Глиссандо

Тес Ария

Молчу. Тогда Арн берет меня за руку и слегка ее сжимает.

— Да брось, не дури. Поехали с нами. У нас будет нормальный дом…Астра по тебе скучает и…черт, я скучаю. Ирис. Она тебя очень любит.

— Неправда…

— Правда. Что ты будешь делать здесь?! Снова хочешь стать предметом для насмешек?! Зачем?! Ради чего?!

— Я люблю его… — вдруг говорю, и Арн резко выпрямляется, а я, пару раз моргнув, поднимаю на него глаза, — Прости, но я его люблю.

— Если ты про Петра…

— Я про Макса.

Теперь молчит он, оценивает, а я держусь со всех сил, чтобы не спалиться. Потому что вру. Вру напропалую, прикрываюсь. Вернуться с ними обратно для меня

равно смерти. При одной только мысли паника нарастает…

— Думаешь, что он простит тебя? Примет после своего отца? Лили…

— Мы занимались любовью, — выпаливаю, краснея, — Так что да. Простит. Макс меня любит, а я люблю его. Простите.

Еще пару мгновений Арн молчит, но потом поднимается и коротко мне кивает, поворачивая в сторону двери, где замирает лишь на миг, чтобы тихо попрощаться.

— Прощай, Ли. Будь счастлива.

Очень вряд ли, но спасибо, Арнольд…

11. Романс

И лампа не горит и врут календари И если ты давно хотела, что-то мне сказать, то говори Любой обманчив звук, страшнее тишина Когда в самый разгар веселья падает из рук, бокал вина И чёрный кабинет, и ждёт в стволе патрон Так тихо, что я слышу, как идёт на глубине вагон метро На площади полки, темно в конце строки И в телефонной трубке эти много лет спустя, одни гудки Сплин — Романс

Все кончилось также быстро, как началось. Они ушли тихо, спокойно, и самое главное так, будто их никогда и не было. Мы с Мишей обошли всю территорию, где не осталось ни только следов, но и "армии"(до сих пор отказываюсь называть это глупое слово серьезно). Ни тени, ни намека — ничего. От отца ничего не осталось. Будто его никогда здесь и не было.

Я могу дышать спокойно. Сейчас здесь в глубине темной ночи, я стою на террасе и дышу спокойно, свободно, абсолютно свободно. Похожего состояния со мной не было за всю мою жизнь, и я пока не совсем понимаю, как сильно она изменилась на самом деле. Я не осознаю в полной степени, что больше не будет «наказаний», упреков, приказов. Мне больше никто не позвонит и не потребует объяснений, не прикажет — ничего этого не будет. Я волен делать, что хочу, и строить жизнь, как я хочу. Она теперь моя.

Дверь на террасу тихо открывается, и когда я оборачиваюсь, вижу маму. Она кутается в пушистый плед, сама рассматривает меня во все глаза с любопытством и…нежностью, от которой внутри все теплеет. Черт, я так рад ее видеть…

— Думал, что ты спишь, — тихо говорю первым, она слегка пожимает плечами и улыбается.

— Не спится. Так много всего произошло…не верю, что я наконец-то не в том доме. Будто на самом деле все это сон.

Мама рассказала нам, что произошло. Она хотела уйти от отца, подала на развод, а он, очевидно, допустить этого не смог. Тогда, много лет назад, он сказал,

что беременность проходит сложно, поэтому он отправил ее в Швейцарию к лучшим врачам. Это был четвертый месяц, еще четыре месяца мы разговаривали с ней по телефону, а он, как оказалось, пытался убедить ее отступить. Разными способами, но что-то в ней, давно надломленное, вдруг покрылось сталью и не позволило дать заднюю. Мама стояла на своем, и тогда отец решил, что раз она так хочет уйти — он даст ей это, но на своих условиях. Так она оказалась в доме, запертая там, как в клетке, на долгие годы и без возможности сбежать.

Я помню тот день, когда он сказал нам, что она умерла. Светило солнце. Я играл в футбол, когда приехал начальник охраны отца. Темный костюм, черные очки — я чувствовал себя сыном президента рядом с ним. Меня это радовало, и Николай воодушевлял. Он был неплохим мужиком, но умер еще через два года, когда на отца было совершено покушение — прикрыл его от пули. Наверно и мне нужен будет начальник охраны теперь, да?

Мотаю головой, опуская взгляд на сигарету. Черт, я при ней курю, и этот как-то коробит. При отце — нет. При ней — да. Совершенно точно да. Поджимаю губы, бросаю на нее взгляд и как-то глупо прячу руку за спину, от чего мама улыбается только шире и присаживается в кресло.

— Я знаю, что ты куришь. Расслабься.

— Прости.

— Ничего. Ты взрослый мужчина, и хотя мне это не нравится…

Больше мне ничего не нужно. Я отбрасываю только наполовину истлевшую сигарету в сторону и неловко потираю руки друг о друга, вызывая у мамы смех.

— Твой отец рассказывал, что ты куришь специально при нем, хотя его это бесит.

Улыбаюсь, но тяжесть все равно присутствует, и этого не уберешь обычной шуткой. Медленно подхожу к ней и сажусь рядом в соседнее кресло, слегка хмурю брови, разглядывая свои ладони.

— Мне жаль, что все так произошло. Если бы я знал…

— Макс, прекрати, — мама нежно берет одну руку в свою и сжимает, чтобы я посмотрел ей в глаза, — В том, что со мной случилось, твоей вины нет. Ты не мог знать, что я жива. Петя для этого приложил все возможные и невозможные ресурсы. Все нормально.

— Это Стокгольмский синдром? — мама приподнимает брови, — Ты так о нем говоришь…спокойно.

— Всю свою злость я уже выпустила.

— И тебе этого достаточно?

Мама слегка пожимает плечами, кутается в плед сильнее, а потом переводит взгляд в небо с легкой, грустной улыбкой.

— Его сильно испортила власть и деньги, но когда-то он был другим человеком. Я его, наверно, никогда другим и не смогу воспринимать. Ты его совсем не знаешь, Макс.

— И не хочу. Надеюсь, что его убьют.

— О, Артур его не убьет. Если бы он этого действительно хотел, твой отец был бы мертв.

— Ты могла его убить.

— Не одобряешь мою слабость? — тихо спрашивает, снова глядя мне в глаза, но не дает ответить, продолжает, — Я знаю, почему ты так на него злился. Она красивая.

На секунду мое сердце замирает, а потом начинает чаще биться. Я сразу думаю об Амелии, что она ее видела, что она о ней знает, а значит — она жива. Но потом все рушится…я догадываюсь, что говорит мама не об Амелии, а о Лиле, поэтому отклоняюсь на спинку кресла и перевожу взгляд в сторону.

— Я уберу ее отсюда завтра. Прости, что сегодня…

— Ничего страшного, — перебивает мама, и когда я снова на нее смотрю, слегка кивает, — Я не против Лили. Ирис просила меня за ней присмотреть. Знаешь, они и правда очень похожи внешне, но характер разный. Лили намного мягче. Она очень сильно запуталась, Макс…