Глаза зверя
Шрифт:
Взгляд Джека упал на журнальный столик, заваленный журналами и газетами.
— О, смотрите-ка, пресса! — воскликнул он. — Нука посмотрим, что пишут наши немецкие друзья. — Джек взял верхнюю газету и развернул. Медленно пролистал. — Н-да… Про нас, как всегда, ничего.
— А ты хочешь стать звездой? — усмехнулся Марио.
— Ну звездой не звездой, а все-таки… О, смотри-ка. «Загадочная смерть проститутки».
— Нашел о чем читать, — поморщился Турецкий. — Почитай лучше о последних научных достижениях.
— Я бы почитал, но тут подзаголовок больно интригующий. «Проститутка скончалась от сердечного приступа в постели крупного бизнесмена». Не
— Циник, — припечатал Джека Турецкий. — Разве можно так о мертвых?
— Да ладно тебе, Александр. Это просто газетная утка — дураку понятно. Хотя… Гм, здесь и фотка имеется. Кстати, красивая девчонка. Марио, хочешь посмотреть?
— Давай. — Марио протянул руку и взял газету. — Ну и где?
— Да вон же. На другой странице, ты ее рукой примял.
Марио с ухмылкой перевернул страницу. Внезапно лицо его окаменело.
— Ты что? — удивился Джек.
Марио молчал.
— Что, плечо? — тревожно спросил Джек.
Марио молча покачал головой.
— Побледнел, — удивленно произнес Джек, разглядывая коллегу. — Да что с тобой такое?
Турецкий положил ладонь на здоровое плечо Марио.
— Ты ее знал? — тихо спросил он.
Итальянец кивнул. Джек хотел что-то сказать, но, не найдя подходящих слов, нахмурился и тяжело вздохнул.
— Ничего, — сказал Турецкий. — Все перемелется, мука будет.
— Я знаю, — ответил Марио. Он сложил газету и положил на журнальный столик. Посмотрел на Турецкого. — Алекс, ты веришь в предсказания и колдовство?
— Когда как, — пожал плечами Турецкий. — Иногда это единственное, во что можно верить.
— Да… — Марио поднял руку и провел ладонью по лицу, словно смахивая невидимую паутину. Снова посмотрел на Турецкого. Бледность сошла с его лица, теперь оно было осунувшимся и усталым. — Алекс, — тихо проговорил итальянец, — я видел рядом с больницей винный магазин… Там должна быть русская водка.
— Понял, — сказал Турецкий.
Он поднялся с кушетки и направился к двери. Перед дверью остановился и бросил через плечо:
— Джек, присмотри за ним.
— Слушаюсь! — ответил тот.
Когда дверь за Турецким закрылась, Фрэнки повернулся к Марио и сочувственно сказал:
— Терпи, друг. Все проходит, пройдет и это. Такова уж наша жизнь.
Глава седьмая
«ЭКСКУРСИЯ» В МОСКВУ
1
Асет приехала в Москву на поезде. В дороге с ней случилась неприятность, после которой Асет долго не могла прийти в себя. А было так. Вместе с Асет в купе ехали три женщины. Две из них были адыгейками, третья — русская. Едва тронулся поезд, как женщины достали из сумок бутылки с вином (и даже водкой!) и закуску — сыр, копченое мясо, жареные окорочка.
— Присоединишься? — спросила у Асет одна из женщин, улыбчивая рыжая толстуха с плутоватыми глазами.
Асет посмотрела на вино и испуганно покрутила головой.
— Мамка с папкой не разрешают? — с усмешкой спросила женщина.
Асет, не зная, что ответить, кивнула.
— Ну тогда забирайся на верхнюю полку и не мешай нам отдыхать.
Асет послушно забралась на полку. Там она немного полежала с открытыми глазами, размышляя о своей горькой судьбе, потом обругала себя за трусость и глупость (какая же это горькая судьба, если завтра ей предстоит отправиться в рай?) и решила поспать. Поначалу
Асет пришла в ужас. Она сунула голову под подушку, но похабные частушки, которые распевали пьяные женщины, доставали ее и здесь. И когда уже стало совсем невыносимо, Асет отбросила подушку и быстро спустилась с полки.
— Что, сестренка, решила присоединиться? — со смехом спросила ее рыжая.
— Нет! — сказала Асет. — Мне нужно выйти! В туалет!
Она открыла дверь и выскользнула наружу.
В тамбуре было сильно накурено, от грохота колес закладывало уши. Но все же здесь было намного лучше, чем в купе с пьяными женщинами и их похабными песнями.
Асет прижалась лбом к холодному стеклу и стала смотреть на проносящиеся мимо деревья. На душе у Асет было тоскливо. В голове теснились мысли, но Асет гнала их от себя, чтобы не засомневаться. Тогда не она стала сочинять стихи.
Куда несет тебя большой вагон, Похожий на оторванный погон? Что ждет тебя — погибель или рай, Честь или стыд — сама ты выбирай! Кто будет больше смерти твоей рад — Кяфир, Аллах или спасенный брат? Я объясню тебе, мой Магомет, Что в трудный год без смерти чести нет! Ты это знал, но ты хотел лишь жить. Себя хотел ты намертво пришить К больной земле. Ты не хотел посметь С улыбкой гордой встретить свою смерть. И вот теперь ты проклят и в аду, Мой милый брат. Но я к тебе иду! Как предки к нам приходят в наших снах. Да встретит нас на небесах Аллах! Он скажет: «Брат твой слаб был, он рыдал. Но твой поступок брата оправдал. Ты, словно храбрый воин, умерла. И брата от судьбы уберегла…»«Какая чушь, — с болью в душе подумала Асет. — Как я его уберегу от судьбы, если эта судьба уже свершилась? И почему я должна кого-то убить, чтобы Аллах был доволен? Неужели он не может без этого? Я бы на его месте смогла, а ведь я всего лишь человек. Аллах милостив, так неужели я, простая девчонка, милостивее его?»
Чтобы прогнать проклятые мысли, Асет пришлось сделать над собой усилие. И все равно она не могла не думать. Стихи не помогли заглушить сомнения. Асет стало страшно. Как бы она хотела, чтобы рядом с ней оказалась тетя Хава. Она умела давать правильные ответы на самые трудные вопросы. Но тети Хавы не было…