Глобальный человейник

Зиновьев Александр Александрович

Но вот произошёл перелом в сражении. Старик, который, казалось, совсем испустил дух, вдруг оживился и начал сам избивать великанов.

Он расправлялся с ними ещё более зверски, чем они с ним. Зрители пришли в неистовство. Мне стало скучно и тоскливо. До какого же уровня мы деградировали, если нам такая жестокая клоунада доставляет удовольствие?!

Решил вернуться в Запад-Сити. Когда подходил к выходу из Чистилища, ко мне было направилась проститутка. Но оценив опытным взглядом, чего я стою, с презрительной гримасой прошла мимо.

В этот момент я с такой силой, как никогда до сих пор, ощутил, что все в этом мире мне чужое и что я сам всему чужой. Никаких близких людей. И никто не видит во мне близкого человека. Все для меня суть бесполезные или в какой-то мере полезные существа. Я для всех есть бесполезное или более или менее полезное существо. И все. Чтобы иметь человеческую близость с другими

людьми, нужна совместная жизнь, совместно делаемое и совместно переживаемое дело, совместная судьба, способность жертвовать собой для других, способность переживать их жизнь как свою собственную. Но это для меня исключено. Что же остаётся?

Сексуальный голод

Дома принял пилюлю, заглушающую потребность в сексе. Я это делаю не первый раз. При всем изобилии женщин и доступности секса огромное число мужчин (если не большинство) испытывает острый сексуальный голод. Они либо не имеют возможности попасть в среду, где женщины и секс легкодоступны, либо не имеют денег на это, либо не представляют никакого соблазна для женщин. И женитьба для них почти исключена, ибо они не в состоянии содержать жену и детей — они просто не могут купить женщину на длительный срок в качестве жены. Я принадлежу к этому большинству сексуально голодающих мужчин. Для Лю я бесперспективен. Ро иногда нисходит до меня. Но скорее для разговора или ради каких-то неясных мне расчётов на меня. С Та положение ещё безнадёжнее. Так что слова Фила насчёт «гарема» звучат скорее юмористически. Многие мужчины находят выход в гомосексуализме. У меня это вызывает физиологическое отвращение. Не исключено, что какие-то слухи насчёт намерений Ива, а то и сплетни такого рода отталкивают от меня женщин, которые могли бы пополнить мой жалкий «гарем». Секс-школа, обучая людей технике секса, не поставляет, однако, сам секс как таковой. Между прочим, и сексуальное образование в школе, раздувая сексуальные потребности и обучая технике их удовлетворения, не давало самого секса. Это считалось безнравственным! И потому подростки удовлетворяли свои рано и искусственно развитые страсти преступными и развратными путями.

Гримасы прогресса

Поскольку женщины-западоиды утратили способность быть не то что хорошими, а хотя бы терпимыми жёнами, возникла тенденция у западоидов-мужчин жениться на женщинах-незападоидах, причём как можно отдалённых в отношении образования, культуры и менталитета от нашей цивилизации. Такие женщины готовы были на любых условиях выходить замуж за западоидов, лишь бы вырваться из условий, в которых они родились и выросли.

Возник особый, нелегальный на первых порах, а затем и легальный бизнес по поставке таких жён западоидам. Выполнялись любые заказы. Разумеется, при этом процветала преступность, на которую закрывали глаза. Например, малолетних девочек выдавали за совершеннолетних, девочек из простых семей выдавали за принцесс, фабрикуя соответствующие документы.

По мере того как такие жены знакомились с жизнью в ЗС и осознавали свои преимущества, как росло их число, как вырастали их дети с менталитетом и претензиями западоидов, началась борьба за их равноправие с женщинами-западоидами. Брачный бизнес, разумеется, всячески пытался сохранить статус-кво. Но в конце концов были приняты законы, уравнивавшие жён такого рода с жёнами-западоидами. И с поразительной быстротой испарились все достоинства жён такого рода. Зато недостатки западоидных жён развились у них с удвоенной силой. Мода на них прошла совсем. Брачный бизнес слился с преступной частью секс-бизнеса.

Рутина

Веду здоровый рутинообразный образ жизни. Иногда несколько минут разговариваю с коллегами, вернее, выслушиваю их «исповеди».

"Эволюция объектов, способных к какой-то эволюции, — говорит Нор, — заключается между двумя крайностями. В самом начале, то есть при возникновении объекта, имеет место чистая (стопроцентная) случайность. В самом конце, т.е. перед гибелью объекта, имеет место чистая (стопроцентная) предопределённость, необходимость. Между этими крайностями имеет место множество возможностей, вариантов эволюции. Это множество всегда конечно, как бы велико оно ни было. Число возможностей сначала возрастает по определённому закону, достигает максимума и затем уменьшается точно так же по определённому закону. Я думаю, что я нащупал эти законы. Если моя теория верна, дни нашей цивилизации сочтены».

"Властители человечества, — говорит Фил, — не остановятся до тех пор, пока не будут исчерпаны все ресурсы планеты, пока планета не превратится в непригодную для жилья помойку и мусорную свалку. Сами они надёжно изолируются от всего этого, спрячутся в свои безопасные и комфортабельные норы, как крысы, и будут наслаждаться

тем, что они в этих норах, а не снаружи. Они враги всего живого на планете. Это они, носители нашего безудержного прогресса, несут гибель человечеству. Все мало-мальски мыслящие люди знают это. Но вместо того чтобы остановить гибельный прогресс, все действуют в его пользу, стараясь устроить лично для себя свою безопасную и комфортабельную нору».

"Массы людей, — говорит Сём, — всегда жили, живут и будут жить в идеологически-психологическом бреду. Не нужны никакие специальные медицинские средства, чтобы их одурманивать. Есть веками отработанные средства воздействия на сознание и чувства масс — средства контроля и манипулирования информацией. Идеология, грубо говоря, и есть манипулирование информацией. Человек, свободный от такого воздействия, есть редкое исключение. К тому же он освобождается от идеологии лишь частично и на короткое время. Заблуждения прошлого — наивные детские сказки в сравнении с той ложью, какую мы производим умышленно, профессионально, на уровне высочайшей и тончайшей технологии оболванивания миллиардов людей, индустриальными методами. Мы стали обществом производителей и потребителей лжи. Мы тратим на производство лжи больше средств и интеллектуальных усилий, чем на прочие сферы производства. Мы завалили планету ложью до такой степени, что мы уже утратили способность реагировать на неё. Но при этом мы утратили способность воспринимать и истину. Вернее, мы лишь истину воспринимаем как ложь. И самое любопытное тут — невозможно исправить положение. И не нужно исправлять, так как в результате засилья и массового производства того, что можно было бы считать истиной, получилось бы то же самое. Массовая истина отличается от массовой лжи лишь как другой вариант того же самого феномена».

"Опыт массовых движений показывает, — говорит Мак, — что огромные скопления людей образуются не из потребности общения и объединения, а в силу смутного инстинкта, подобного тому, в силу которого образуются тучи саранчи.

Ты должен научиться совсем не думать или заполнять сознание детективными, приключенческими, сексуальными сюжетами, на худой конец — карьеристическими мечтами. Увидишь, как жизнь тогда представится в более радостном свете».

Самые оптимистические мысли высказывает Ла. Он считает, что все наши тревоги суть результат того, что мы ещё не освободились полностью от эмоций и от эмоциональной оценки явлений реальности. Со временем мы (вернее, наши потомки) от этого эволюционного пережитка избавимся, и наступит спокойное и стабильное состояние. Когда это произойдёт? Довольно скоро — через каких-нибудь миллион лет. А кто к тому времени уцелеет? Тысяч сто выживет, и этого вполне достаточно для продолжения жизни. Какой жизни? Разумеется, роботообразной. Абсолютно разумной. Без болезней. Без старости. Практически вечной. Смыслом такой жизни станет сознание того, что ты живёшь и располагаешь благами, какими никто и никогда не располагал в прошлом и на более низких ступенях иерархии материи. Но от такого оптимизма Ла становится ещё хуже на душе, чем от пессимизма коллег.

Изредка появляется Ин и приносит некоторое облегчение. Он уверяет, что есть единственная абсолютная ценность: познание, причём познание как самоцель. Самая высшая форма познания — та, результаты которой не имеют и не предполагают практического применения.

Наши праздники

Помимо официальных, узаконенных и общеобязательных праздников, у нас регулярно устраиваются всякого рода фестивали, конкурсы, игры, дни и недели, посвящённые женщинам, детям, инвалидам, освоению космоса, борьбе за мир во всем мире, развивающимся странам и т.п., и все эти мероприятия превращаются в праздники. В праздники в том смысле, что средства массовой информации и вовлечённые в эти мероприятия люди делают вид, будто все человечество преисполнено настроения, соответствующего моменту — радости, ликования, скорби, горя и т.п. Причём негативные состояния тоже выглядят как нечто празднично приподнятое и даже радостное: люди, по идее, должны испытывать радость по поводу того, что публично демонстрируют свою способность сочувствовать страданиям других и готовность бороться против зла. Разработаны детальные ритуалы проведения праздников и праздничных мероприятий. У нас в МЦ есть знатоки этого аспекта жизни нашего общества. В частных разговорах они утверждают, что мы тратим средств, усилий и времени на все это неизмеримо больше, чем в любые времена прошлого и в любых иных обществах прошлого и настоящего. Древний Китай, Египет, Рим, Византия и прочие общества, известные своими массовыми мероприятиями такого «театрального» характера, просто ничто в сравнении с нами. А о коммунистических странах XX века, над которыми мы издеваемся без устали до сих пор, даже не стоит упоминать.