Глобальная политика по-русски – 17
Шрифт:
13 дней
Декабрь сорок третьего года,
Под Невелем немцы стоят,
С пургой леденящей погода,
Подбитые танки горят.
Один танк, не видя болота,
По башню в илу затонул,
Фашистов лупил с пулемёта,
Из башни по взводу «пульнул».
В живых только двое танкистов,
Пройти не давали врагу,
Один молодой, взгляд лучистый,
Бывалый, встал в помощь
На танке Т-34,
Танкисты лупили врагов,
Фашистов покоя лишили,
Не взять было наших бойцов.
Что молод был, тот Чернышенко,
Ему восемнадцать годков,
А опытный, старый вояка,
Был Старший сержант Соколов.
Тринадцатый день была битва,
Патроны закончились все,
И башня у танка разбита,
С последней гранатой в руке.
Сжимал в обмороженных пальцах,
Юнец, восемнадцати лет,
Второй уж с землёй попрощался,
И сердцебиения нет.
Удар наших войск по фашистам,
Атака и немцы бегут,
Бойцы подобрались к танкистам,
Что немцев тринадцать дней бьют.
Голодный, измученный парень,
С гранатой в отмёрзшей руке,
А «старый» смертельно был ранен,
Нашёл там могилу себе.
Герои танкисты навечно,
Останутся в наших рядах,
В Бессмертном полку, бесконечном,
Их подвиги в наших сердцах.
27.02.2017г. Андрей Григорьев.
Неожиданный сюрприз.
Строительство моста на полуостров,
Впрямую, через Керченский пролив,
Нарушило все страшные прогнозы,
К себе млекопитающих сманив.
А оказалось просто всё в природе,
Дельфин ест сингиля и лобаня,
На сваях, на которых мост проходит,
Для рыбок этих пища наросла.
Отсюда в десять раз дельфинов больше,
Красуется в проливе у моста,
Мост будет обязательно хорошим,
Раз фауна сама к нему пришла.
27.02.2017г. Андрей Григорьев.
Рыцарский поединок.
На Курской дуге шли бои не на жизнь,
Вдруг в рации «Тридцатьчетвёрки»,
«Эй, Русский, со мною в дуэли сразись»,
–Кричал АС немецкий в колонки.
Вчера он два раза в машину попал,
«Пантера» была дальнобойной,
Вторым эшелоном, ариец стоял,
Охотником числился, вольным.
А в «Тридцатьчетвёрке» старшим,– Милюков,
На пушке сержант,– Семён
Чумак,– заряжающий, к бою готов,
Лукьянский был, – техник, механик.
На место механика сел Милюков,
Лукьянский стал там командиром,
Рванул танк вперёд, без напутственных слов,
На встречу с немецкой машиной.
Для наших, «Пантеру» снарядом разбить,
Подход триста метров, не больше,
А немец и с тысячи может сразить,
Из «семьдесятпятки», хорошей.
Семьсот метров значит, придётся идти,
Под шквалом фашистских снарядов,
Снаряд разорвался один, позади,
Танк встал, перед ним взрыв раздался.
«Двенадцать секунд» им Лукьянский кричал,
Размер, между выстрелов фрица,
С десятой секунды, танк с места «взлетал»,
И мимо, снаряд немца бился.
Добрались на триста, на нужный рубеж,
Броню лобовую, «Пантеры»,
Ни как не пробить, нужно «под» или «меж»,
Тут сдали у «наглого» нервы.
Он пятиться стал от Советских бойцов,
И в ров небольшой опускаться,
Махнул вверх своим воронёным стволом,
И брюхо смогло показаться.
Не мешкая, выстрелил Брагин Семён,
По брюху немецкой машины,
«Пантера» взорвалась прощальным огнём,
Кричали от счастья мужчины.
А как оказалось, узнали потом,
Все пушки в то время молчали,
И за поединком с проклятым врагом,
С обоих сторон наблюдали.
Сноровка и выдумка наших бойцов,
Всё время врагов удивляла,
Народ наш за ПРАВДУ бороться готов,
Россия всегда побеждала.
27.02.2017г. Андрей Григорьев.
Мать.
Землетрясение в Японии случилось,
Поисковик завалы разбирал,
Надеялся уже на Божью милость,
Чтоб кто нибудь под блоками дышал.
Увидел спину, под стены обломком,
Разгрёб, а это женщина была,
Как будто бы молилась перед Богом,
Или собой кого-то берегла.
Потрогал спину, женщина остыла,
Под нею свёрток, маленький совсем,
Достал спасатель свёрток, что накрыла,
А в нём малыш, живой, на радость всем.
А так же телефон лежит с набором,
И светится экранчик парой фраз,
«Люблю тебя, живи сынок Героем»,
Прочёл спасатель. со слезой у глаз.
Накрыв собой ребёнка от несчастья,