Глиняная Библия
Шрифт:
– Вы, безусловно, правы, – вмешался Ганс Гауссер, – однако иракская полиция никому ничего не сообщила о еще двоих ваших людях. Насколько нам известно, о них не знает даже посол. Более того, иракцы уже закрыли это дело. Поэтому нет никаких оснований для того, чтобы заниматься им здесь, в Италии.
– Господин Марини, – голос Мерседес звучал сухо, – убив ваших людей, нам сделали предупреждение. Очень серьезное предупреждение. Он тем самым показал, к каким мерам способен прибегнуть, если мы попытаемся приблизиться к нему и к его семье.
– О чем вы говорите, Мерседес? Кто это «он»? – Лука Марини не
– Лука, нам не пришло в голову ничего другого, кроме того, что мы тебе рассказали. Если ты считаешь, что предложенная нами версия не устроит итальянскую полицию, то помоги н придумать что-нибудь получше.
В голосе Карло Чиприани прозвучало такое отчаяние, что сердце директора агентства «Розыск и охрана» невольно екнуло. Чиприани был его личным врачом и однажды даже спас ему жизнь, когда все другие врачи заявили, что оперировать Луку уже не имеет смысла и что его дни сочтены. Поэтому Марини решил помочь своему старому другу, хотя его очень сильно раздражала эта женщина – Мерседес Барреда.
– Необходимо, чтобы вы мне доверяли и рассказали, кого вы преследуете и почему. Тогда я лучше смогу понять то, что произошло.
– Нет, Лука, больше мы тебе ничего не расскажем, – заявил Карло. – Не обижайся. И дело здесь не в том, доверяем мы тебе или нет.
– Хорошо, я буду довольствоваться версией, предложенной госпожой Барреда. Надеюсь, мои друзья из полиции окажутся сговорчивыми и не станут закручивать гайки сильнее, чем нужно. Родственники моих погибших сотрудников убиты горем, однако они считают, что в их смерти виноват царящий в Ираке хаос. Буш уже получил в лице этих двух итальянских семей яростных сторонников его борьбы против «империи зла». Я разговаривал с женой Франческо и родителями Паоло. Никто из них не знает, с какой целью Франческо и Паоло отправились в Ирак, потому что они не рассказывали дома о своей работе. Таким образом, у нас не должно быть больших проблем с родственниками, тем более что вы настроены оказать им существенную материальную помощь… Ну ладно. Я вам позвоню и сообщу о результатах встречи с моими друзьями из полиции.
Извини, что снова возвращаюсь к данному вопросу, но ты точно не говорил своим людям о том, по чьему заданию они работают?
– Нет, Карло, не говорил. Ты попросил, чтобы о вас никто, кроме меня, не знал, а я если что-то обещаю, то держу свое слово.
– Спасибо, друг, – тихо сказал Карло.
После этого четверо друзей попрощались с Марини и вышли на улицу.
– Пойдемте где-нибудь перекусим, – предложила Мерседес. – Я морально истощена.
Они зашли в старенькое кафе. Над Римом приветливо сиял солнышко, однако у этих четверых на душе было очень тяжко.
– Он догадался, что это мы, – сказал Бруно.
– Нет, не догадался, – ответила Мерседес. – Люди Марины ничего ему не сказали, потому что они ничего не знали.
– Мы не должны утрачивать чувство реальности, – заявил Ганс Гауссер, – так как мы уже достаточно старые для того, чтобы превращаться в параноиков.
– Давайте подождем, пока Лука нам не позвонит и не расскажет, чем закончился его визит в полицию, – сказал Карло. – А пока что, друзья мои, мне нужно вас покинуть и наведаться к
– Карло, – перебила его Мерседес, – мне кажется, что никому из нас не помешает немного отдохнуть. Так что давайте лучше встретимся завтра.
– Да, ты права, Мерседес, – согласился Бруно. – Нам не помешает на несколько часов расстаться – и ради отдыха, и ради того, чтобы каждый из нас мог собраться с мыслями. Возможно, тогда появятся какие-нибудь новые соображения.
– Как хотите.
Четверо друзей вышли из кафе и разошлись в разные стороны. Каждый из них действительно ощущал, что должен побыть в одиночестве, чтобы привести в порядок свои мысли.
Едва Карло Чиприани успел разобрать почту и дать задание своей секретарше, как в кабинет вошла его дочь Лара.
– Наконец-то я тебя застала, папа! И где это ты был со своими дружками?
– Лара, ну что у тебя за манера называть так почтенных людей, которые…
– Это потому, что ты куда-то запропастился, папа, и мы уже начали беспокоиться. Правда, Мария?
– Да, синьора.
– Спасибо, Мария. Можешь идти, мы продолжим работу завтра.
Секретарша вышла из кабинета доктора Чиприани, оставив его наедине с дочерью.
– Надеюсь, сегодня вечером ты не станешь задерживаться, – сказала Лара.
– Сегодня вечером?
– Ты только не говори мне, папа, что уже забыл про день рождения жены Антонино и о том, что мы приглашены к ним на ужин…
– Ах да, день рождения! Нет-нет, я не забыл, а просто думал, что ты говоришь о чем-то другом.
– Ты не умеешь врать. И что ты ей купил? Ты ведь знаешь, что жена Антонино – своеобразный человек.
– Я как раз собирался сходить в магазин «Гуччи».
– Ты что, намереваешься еще раз подарить ей платок?
– Это самый подходящий подарок.
– Уж лучше сумку. Хочешь, я пойду с тобой?
Карло посмотрел на дочь и улыбнулся. Да, он с удовольствием пройдется с ней по городу и послушает ее рассказы о том, что произошло за последнее время в клинике.
Альфред Танненберг с невозмутимым видом слушал Полковника. Они были знакомы уже много лет, и Полковник всегда оказывал ему весьма ценные услуги. Это стоило Альфреду немалых денег, можно даже сказать, очень больших, однако в конечном счете он оказывался не в накладе. Полковник принадлежал к клану Саддама (они оба были родом из Тикрита) и, работая в службе государственной безопасности, входил в круг его доверенных лиц, поэтому Танненберг всегда был в курсе того, что происходит в окружении диктатора, или, как было принято говорить, «во Дворце».
– Скажи мне, кто прислал сюда этих людей! – настаивал Альфред.
– Клянусь тебе, я и сам этого не знаю. Они приехали из Италии по заданию агентства «Розыск и охрана». Их задача состояла в том, чтобы следить за Кларой. Больше они ничего не сказали, потому что ничего больше и не знали. Если бы им было известно что-нибудь еще, то, можешь мне поверить, они бы это рассказали. Мне не верится, что кто-то вдруг захотел причинить вред твоей внучке.
– И мне в это не верится, однако если кто-то все-таки пытается это сделать, то наверняка ради того, чтобы досадить мне.