Глеб Белозерский
Шрифт:
– Любопытно. А как хан относится к тебе, владыка, к православной церкви.
– Пока терпимо. Больших препятствий не чинит, храмы возводить не возбраняет. Но в то же время заигрывает с папистами. Католики начинают проникать в Орду. Политика и вашим, и нашим.
– А я вот жду у моря погоды. Когда хан пригласит…
– Дай Бог тебе удачи, князь.
– Не понимаю, что ему от меня надо.
– А может быть, и ничего не надо. Такая политика у него - вызывать к себе русских князей и держать их при себе месяцами, а то и год-два в качестве заложников.
Неоднократно Глеб посещал базар, неугомонный, пестрый, шумный. Торговцы: ордынцы, русичи, кавказцы - на все голоса зазывали покупателей, расхваливали товар и до умопомрачения торговались. Старого знакомого Захария уже не оказалось в Сарае. Глеб узнал от русских купцов, что Захарий года два назад похоронил жену Пелагею, неудачно разродившуюся. Захарий решил вернуться на Русь, но по дороге был дочиста ограблен каким-то бродячим отрядом ордынцев и нищим оборванцем вернулся назад. Здесь он ухитрился жениться на дочери искусного умельца-чеканщика, выходца с Северного Кавказа, и взялся продавать изделия тестя. Но в Сарае не остался, а переселился в какой-то другой город.
Выслушав этот рассказ, Глеб вспомнил, как купеческая жена Пелагея, бойкая миловидная женщина, выручила его невесту: снабдила Феодору своим платьем, в котором ханская дочь, ставшая невестой русского князя, пошла под венец.
Глеб неоднократно обращался к приставленному к нему ордынцу с одним и тем же вопросом - когда же хан соизволит его принять. И слышал один ответ:
– Великий хан занят большими государственными делами.
Несколько раз Глебу и его людям из ханского дворца присылали свежие фрукты.
– Великий хан не забывает своих гостей.
Этими фруктами и ограничивалось внимание хана. Запас съестных припасов, заготовленных на дорогу, подошел к концу: пришлось питаться с рынка. Дорожные сбережения понемногу таяли. Глеб был вынужден распорядиться, чтобы та часть дружины, которая оставалась на дощаниках для их охраны, занялась в Ахтубе и в протоках ловлей рыбы. Еще оказалось, что в волжской дельте можно охотиться на уток.
Глеб Василькович уже потерял счет времени, когда однажды ордынец сказал ему:
– Великий хан готов тебя сегодня принять. Белозерский князь нарядился в новую парадную одежду» взял с собой двух приближенных, которые несли следом за ним подарки, и на всякий случай толмача, хотя был готов самостоятельно, без особых затруднений вести разговор.
Глеб и сопровождающие его люди с подарками шли анфиладой парадных зал и комнат ханского дворца. Впереди шагал чиновник высокого ранга, указывающий дорогу. Отделка дворца к этому времени была уже завершена. Одни помещения были украшены белыми мраморными колоннами, другие алебастровыми плитами с узорчатым орнаментом. У каждых дверей стояли по два рослых стражника с копьями и кривыми мечами на перевязи. При приближении шествия стражники раскрывали настежь тяжелые двери, также украшенные орнаментальной резьбой, пропуская Глеба и его спутников.
Путь закончился в овальном зальце, освещенном потоками света, проникающего через небольшое потолочное отверстие.
Глеб Василькович остановился на некотором отдалении от хана и отвесил ему поклон.
– Приветствую великого хана, властителя Золотой Орды. И кланяюсь тебе от лица твоих подданных.
– Подойди поближе, русич, - ответил хан глухим гортанным голосом, - я плохо слышу тебя. Что ты сказал? Повтори.
Глеб приблизился на несколько шагов и повторил сказанное. Он заметил, что Менгу Темир чем-то напоминал покойного хана Берке. Пожалуй, овалом лица и разрезом глаз. Только покойный Берке был более тучным, обрюзгшим и неповоротливым. А нынешний хан казался суетливым и подвижным.
– Дозволь, великий хан, преподнести тебе наши подарки, - произнес князь Глеб.
– Очень сожалею, что не смог привезти тебе подарки побогаче. Наше княжество северное, лесное, бедное.
Хан никак не отреагировал на слова Глеба, подарки осматривать не стал, сделав знак придворным, чтобы те приняли подношения. Неторопливо заговорил:
– Ты доволен, князь Глеб, как о тебе заботились мои люди?
– Доволен уже тем, что ты оказал мне великую честь, пригласив в свой город.
– Как он тебе понравился?
– Город вырос с тех пор, как я побывал в нем в последний раз. Особенно твой дворец.
– А почему ты приехал один, без жены?
– Она прихварывает и не может оставить маленького сына.
– Много ли у тебя детей?
– Двое сыновей. Я счастлив, что моя Феодора - твоя родственница, великий хан.
– Я знаю это. Значит, в твоих сыновьях течет кровь великого хана.
– Выходит, так.
– Хотел бы ты, князь Глеб, послужить мне?
– Разве я не служу тебе как твой подданный?
– Правильно, служишь. Но мне нужна от тебя другая служба.
– Позволь спросить, великий хан, какой еще службы ты ждешь от меня?
– Об этом поговорим позже. Не сейчас.
Менгу Темир дал знак одному из своих приближенных. В зал внесли большой поднос с фруктами, другой, поменьше, с колотыми грецкими орехами и кувшин с каким-то напитком.
– Угощайся, князь, и угощай своих людей, - бесстрастным тоном сказал хан.
– Отдыхай с дороги, князь. Постараюсь тебя не скоро тревожить.
На этом не слишком продолжительная встреча с Менгу Темиром закончилась.
Услышав это, Глеб подумал свое: «Наотдыхался вдоволь: бездельничаю почти месяц». Впереди опять долгое, нудное ожидание, пока хан соизволит его принять. И что сулит ему новая встреча? О какой службе хан говорит? Не в борьбу ли со своим соперником, Ногаем, намерен его втянуть? Или принудит его участвовать в походе против строптивого русского князя. Нет, только бы не это.
Глеб попытался расспросить ханского человека, приставленного к нему. Человек сперва прикидывался непонимающим, о чем идет речь. Когда же белозерский князь подарил ему двух чернобурых лисиц, стал более словоохотлив.