Глаза убийцы

Сэндфорд Джон

— Неплохо, — признал Друз. — Проклятье, Майкл, у меня такое чувство, что мы лягнули смоляное чучел ко. Одна нога увязла, и теперь мы бьем другой, чтобы высвободиться…

— Нет, это конец, и мы должны разобраться с этим профессором, неужели ты сам не понимаешь? Это необходимо для твоей безопасности. Нужно убить его и спрятать.

— Вот это меня и тревожит. То, что придется прятать тело. Если бы я просто расправился с ним и ушел, все было бы нормально. Но везти его в Висконсин… Господи, а если меня остановят парни из службы охраны природы

и захотят проверить, нет ли у меня рыбы?

Беккер покачал головой, не спуская с него взгляда.

— Если мы его убьем и бросим тело, то по его глазам они поймут, что он был любовником Стефани, — зачем еще их выкалывать? И тогда полиции придется отказаться от версии о маньяке. К тому же как убийца мог найти дружка Стефани? Они уже и так меня подозревают, а если его тело останется на стоянке, копы сразу придут ко мне.

— Мы можем не трогать глаза…

— Нет. — Беккер был холоден как камень. Он шагнул к Друзу и сжал его руку чуть выше локтя. Тот невольно отступил — таким ледяным был взгляд его друга. — Нет. Мы возьмем глаза. Ты ведь меня понимаешь?

— Да, конечно, — пробормотал Друз, высвобождая руку.

Беккер продолжал внимательно смотреть на него, оценивая искренность сообщника. Потом он удовлетворенно кивнул и сказал:

— Если мы увезем тело — а я знаю одно превосходное место, — никто его не найдет. Никто. Детективы могут заподозрить, что именно он был любовником Стефани, но они никогда не узнают, сбежал ли он, спасаясь от опасности, или сам был убийцей, или вообще мертв. У полиции не будет определенного ответа на все эти вопросы.

Друз покинул здание тем же путем, через черный ход. Беккер вернулся в свой кабинет, потер подбородок и погрузился в размышления. Друз охвачен сомнениями. Нет, он не собирался восставать, но его прежний энтузиазм исчез. Следует об этом помнить…

В лифте Беккер посмотрел на часы. У него еще осталось время.

— Сибил?

Может быть, она спит? Беккер наклонился над кроватью и приподнял ее веки. Темные влажные глаза смотрели на него, но как только он отпустил веки, они снова закрылись. Она не спала, но отказывалась с ним сотрудничать.

Беккер сел возле постели и сказал:

— Я должен смотреть тебе в глаза, когда ты будешь уходить, Сибил.

Его дыхание слегка участилось — во время таких экспериментов его охватывало возбуждение.

— Вот так…

Он заклеил ей рот широким пластырем, положил основание ладони на лоб женщины и открыл ее глаза указательным и безымянным пальцами. Потом наклонился так, чтобы она его видела, и негромко сказал:

— Я заклеил тебе рот, и теперь ты можешь дышать только носом. А сейчас я зажму его и подожду, пока ты не умрешь от удушья. Ты меня понимаешь? Это не будет больно, но ты должна подать мне сигнал, если что-то увидишь. Подними глаза вверх и опусти их вниз, когда будешь переходить на ту сторону. Ты меня слышишь? Существует ли другая сторона?

Беккер старался говорить максимально

убедительно — он всегда был уверен в своем голосе.

— Ты готова? Тогда начнем.

Он сжал ее ноздри, держа пальцы так, чтобы она их видела, — ведь она ничего не чувствовала. Жертва не могла пошевелиться, но у нее оставались мышцы, которые она была в состоянии сокращать, и в течение первой минуты он ощущал дрожь в ее шее.

Глаза женщины начали закатываться. Беккер наклонился так, что их лица разделял дюйм, и лихорадочно зашептал:

— Ты видишь? Сибил, ты видишь?..

Она ускользнула от него, потеряв сознание. Он выпустил ее нос, положил руку ей на грудь и несколько раз сильно надавил. Сибил была не так уж близка к смерти, но не могла об этом знать. Она думала, что умирает. И она погибла бы, если бы он не убрал руку.

Она должна ему все рассказать…

— Сибил, ты вернулась? Привет, я знаю, что ты здесь.

В два часа Беккер вернулся домой; таблетка экстези уже заканчивала свое действие, и он все держал под контролем. Эксперимент так и не удалось завершить. Он услышал, как по коридору идет сестра в соседнюю палату, и предпочел уйти, не желая, чтобы его увидели рядом с Сибил. До сих пор персонал не знал, что он к ней заходит. Он вернулся к себе в кабинет, проглотил экстези, рассчитывая таким образом снять разочарование, выключил свет и покинул больницу.

Беккер проехал мимо своего дома и свернул в переулок. На противоположной стороне он заметил мужчину. Тот повернул голову и посмотрел на него, когда он проезжал мимо. Высокий человек, знакомое лицо.

Беккер притормозил и опустил стекло.

— Я могу вам чем-нибудь помочь? — спросил он.

После долгой паузы мужчина повернулся и неторопливо направился к нему. Он был одет в короткую кожаную куртку и высокие ботинки.

— Мистер Беккер, как поживаете?

— Вы офицер полиции?

— Лукас Дэвенпорт, полиция Миннеаполиса.

Да, он видел его на похоронах и обратил внимание на этого человека с жесткими чертами лица.

— Ваш департамент разбил лагерь у меня на крыльце? — спросил Беккер.

Он чувствовал себя в безопасности — этот человек не был грабителем или жаждущим мести родственником, — и в его голосе появился сарказм, словно грязная нить на фоне белой полотняной салфетки.

— Нет, я здесь один, — ответил полицейский.

— Вы ведете за мной слежку?

— Вовсе нет. Просто я люблю возвращаться на место преступления. Почувствовать обстановку. Это помогает мне думать.

Дэвенпорт… Тут Беккер кое-что вспомнил.

— Кажется, вы тот самый полицейский, которого агент ФБР назвал бандитом? Вы убили много людей?

В слабом свете уличного фонаря сверкнули белые зубы Дэвенпорта. Он улыбался.

— ФБР меня не любит.

— А вам понравилось убивать?

Беккер задал свой вопрос с искренним интересом и сам удивился, что это сорвалось у него с языка.