Глинглокский лев. (Трилогия)

Степной Аркадий

Все заканчивается, и нет больше сил. Но и спать тоже не хочется. Он по-прежнему чувствует ее дыхание на своей груди, и это дыхание призывает его жить дальше. Просто жить.

— Я так за тебя боялась, — сказала она тихо, и сердце его вздрогнуло от радости.

— Я думал, — проговорил он осторожно, боясь обидеть, боясь разрушить то теплое и хрупкое, что связывает сейчас их души, — что ты любишь его…

— Надаля? — Она тихо засмеялась, и словно звон ручья заструился по его груди. — Глупенький. Он сволочь и подлец, и, если бы могла, я встала бы на твое место и взяла в руки меч. Я боялась за тебя…

за своего мужа.

Улыбаясь, ушла луна. Смеясь от радости, побледнели звезды. Мягкий утренний сумрак наполнил комнату прохладой, и только тогда они уснули. Счастье — короткий миг, его не поймаешь. А ведь на самом деле оно остается с тобой навечно.

Свадебное посольство вернулось в Глинглок. Три безумных дня сотрясали столицу свадебные торжества. У королевства появилась королева. И хотя свадьба только состоялась, народ уже спорил и гадал, каким именем назовут наследника.

Рустам с Айрин, счастливые и влюбленные, провели в столице еще месяц после окончания торжеств. Их близость не осталась незамеченной. В тайной службе вздохнули с облегчением и, с позволения его величества, сняли круглосуточную охрану. Отныне никто не мешал Рустам и Айрин наслаждаться жизнью и друг другом. Это было прекрасное время, и они с удовольствием продлили бы его подольше. Но дела баронства требовали внимания. Поэтому, тепло распрощавшись с новыми и старыми друзьями, в сопровождении своих людей они. отправились домой. Ехали они неторопливо, без лишней спешки. За два дневных перехода до Гросбери они остановились в придорожном трактире. Улыбающийся толстяк хозяин освободил для них лучшие комнаты и поспешил открыть сундуки, дабы не ударить в грязь лицом перед знатными постояльцами.

Перед ужином Рустам с Айрин поднялись в отведенную им комнату, чтобы переодеться.

— Ты знаешь, — сказала Айрин, когда они остались одни, — мне кажется, что королева счастлива.

— Рустам рассмеялся:

— Мне трудно судить, я мужчина.

— А я женщина, и я вижу, что она счастлива. — Айрин мечтательно улыбнулась. — Перед брачной ночью у нее были испуганные глаза, как у лани, пойманной охотником. Они у нее и так большие, а в тот день были просто огромными.

Рустам натянул свежую рубаху и усмехнулся:

— Я помню, что у тебя перед брачной ночью глаза были злыми.

Айрин кинула в него подушкой, Рустам увернулся и снова рассмеялся.

— Ничего ты не понимаешь! — отрезала Айрин. — Страшно выходить замуж за человека, которого ты знаешь только по письмам. Зато потом… О-о, она была счастлива, уж я — то ее знаю.

— Я, в отличие от тебя, ее знаю плохо. Но мне она показалась славной и доброй, — сказал Рустам, раздумывая, надевать камзол или нет. — И я рад, что она счастлива.

— Да, — выдохнула Айрин, — она этого заслуживает, как никто другой.

Рустам отложил камзол в сторону.

— Слушай, — сказал он задумчиво, — а может, мне натянуть вместо камзола кольчугу?

Айрин удивленно на него посмотрела:

— Зачем?

— Ну знаешь, — сказал он с напускной нерешительностью, — ты так размашисто орудуешь вилкой… А вдруг ты меня поранишь?

От второй подушки увернуться он уже не смог.

— Думаешь, это смешно? — сказала Айрин с многообещающей улыбкой, взвешивая в руке третью подушку.

Но Рустам не успел

ей ответить. Через раскрытое окно они услышали мужской крик, грубым диссонансом ворвавшийся в их безоблачное настроение:

— Помогите! Пожалуйста, помогите! Люди добрые… не оставьте… помогите! Богом заклинаю!

Супруги встревоженно переглянулись. Рустам подхватил ножны с мечом.

— Я посмотрю, что там.

— Я пойду с тобой, — сказала Айрин, поправляя платье.

Рустам коротко кивнул. Они спустились вниз и вышли во двор. У ног нахмурившегося Гарта стоял на коленях немолодой усатый мужчина. Его лицо было перепачкано кровью и слезами, смешавшимися с грязью.

— Помогите! — стонал он, протягивая к Гарту руки, — Спасите жену и дочек! Не оставьте…

— Что случилось? — спросил Рустам.

Гарт повернул к нему хмурое лицо и кивнул в сторону плачущего мужчины:

— Говорит, что на его семью напали разбойники. Они ехали на ярмарку и…

Мужчина бросился в ноги Рустаму:

— Светлый господин, не оставьте, заступитесь! Их всего-то было человек семь, ну да куда мне одному… Налетели, избили… Жену и дочек забрали с собой вместе с повозкой и добром… Меня убить хотели, но вырвался я… Не оставьте, богом заклинаю, если не жену, то дочек спасите!

— Где это произошло?

— Там… севернее по дороге. Да тут недалече будет… Не оставьте!

Рустам посмотрел на Гарта, тот понимающе кивнул и заорал:

— Сард, где ты там?! Кончай дрыхнуть, бери оружие, дело есть!

Все понимали, что если они хотят спасти женщин, то время дорого. Быстро натянули доспехи, подхватили оружие и сели в седло. Кроме верных друзей с Рустамом были еще четверо слуг, крепкие, прожженные мужики из Гросбери. Из брони на них были только кольчуги, а из оружия лишь копья, но и этого было больше чем достаточно. Ведь разбойников было всего семеро. Они хотели взять с собой еще и пострадавшего мужика, но силы оставили беднягу, и он без чувств рухнул прямо в пыль. Решили обойтись без него.

Рустам надел шлем, застегнул пряжку и отыскал взглядом Айрин. Она кивнула:

— Береги себя.

Он улыбнулся и, опустив забрало, пришпорил коня. Небольшой отряд вихрем вылетел из ворот трактира и помчался по дороге к северу. Сердце Айрин невольно сжалось от нехорошего предчувствия. Но изменить что-либо было уже поздно.

Они проскакали километров десять, но нигде не встретили ни малейшего следа ни самих разбойников, ни их злодеяния.

— Черт его знает что! — выругался Гарт, останавливая своего коня и удивленно оглядываясь. — Куда они могли запропаститься в чистом поле? Ни деревьев, ни холмов, негде же спрятаться.

— Может, еще дальше проедем? — предложил Сард.

Рустам закусил губу.

— Если у них была повозка, они не могли далеко уйти. Что-то здесь не то… — Он посмотрел на Гарта, страшная догадка блеснула в его взгляде.

Гарт выругался:

— Твою же мать! Я убью этого урода!

Рустам уже разворачивал коня. Они понеслись обратно, не жалея ни себя, ни лошадей.

Трактир встретил их тишиной и запустением. Выбитая дверь, сломанные окна, занавеска, сиротливо развевающаяся на Ветру, и мертвый трактирщик, с раскроенной головой лежащий на пороге. Рустам, на ходу спрыгнув с коня, вбежал в трактир.