Глаза Сатаны

Волошин Константин

Юноша опередил того, ударив в пах носком сапога. Ромуло охнул, хотел вы­ругаться, согнувшись слегка, и Хуан, охваченный яростью, ударил кинжалом в потную толстую шею Ромуло.

Ярость мгновенно улетучилась, как только юноша понял, что произошло. У Ромуло кровь бежала из раны, он стоял, покачиваясь, пьяно зажимая рану ру­кой, другой шаря вокруг, ища горло врага.

– Допрыгались, идиоты! – Челато почти трезвым голосом проговорил в лицо Хуану. – Теперь тебе, парень, несдобровать! Хозяин предупреждал!

– Да что

ж мне делать прикажешь, Челато? Я его не трогал! Ты свидетель!

– Лучше беги подальше отсюда, пока я не доложил хозяину. Негры тебя не защитят. Их просто никто не станет слушать. Беги, по-хорошему тебе сове­тую, Дон. Не теряй времени. Эй, дружище? – Это он к Ромуло. – Ты хоть сможешь идти? Надо кровь остановить. Течёт. Видишь, как получилось. А я предупреж­дал, чтобы не трогал мальца. Пошли к бабам, пока не поздно.

Хуан удалялся к хижине. Он быстро собрал все вещи, прошёл к конюшне. У ворот маячила фигура Ариаса.

– Мулы готовы, Ар? – зловещим шёпотом спросил Хуан.

– Бежим? Ты его пришил?

– Веди же мулов, Ар! Пока никто не узнал и не поднял шум!

Конюхи проснулись, узнали, что это Ариас поднял шум, не вышли, а беглецы вскочили в сёдла и с места погнали животных к дороге в Понсе.

Глава 17

Было ближе к полуночи, когда путники сошли с мулов у домика сеньоры Ко­рнелии. Её голос прозвучал неожиданно спокойно, уверенно:

– Это ты Хуан? Что стряслось? Я ожидала тебя. Поставь животных во дво­ре и тихо ложитесь. Не разбудите мою Изумрудинку. Завтра поговорим.

Ариас бросил испуганный взгляд на друга, тот кивнул успокаивающе. Они в молчании увели мулов во двор, так же тихо, ощупью прошли в старую комнатку

– Заснём ли? – прошептал Хуан, устраиваясь на старом топчане.

– Заснешь, Хуан, куда ты денешься! Молчи, а то девчонку разбудишь.

Донья Корнелия молча двигалась по кухоньке, где сидели все жители этого убогого домика. Было позднее утро. Молодые люди были немного смущены, им казалось, что они тут без всякого смысла и вряд ли желанны.

Одна Эсмеральда была радостной, посматривала на Хуана весёлыми глазами и не могла утерпеть, чтобы не сказать что-нибудь. Бабка укоризненно дела­ла страшные глаза, но действовало это лишь на минуту, и девчонка опять за­давала то один вопрос, то другой.

И лишь потом, Хуан всё же спросил донью Корнелию:

– Сеньора, вы отпустите внучку с нами в город? Хочу ей подыскать пода­рок. Что бы посоветовали купить?

Сеньора строго глянула на внучку. У той глаза засветились надеждой.

– Пусть сама решит, Хуан. А то недовольна будет. А ребёнку нужны радо­сти. Без них будет трудная жизнь, греховная... – И она вздохнула, давая по­нять, что думать они могут по своему усмотрению.

Эсмеральда

вскочила с колченогого табурета, подбежала к бабушке и звон­ко чмокнула её в бледную щёку.

Домой все трое вернулись немного усталые, возбуждённые, а девочка уже щеголяла с новыми гранатовыми серёжками, а новое платье осторожно и береж­но несла в руках.

Бабушка ничего не сказала об обновках, но можно было заметить, что она рада за внучку. А на душе у Хуана клубком в горле прокатилась волна удо­вольствия.

– Что вы собираетесь теперь делать, юноши? – спросила сеньора Корнелия. – Думается мне, вам не стоит долго здесь задерживаться.

– Я так же считаю, сеньора, – ответил Хуан. – Мы хотели бы проехать по острову. Посмотреть земли, может удастся присмотреть кусок земли.

– У вас есть для этого деньги? – поинтересовалась сеньора.

– Немного есть, сеньора. На пару десяток фанег может хватить. А боль­ше нам и не осилить. А со временем можно и подкупить.

– А кто будет работать на земле? Самим вам не поднять такое, юноши.

– Купим немного скота, пашни много не будет, но на жизнь хватит. Потом и рабов подкупим. Жизнь долгая, сеньора.

Женщина вздохнула. Она молчала, казалось, что-то обдумывала, а потом про­говорила вроде бы как с грустью:

– Завидую вам, ребятки! Вы молоды, полны надежд, не стремитесь к богатству, рассчитываете только на себя. Хотите трудиться, жить свободно. Как это замечательно, просто прекрасно!

Молодые люди переглянулись. Им было удивительно слышать такое от суро­вой сеньоры. Хуан хотел спросить о её прошлом, но не осмелился.

– Я потом тебе немного поведаю о своей прошлой жизни, Хуан. Тебе будет интересно и... – она помолчала, но всё же добавила: – И поучительно.

Хуан удивился, услышав эти слова. Подумал вдруг, что эта женщина иногда легко читает его мысли. Во всяком случае, он это уже подметил несколько раз.

Она ничего не спросила про жизнь у дона Рожерио. Будто ей всё было известно. А ему так хотелось поделиться с ней своими переживаниями и просто поговорить душевно.

Два дня спустя, в вечерних сумерках, ещё не зажигали лучину, эта пожи­лая женщина неожиданно сама подсела на край топчана, где сидели друзья. А после долгого молчания, вздохнув, она сказала с грустью в голосе:

– Вам долго не удастся успокоиться, дети. И землю свою вы добудете не так скоро, как вам хотелось бы.

– Почему вы так считаете, сеньора? – встал с топчанаХуан.

– Вижу, юноша. У вас будет сложная, бурная и опаснаяжизнь. Будет много горестей, жестокостей, прежде чем вы найдёте спокойное место на земле.

– Донья Корнелия!— воскликнул Ариас в страхе.— Вы нас хотите запугать?

– Ну что ты, Ариас? Просто говорю то, что вас ожидает. И очень скоро.

– Что вы такое говорите, сеньора? – вопрошал Хуан в сильном волнении.