить за связь с Крисом — вот что у него на уме. Это будет стоить тебе Елены. — Слова Розы звучали как приговор.
Терри покачала головой.
— Все гораздо сложнее. Дело не только в Крисе. Или в ревности. Рики хочет получить меня всю целиком, чтобы в моей жизни не было никого, кроме него. Вот чего он всегда добивался.
— В таком случае надо отдать ему должное. Он неплохо в этом преуспел, — невозмутимо заметила Роза, однако от Терри не укрылось, что мать почувствовала себя уязвленной. (За годы своего замужества, скрывая от всех, как, впрочем, и от самой себя, истинное лицо Рики, Тереза постепенно отдалилась от матери и сестер.) — Я мечтала о лучшей участи для тебя, Терри. И для Елены.
Последнюю фразу она выделила особо. Терри предпочла промолчать.
— Рикардо пугает меня, — медленно продолжала Роза. — И мне кажется, что ему не следует заниматься воспитанием Елены. Поэтому я должна спросить у тебя: может быть, тебе не торопиться уходить от него? По крайней мере, попробовать потерпеть какое-то время?
— Не думаю, что я еще в состоянии терпеть. В нем есть какая-то патология. Вдвоем с ним мы сделаем Елену еще несчастнее, — проговорила Терри, подумав вдруг о Крисе. И добавила в сердцах: — Мне ненавистна одна мысль о том, что Рики будет прикасаться ко мне.
— Но ведь дело не только в Рики, верно? — Роза подалась вперед. — Ты моя дочь, и я люблю тебя больше, чем ты можешь себе представить. Долгие годы именно в тебе был весь смысл моей жизни. Но сегодня ты тоже мать, у тебя есть Елена. А мать не может быть свободна.
«Вот оно, — подумала Терри, — то невысказанное, что еще оставалось между нами». А вслух холодно ответила:
— Я знаю, что семья — это очень важно. Именно поэтому я и ушла от него.
Мать и бровью не повела.
— В таком случае тебе следует знать, как поступить, — нравоучительно произнесла она. — Держись подальше от Кристофера Паже, чего и добивается от тебя Рики. Если потребуется, уходи с работы.
Внутри у Терри что-то словно оборвалось.
— Не уверена, смогу ли я на это пойти. — Упрямо стояла она на своем. — Кроме того, сомневаюсь, что так будет лучше для Елены, да и для меня тоже.
— Елене не интересны твои любовные похождения, — возразила Роза. — Несколько лет назад, когда ты сделала свой выбор, ты еще не знала этого человека и сознательно отвела главное место в своей жизни дочери. Елена — это новая жизнь, юная и неиспорченная, и она вверена под твою защиту. Хочешь или нет, но ты должна это признать.
Тереза на минуту задумалась. Долгие годы Роза Перальта оставалась ее единственной опорой, человеком, по которому она сверяла истинную любовь. Ссориться с ней было мучительно для Терри.
— Я не знаю, что из всего этого выйдет. А ты не знаешь Криса, — выпалила она, сдерживая волнение.
— Я знаю достаточно, — отрезала Роза. — В конце концов, наблюдала за судебным процессом по телевидению. Я слышала, как ты отзывалась о нем. Но вопреки тому, что было написано на твоем лице, я втайне надеялась, что у моей дочери хватит ума не влюбиться в него.