Глазарий языка. Энциклопедия русского языка, меняющая представление о справочной литературе
Шрифт:
Передача слова лицу, не имеющему ничего сказать, – 3000 руб., конфискация.
Использование в речи без соответствующего разрешения риторических фигур, экспрессивной лексики, матерных выражений, которые не соответствуют Правилам безопасности коммуникации, – 5000 руб.
Выступление с речью при наличии дефектов произносительного аппарата, повреждении головного мозга или диагностированного в установленном порядке расстройства психики – заклеивание рта 6—12 мес.
Выступление с речью с заведомо неясными перспективами – 500 руб.
Попытка объяснения чего-либо лицом, находящимся в состоянии опьянения, – 30 000 руб.
Превышение нормальной
Несоблюдение нормальной скорости говорения (мямление) – 1000–1500 руб.
Продолжение говорения несмотря на запрещающие жесты слушателей – 1000 руб.
Невыполнение требования Правил безопасности коммуникации уступить слово более умному человеку – 1000 руб.
Невыполнение требования Правил безопасности коммуникации подать сигнал перед началом и по окончании говорения – 500 руб.
Повтор ранее сказанного, поворот мысли не в том направлении, непредсказуемая жестикуляция и проч. в местах, где такие маневры недопустимы, – 500 руб.
Нарушение правил остановок в речи – 500 руб.
Пользование говорящим во время разговора телефоном – 1500 руб.
9 неделя
День 1
Как вы полагаете, какой аллегорический смысл заключен в этом изображении?
Ответ:
На картинке представлен один из старообрядческих рисованных листов XIX века (выполнялись вручную и чаще всего вклеивались в религиозные книги), созданных в Архангельской области в традициях северодвинской художественной школы.
Чтобы понять смысл нарисованного, нужно прежде всего обратить внимание на хвосты лошадей. Один из них развевается, из чего следует, что лошадь скачет слишком быстро, в отличие от другой, которая движется ровно и спокойно. Первый колесничий-монах позволил себе ехать излишне резво, и цели он не достиг: упал, и колесница его перевернулась. Второй уверенно движется по намеченному пути.
Тем самым на бытовом уровне мы могли бы истолковать смысл рисунка пословицей «Тише едешь – дальше будешь» (как справедливо указал один из наших читателей). Однако в этом истолковании нет ничего аллегорического и религиозного, потому это явно недостаточный ответ.
Перед нами графическое воплощение одного из важных христианских топосов – размышления о душе и теле. Передадим слово Василию Великому – крупнейшему византийскому христианскому богослову IV века:
«…Тело не заслуживает укоризн в глазах тех, которые хотят судить о нем правильно…Прекрасная вещь – конь, и чем он по природе резвее и горячее, тем лучше, но он требует наездника и управителя, потому что не наделен он рассудком.
…Если наездник как должно распорядится стремлениями подъяремного животного, то употребит его с пользою для себя и достигнет предположенной цели: и сам остается в целости, и животное окажется весьма годным в дело. Если же наездник худо правит молодым конем, то конь неоднократно сбивается с большой дороги, попадает на дорогу непроезжую, низринувшись же со стремнины, уносит иногда с собою и самого седока и нерадение наездника подвергает опасности обоих. Так рассуждай о душе и о теле. Тело получило естественные стремления, которые не бессмысленны, но, без сомнения, на что-нибудь хороши и полезны,
В русской литературе «лошадиная» религиозная символика, где конь – символ тела и плоти, особое место, как полагают некоторые исследователи, занимает у Ф.М. Достоевского. Так, крупный современный специалист по творчеству Достоевского Т.А. Касаткина смело разворачивает перед нами картину передачи смыслов, связанных с темой плоти, в «Идиоте». В этом романе, пишет она, «значение „конь, лошадь“ – „тело, плоть“ прочитывается ясно и отчетливо». Крик осла, пробудивший к жизни Мышкина в Швейцарии, символизирует его вхождение в мир плотского человека, где кони, как оказывается, повсюду: Конев (Василий Васильевич, «отписавший» Рогожину о смерти родителя), шесть княжон Белоконских и княгиня Белоконская из рассказа генерала Иволгина, реальная «старуха Белоконская», Настасья Филипповна («Филипп» по-гречески – «любитель лошадей»), Ипполит (по-гречески «распрягающий коней») и т. д. и т. п.
Таким образом, – возвращаясь к рисунку, – перед нами предостережение и наставление: как плохо управляемый конь сбросит всадника, так и тело погубит душу, если не держать его в узде и позволять ему слишком много. Впрочем, все это в большей степени касается монахов и подвижников. Нам же, мирянам, все равно: яждь, пий, веселися. Пока конь твой еще хоть как-то передвигает ноги.
День 2
«Милый друг Миша, не отвечал на твое письмо (от 14-го), ожидая, пока придут деньги, а получил я их только вчера, 19-го. За деньги очень благодарю; слишком уж надобилось. Пишешь, что через неделю пришлешь еще столько же (то есть 100). Сделай одолжение, пришли. Эти присланные сто рублей только на затычки пошли. Слишком, слишком надобно. Да еще прибавляешь, что и после этих вторых ста рублей, если понадобится, вышлешь еще сто рублей; понадобится, голубчик, понадобится, слишком понадобится. И потому усиленно прошу тебя, вышли и те (третьи) сто рублей».
«Многоуважаемый Иван Сергеевич, П.В. Анненков передал мне еще неделю тому назад, чтоб я выслал Вам братнин долг за «Призраки», триста рублей. Об этом долге я и понятия не имел. Вероятно, брат мне говорил о нем тогда же, но так как память у меня очень слабая, то я, разумеется, забыл; да и прямо это меня тогда не касалось. И жаль мне очень, что я не знал об этом долге еще летом: тогда у меня было много денег, и я наверно тотчас бы Вам, без Вашего требования, его выслал».
«Гончаров все мне говорил о Тургеневе, так что я, хоть и откладывал заходить к Тургеневу, решился наконец ему сделать визит. Я пошел утром в 12 часов и застал его за завтраком. Откровенно Вам скажу: я и прежде не любил этого человека лично. Сквернее всего то, что я еще с 67 года, с Wisbaden’a, должен ему 50 талеров (и не отдал до сих пор!) Не люблю тоже его аристократически-фарсерское объятие, с которым он лезет целоваться, но подставляет вам свою щеку. Генеральство ужасное: а главное, его книга «Дым» меня раздражила».