Глиняная Библия

Наварро Хулия

Полковник вошел в комнату, раньше служившую Альфреду Танненбергу рабочим кабинетом, чтобы там поговорить с Кларой и Ахмедом.

– Ты сейчас в состоянии разговаривать? – сочувственно спросил Полковнику Клары.

– Да… – ответила Клара, вытирая слезы, все еще затуманивавшие ее взор.

– Тогда выслушай меня и отнесись ко мне при этом как к своему отцу, хотя его у тебя, можно сказать, не было, ведь его заменил тебе дедушка, который был для тебя буквально всем. Ахмед сказал мне, что ты в курсе деловых операций господина Танненберга. Если это действительно так, ты, очевидно, понимаешь, что мы не можем отменить операцию, которая уже началась. Твой муж возьмет все на себя, а ты отсюда уедешь.

Думаю, что чем раньше ты покинешь Ирак, тем лучше. Мне кажется, тебе следует поехать в Каир – там ведь у вас есть дом. В Каире ты пробудешь, не подвергаясь опасности, до тех пор, пока здесь все не закончится. Затем ты сможешь заняться выставкой, которую будет готовить профессор Пико. Не знаю, что произойдет в ближайший месяц и останемся ли мы живы. Надеюсь, что останемся, а также надеюсь, что Пико сдержит свое слово и сделает тебя своим партнером по проведению выставки.

– Я не хочу уезжать, – пробормотала Клара.

– Война, девочка моя, вот-вот начнется, а потому тебе нет смысла оставаться здесь – если ты, конечно, не хочешь умереть. Я бы тебе не советовал здесь находиться, тем более что твой дедушка, конечно же, не хотел бы, чтобы тебя убили.

– Я хочу остаться здесь еще на несколько дней.

– Хорошо, оставайся, но помни, что тебе необходимо покинуть Ирак до двадцатого марта. Как бы то ни было, я не смогу оставить здесь много солдат, да и вообще мужчин, включая жителей этой деревни. Их скоро призовут выполнить свой долг перед родиной.

– Клара, возвращайся со мной в Багдад, – попросил Ахмед.

– Я останусь еще на несколько дней… Хочу побыть здесь, мне это необходимо. Я вернусь семнадцатого или восемнадцатого…

– Но если ты задержишься, я уже не смогу вытащить тебя из Ирака, – предупредил Полковник.

Когда вертолеты улетели, Клара почувствовала облегчение. Прилетавшие из Багдада почтить память дедушки провели в Сафране всего лишь каких-то пять часов, а Клара уже чувствовала настоятельную необходимость побыть одной, ни с кем не разговаривая и никого не слушая. Ей нужно было морально подготовиться к тому, что теперь ей придется жить уже без дедушки и все решать самой.

Джиан Мария держался от нее на почтительном расстоянии во время похорон и пока здесь находились представители правительства Саддама. Священнику удалось несколько минут поговорить с Ахмедом, и он заверил мужа Клары, что позаботится о ней и постарается уговорить ее вернуться в Багдад как можно раньше.

Ахмед попросил Джиана Марию заблаговременно позвонить ему, чтобы он мог прислать за ними какой-нибудь транспорт, который отвезет их в Багдад или же сразу к границе с Иорданией.

Командир воинского подразделения приказал солдатам начать сворачивать лагерь: пришел приказ возвращаться на место постоянной дислокации.

Староста деревни в нерешительности бродил неподалеку от дома Клары: ему хотелось спросить у нее, должны ли его люди продолжать работать в зоне раскопок или же им следует вернуться к своим обычным занятиям. Некоторым из них уже пришли повестки о призыве в армию.

Клара позвала к себе старосту деревни и поговорила с ним в присутствии Фатимы, Айеда Сахади и доктора Наджеба – людей, которым Полковник поручил о ней заботиться.

К удивлению Фатимы и Наджеба, Клара заявила старосте, что археологические раскопки будут продолжаться еще несколько дней и что она намерена привлечь к этим работам столько мужчин, сколько возможно на данный момент. А еще Клара пообещала удвоить им плату, если они будут работать круглые сутки.

Когда староста деревни ушел, Сахади озабоченно поинтересовался у Клары, не лучше было бы прекратить раскопки.

– Мы пробудем здесь еще несколько дней, может, дней десять, и все это время мы будем напряженно

работать, – ответила Клара. – Может, нам все-таки удастся найти то, что я ищу.

Присутствующие, учитывая душевное состояние Клары, не решились с ней спорить. Айед заверил ее, что все будут работать в поте лица, однако предупредил, что теперь у них в распоряжении намного меньше рабочих, чем раньше, потому что, как ей уже сообщил староста деревни, многих мужчин призвали в армию. Однако на Клару эта информация не произвела ни малейшего впечатления: для нее, похоже, было вполне достаточно итого, что продолжать раскопки сможет как минимум она сама.

Лайон Дойль никак не мог уснуть: у него не выходило из головы, что ему, скорее всего, придется остаться в Багдаде.

После возвращения из Сафрана Ахмед рассказал ему, что Полковник уговаривал Клару вернуться в Багдад, однако она настояла на том, что останется в Сафране еще на несколько дней, после чего все-таки приедет в Багдад. И вот теперь Лайон напряженно размышлял над тем, стоит ли ему попытаться убить ее в этом находящемся уже практически на военном положении городе или же лучше подождать, когда она встретится с Пико в какой-нибудь европейской столице, где убить ее будет намного проще. Пробраться в Ирак было нетрудно – трудно будет отсюда выбраться, если все-таки начнется эта чертова война. Поэтому Лайон сейчас находился перед выбором: либо он уедет отсюда вместе с археологами, либо останется в Багдаде и тогда не будет толком знать, как и когда сможет отсюда выбраться, а главное, сможет ли он полностью выполнить сделанный ему заказ.

Чтобы остаться в Багдаде, ему требовался какой-нибудь предлог. Впрочем, как ему казалось, придумать такой предлог не составляло труда: достаточно было просто заявить, что он останется здесь, чтобы сделать еще больше интересных снимков – тем более что война, как утверждали журналисты, начнется уже в ближайшее время. Лайон решил позвонить в Лондон директору агентства «Фотомунди» и рассказать ему обо всем, что произошло в последние дни. Он уже отправил ему факс, который наверняка сразу же попал в руки Тому Мартину, однако лучше было все-таки продублировать сообщение по телефону, чтобы не оставалось никаких сомнений в том, что Альфред Танненберг мертв. Более того, Лайон хотел снять с себя бремя ответственности, попросив у Тома Мартина четкие инструкции. Пусть он сам решает, оставаться Лайону в Ираке или же вернуться в Европу.

А вот кто твердо решил пока остаться в Ираке, так это Анте Пласкич. Хорват внимательно слушал, о чем говорили и спорили во время общего ужина, и поэтому уже знал, что Клара скоро вернется в Багдад. Ему предстояло разузнать, привезла ли кое-что с собой эта женщина, а именно – эти чертовы глиняные таблички, которые археологи искали несколько месяцев. Если она действительно привезет с собой эти таблички, он должен будет отнять их у нее и затем вывезти их из Ирака. Хорват был твердо намерен выполнить это задание, потому что ему обещали очень щедрое вознаграждение.

Пласкич частенько задумывался над тем, кто же убил Танненберга, и каждый раз он склонялся к мысли, что старика и медсестру, скорее всего, убил этот фотограф, Лайон Дойль. Впрочем, он подозревал и бригадира рабочих Айеда Сахади. Иногда ему даже казалось, что это сделал именно Сахади, которого вполне могли подкупить, чтобы свести счеты с таким могущественным человеком, каким был Альфред Танненберг.

Хорват сомневался, что Кларе удастся найти столь необходимые его хозяевам глиняные таблички, однако он должен был знать это наверняка, а потому решил остаться в Ираке. Он может сказать Пико, что случайно повстречал здесь своих старых друзей и поэтому уедет несколькими днями позже. Пласкичу было все равно, поверит ему Пико или нет.