Глаза ребёнка
Шрифт:
Поскольку, как стало для всех нас совершенно очевидно, перед нами человек, который не в состоянии вразумительно объяснить, где он находился в течение нескольких критических часов в тот вечер, когда мистера Ариаса последний раз видели живым. Потому что в это самое время никто не видел мистера Паже — ни миссис Перальта, ни его сын, как бы старательно ни прислушивался он к тишине пустого дома. Не мог Карло Паже ничего не увидеть, не услышать — потому что в тот момент дома никого не было. Потому что другие видели его отца выходящим из квартиры Рикардо Ариаса. — Салинас с вызовом посмотрел на Кэролайн Мастерс. — Его видела Джорджина Келлер, точно описавшая его — еще до того, как ей предъявили какие бы то ни было фотографии. — Салинас вновь повернулся к присяжным; в голосе его появилась сдержанная ирония: — Здесь я вынужден прерваться на мгновение, чтобы, как юрист юристу, отдать дань восхищения мисс Мастерс за ту поистине изощренную находчивость, которую она проявила, защищая мистера Паже. Взять хотя бы ее рассуждения о том, что миссис Перальта умудрилась — подобно заразной больной — занести ворс с ковра мистера Ариаса в дом мистера Паже, да еще и на коврик под водительским сиденьем в его машине. Более того, оказывается, миссис Перальта — должно быть, в память о себе — оставила Рикардо Ариасу отпечатки пальцев мистера Паже.
Поэтому не явилось сюрпризом — по крайней мере, для тех из нас, кто искренне восхищается талантом мисс Мастерс, — когда она,
По тому, как у Кэролайн едва заметно скривились губы в подобие ухмылки, Паже понял, что слова Салинаса отнюдь не забавляют ее: обвинитель ненавязчиво подводил присяжных к тому, чтобы они не особенно доверяли ее красноречию.
— В позиции защиты это весьма уязвимое место, — продолжал Салинас. — Потому что, если в тот вечер мистер Паже действительно приходил к Рикардо Ариасу, это, во-первых, означает, что у него была удобная возможность свести с ним счеты, а во-вторых, что он солгал инспектору Монку, — косвенное признание вины. Поэтому-то мисс Мастерс было крайне важно дискредитировать показания этой свидетельницы. И, надо отдать ей должное, она старалась из всех сил: адвокат не только предположила, что миссис Келлер перепутала все на свете, приняв мужчину в сером костюме за человека, когда-то увиденного ею на экране телевизора, но и намекнула, что та была слишком поглощена разглядыванием ушибленной руки и испачканного чем-то рукава, чтобы как следует рассмотреть лицо этого человека. Здесь мне остается только посочувствовать мисс Мастерс, — с той же иронией в голосе произнес Салинас. — Откуда же ей было знать, что благодаря ее стараниям в наших рядах окажется Анна Велес. Женщина, которой сразу после того, как полиция приступила к расследованию, мистер Паже принес пару туфель и серый шерстяной костюм с пятном на рукаве. — В голосе Салинаса больше не было иронических интонаций:
— После этого не осталось никаких сомнений: Джорджина Келлер не ошиблась — она видела именно его, Кристофера Паже, в тот момент, когда он, выйдя из квартиры Рикардо Ариаса, осматривал поврежденную руку и рукав пиджака, забрызганный кровью.
Паже оцепенел; в устремленных на Салинаса глазах присяжных он прочел приговор. Кэролайн слушала обвинителя с непроницаемым лицом.
— Леди и джентльмены, «жест» благотворительности, который позволил себе этот человек, такое же признание вины, как тот факт, что он лгал полиции. Все поступки мистера Паже, начиная с поездки в Италию и кончая поведением на суде, — это тщетные попытки замести следы. — Это было самое большее, что мог позволить себе Салинас, дабы напомнить присяжным об отказе Паже давать показания, но так, чтобы не получить выговор от судьи. — Все это не что иное, как косвенное признание его, — повторил обвинитель, — человеком виновным. Человеком, которого дожидался Рикардо Ариас, когда сказал миссис Перальте, что у него назначена встреча. Человеком, который, чтобы обеспечить алиби, может позволить себе съездить в Италию или расстаться с тысячедолларовым костюмом — потому что привык сорить деньгами с такой же легкостью, с какой он распорядился чужой жизнью. — Салинас театрально развел руками. — И после всего этого, леди и джентльмены, мисс Мастерс будет твердить вам о недостаточности улик. Так, она спросит, почему обвинение не смогло объяснить, откуда у мистера Паже появился револьвер, из которого был убит Рикардо Ариас. Но здесь на помощь приходит простой здравый смысл. И исходя из своего здравого смысла, вы праве спросить мисс Мастерс: «Неужели вы всерьез полагаете, что мистер Паже, собираясь инсценировать самоубийство, открыто купит револьвер, зарегистрирует его на свое имя, чтобы потом оставить его на полу рядом с телом Рикардо Ариаса?» После чего вооруженные все тем же здравым смыслом, к которому взывала мисс Мастерс, вы можете ответить за нее: «Нет. Скорее, Рикардо Ариас, если бы он и впрямь решил свести счеты с жизнью, не стал бы скрывать факта приобретения им оружия». Леди и джентльмены, здравый смысл. Вот все, что необходимо, чтобы за устроенной защитой дымовой завесой разглядеть истину. Вот все, что требуется, чтобы понять: человек, солгавший полиции — не говоря о том, что этим человеком является столь искушенный юрист, как мистер Паже, — этот человек пошел на это не беспричинно. — Казалось, Виктору удалось целиком овладеть вниманием зала: — Мистер Паже солгал, потому что это он убил Рикардо Ариаса. В этом не может быть никаких сомнений. И поэтому Кристофер Паже должен понести справедливое наказание. Я призываю вас признать ответчика виновным. Виновным в предумышленном убийстве без смягчающих вину обстоятельств. — С этими словами Салинас устремил взор на Джозефа Дуарте. Паже инстинктивно обернулся в сторону Терри и Карло. Терри сидела, не в силах оторвать взгляд от обвинителя. Зато глаза Карло были обращены к отцу, и от того, как неуклюже мальчик попытался улыбнуться, Паже сделалось еще горше.
Кэролайн встала и, подойдя к скамье присяжных, молча обвела их взглядом.
— Думаю, — начала она, — от вашего внимания не ускользнуло, как из заключительного слова мистера Салинаса фактически исчезла личность самого мистера Ариаса. Между тем, если вы помните, в самом начале мистер Ариас предстал перед нами как простодушный неудачник, одержимый одной-единственной целью — защитить собственную дочь от богатого и надменного негодяя, Криса Паже — соблазнителя чужих жен, который к тому же покрывает растлителей и, разумеется, при случае убивает обездоленных, имевших неосторожность встать на его пути. — Кэролайн выдержала паузу, чтобы ее первые слова улеглись в сознании присяжных. — Уважаемые члены суда присяжных, упоминание о личности покойного не случайно исчезло из заключительного слова мистера Салинаса. Потому что мистеру Салинасу — при этом не следует забывать, что перед нами выступали свидетели, выставленные обвинением, — так вот, мистеру Салинасу удалось неопровержимо доказать только одно: единственным фигурирующим в деле порядочным человеком является именно тот, которого мистер Салинас призывает признать виновным в убийстве. — Кэролайн перехватила взгляд Дуарте. — Однако давайте зададимся вопросом — почему же мистер Салинас избегает говорить о мистере Ариасе и почему важно помнить об этом, принимая решение по делу.
Паже отметил, что это было хорошее вступление; напомнив присяжным о том, кем был Рикардо Ариас при жизни, она словно ставила Салинаса на собственное место.
— Не будем забывать подлинного лица Рикардо Ариаса, — продолжала Кэролайн, — человека, которого дважды обвиняли в воровстве. Человека, которого выгнали по меньшей мере с четырех мест работы. Который эксплуатировал жену и обманывал собственную мать. Который использовал шестилетнюю дочь, чтобы сорвать десять тысяч долларов с бульварной газетенки. Который — и это совершенно очевидно — являлся наймитом политических оппонентов мистера Паже, задавшихся целью не допустить победы последнего на выборах в Сенат. Который настаивал на том, чтобы Елена участвовала в судебных слушаниях, хотя это было вовсе не обязательно и его собственный психотерапевт объяснила ему всю порочность и пагубность этой затеи. — Паже показалось, что Дуарте с интересом внимает Кэролайн. — Который боялся, что в ходе психологического освидетельствования, на котором настаивала миссис Перальта, он будет изобличен как маниакальный лжец, мошенник, а возможно, и еще хуже. Короче говоря, Рикардо Ариас
Украдкой посмотрев на Терри, Паже угадал за ее внешней непроницаемостью затаенную боль. Шесть лет она являлась женой Рики, у них был ребенок, и теперь чужой человек говорил ей, что она совсем не знала его.
— Следует признать, — мягким голосом продолжала Мастерс, — что Рикардо Ариасу было чего бояться. Он вел жизнь маргинала — безработный и не способный к работе. Что сулил ему завтрашний день? Финансовый крах и публичное разоблачение его как социопата. В будущем он почти наверняка лишился бы дочери — своей последней связи с человеком, который только и мог еще помочь ему встать на ноги. Этот человек — Тереза Перальта. — Кэролайн устремила исполненный мольбы взор на Мариан Селлер. — Почему для нас так важно понять, каким был подлинный Рикардо Ариас? Прежде всего потому, что мистер Салинас так уверен в том, что Рикардо Ариас не мог покончить самоубийством. «Этого никто не может знать», — могла бы возразить я. Однако ручаюсь — в случае с Рикардо Ариасом ни один человек не может утверждать чего бы то ни было наверняка. Медицинский эксперт твердит, что на руках мистера Ариаса не было следов крови и пороха. — Тут Кэролайн повысила голос. — На самом деле такие следы были — правда, доктору Шелтон показалось, что их недостаточно. Кроме того, на его запястье имелось пятно, заставившее предположить, что он вытер кровь под носом. Если это так, то версия о том, что кто-то свалил мистера Ариаса на пол, сунул ему в рот револьвер и нажал курок, не выдерживает критики. Я не знаю, как именно мистер Ариас ушиб ногу и разбил голову. — Кэролайн многозначительно посмотрела на присяжных. — Но не знает этого и медицинский эксперт. Зато мне известное другое — медэксперт, стараясь найти объяснение всему на свете, выстраивает чересчур уж стройную схему. Если ей верить, получается, что, очнувшись за секунду до смерти с дулом пистолета во рту, Рикардо Ариас решил вытереть нос. — Кэролайн посмотрела в глаза Дуарте. — Мы даже не можем с уверенностью утверждать, когда именно наступила смерть. А что, если мистер Ариас умер, когда Кристофер Паже находился на борту самолета, направлявшегося в Италию? Подумайте об этом, когда будете обсуждать призыв обвинителя признать этого человека виновным в убийстве.
Дуарте слушал внимательно, однако во взгляде его сквозило недоверие.
— Давайте на минуту предположим, — продолжала Кэролайн, — что Рикардо Ариаса действительно кто-то убил, хотя вы и не имеете права на подобные предположения. Если так, почему именно Кристофер Паже? Версия обвинения исходит из того, что совершенное мистером Ариасом было столь чудовищно, что Крис Паже поступился убеждениями, которым оставался верен всю жизнь, и, раздобыв древнюю пушку и ржавые патроны, расквитался с обидчиком. Почему вы должны слепо верить этому? Два человека, которые лучше всех знают Криса Паже — Тереза Перальта и Карло Паже, — утверждают, что он не убийца. Они отзываются о нем как о добром порядочном человеке. Более того, по словам Карло, в тот вечер он слышал шум, на основании чего сделал вывод о том, что отец находится дома. — Кэролайн помолчала, затем размеренным голосом продолжила речь: — Мистер Салинас заявляет, что Карло нельзя верить, поскольку он вспомнил об этом лишь много позже. И все же, если Карло окажется прав, а вы сочтете, что его слова объясняются сыновними чувствами и не более того, не боитесь ли вы, что совершите ошибку, которая повлечет за собой двойную трагедию? Сын утратит веру в справедливость, потому что, сказав правду, не смог помочь отцу — это раз; будет осужден невиновный — это два.
При этих словах Карло поднял голову. Но присяжные не видели его; их внимание было приковано к Кэролайн. Было ясно, что она сумела заронить в них сомнение.
— Давайте на минуту задумаемся о Карло Паже, — предложила Мастерс. — У обвинения нет ни малейшего повода, чтобы утверждать, что он покушался на растление. Однако это не помешало мистеру Салинасу смешать мальчика с грязью — на глазах присяжных, сделав свои клеветнические измышления достоянием средств массовой информации. И все это с единственной целью — добиться признания его отца виновным. Я объясняю это только одним, леди и джентльмены, — это не честный судебный процесс, а беспринципная охота на ведьм. Почему, — взывала Кэролайн к рассудку присяжных, — стоит доверять показаниям Лесли Уорнер и Сони Ариас, готовым поклясться, что Рикардо Ариас никогда не пошел бы на самоубийство, и в тоже время отмахиваться от показаний Карло Паже и Терезы Перальты, из которых ясно, что Крис Паже не способен на убийство? Мне трудно это понять. Особенно признавая очевидность того, что Карло и Терри действительно знают Криса Паже, а мисс Уорнер и — как это ни грустно — родная мать Рикардо Ариаса совершенно не знают последнего.
Паже понял: Кэролайн ненавязчиво старалась реанимировать версию о самоубийстве. При этом он, правда, не мог видеть глаз Терри или Карло, чьи сомнения на этот счет ему были хорошо известны.
— Именно так и ведут себя социопаты, подобные Рики. Они дурачат окружающих, — продолжала говорить Кэролайн. — Но ведь никто здесь не смог оспорить того простого и очевидного факта, что Кристофер Паже человек мягкий и отнюдь не агрессивный. Который к тому же является опытным адвокатом. — Кэролайн сделала очередную паузу. — И будучи опытным адвокатом, он не мог не понимать, чего боится Рикардо Ариас: что он не выдержит перекрестного допроса в суде, который намеревался устроить ему Кристофер Паже. Вот тогда-то все разговоры о якобы имевшем месте факте прелюбодеяния, о растлении несовершеннолетних — все эти разговоры обернулись бы против самого Рикардо Ариаса. Потому что тогда-то всем стало бы ясно, что перед нами патологический лжец. Таким образом, леди и джентльмены, рассуждая о мотивах, нельзя упускать из виду, что у Рикардо Ариаса имелись куда более веские мотивы наложить на себя руки, нежели у Кристофера Паже — лишить его жизни. И вы не можете не задаться вопросом: можно ли подобрать на роль убийцы более неподходящую кандидатуру, чем кандидатура Криса Паже? И еще: если бы были малейшие подтверждения того, что Кристофер Паже когда-либо совершил акт насилия, неужели вы думаете, мистер Салинас не упомянул бы об этом? Но у него нет и быть не может таких подтверждений.
Что же остается? Остаются так называемые «улики», собранные обвинением. Руководствуясь этими уликами, мистер Салинас, который сам предпочел закрыть глаза на многие странности дела, предлагает и вам отринуть обоснованные сомнения и признать Криса Паже виновным в совершении убийства. — В голосе Кэролайн зазвучали презрительные интонации. — Пресловутые отпечатки пальцев. Но ведь никто не спорит с тем, что Крис Паже дотрагивался до автоответчика, когда тот еще находился в квартире Терри. Ворс от ковра. Но ведь никто не стал оспаривать того, что Тереза Перальта занесла ворс в дом и в машину мистера Паже, так же как занесла его в свою квартиру. — Кэролайн снова устремила взгляд на Дуарте. — Свидетельница, которая слышала все, за исключением выстрела. В сущности, мы не можем даже утверждать, что у незнакомца, выходившего из квартиры мистера Ариаса, вообще имелось оружие. К тому же получается занятная вещь: единственный раз, когда миссис Келлер не узнала в Крисе Паже человека, знакомого ей раньше по телевизионным трансляциям, — это когда она видела на лестничной площадке неизвестного с каким-то журналом в руке. — Мастерс помолчала. — Миссис Келлер говорит, что он был без перчаток. Однако, если не считать автоответчика, в квартире мистера Ариаса не удалось найти ни единого отпечатка, оставленного Кристофером Паже. Не смогла полиция и найти в доме мистера Паже тот самый журнал или хотя бы объяснить сам факт его возникновения.