Глори из Техаса
Шрифт:
– Я знаю и привезчистую одежду, но она в машине. Сейчас приму душ и переоденусь.
– Вы собираетесь принимать душ в моем доме? – смешно пискнула она и съежилась.
– Я здесь живу. Понятно?
Глори приложила руку ко лбу:
– Мне никогда с этим не свыкнуться.
– Свыкнетесь, это вопрос времени. Так на чем мы остановились? Ах да, я вошел в дверь, и вы должны приветствовать меня. Так, приветствуйте меня, радостно и громко.
– О'кей. Добро
– Спасибо, любимая, – сказал он. – Как дома хорошо!
Потом одна рука Брэма скользнула ей за шею, он склонился и поцеловал ее…
Глава пятая
Брэм проскользнул языком между ее губ, и ее ресницы опустились. Требовательный мужской язык встретился с ее робким язычком.
Потом Брэм крепко обнял Глори. Руки ее медленно поплыли вверх, и кончики пальцев осторожно погрузились в его густую шевелюру.
Господи, подумала Глори, как давно она никого не обнимала, не целовала. А этот поцелуй был изыскан, как никакой другой. Она была охвачена таким жгучим желанием, точно языки пламени лизали все ее тело.
Она чувствовала себя полной жизни и женственности. И ей хотелось, чтобы этот поцелуй, этот экстаз длился вечно…
Вдруг Брэм разжал объятия, и она едва устояла на ногах.
– Ну вот, – сказал он слегка охрипшим голосом. – Теперь я дома. Пойду, пожалуй, возьму из машины чистую одежду.
Он повернулся и вышел. Когда он добрался до «телеги», открыл дверцу и сел на сиденье, сердце его колотилось с такой силой, что он был вынужден придержать его рукой.
О, Господи, этот поцелуй, этот невероятный поцелуй, вызвал в нем взрыв такой жгучей страсти, какую он никогда прежде не испытывал.
Доктор Карсон, эта сплошная Мисс Профессия, без сомнения, самая чувственная, самая желанная женщина, какую он когда-либо встречал.
– Бишоп, ты идиот, – сказал он сам себе, крепко растирая лицо руками. – И притом, провалиться мне на этом месте, выдающийся!
Неудивительно, если теперь дверь дома Глори закроется перед ним.
Бишоп забрал свою спортивную сумку с одеждой, хлопнул дверцей с гораздо большей силой, чем требовалось.
На крыльце он было заколебался, но, обозвав себя трижды трусом, настороженно вступил в гостиную.
Глори все еще стояла там, где он ее оставил. Вся ее одежда была покрыта грязью и цементной пылью.
Брэм остановился перед ней.
– Брэм, – неуверенно проговорила Глори, глядя куда-то в центр его груди, – когда в следующий раз вы вознамеритесь приветствовать свою жену, я посоветовала бы вам принимать во внимание состояние вашей рабочей одежды. Вряд ли стоит рассчитывать на безмятежный вечер, если ваша жена начинает с чистки испачканной вами одежды.
– Справедливо, – сказал
– Душ за моей спальней, надо только спуститься в холл. В холле в шкафу есть льняные полотенца.
– Черт подери, Глори Карсон, а что вы скажете по поводу поцелуя?
Глори приподняла брови:
– По какому поводу?..
Брэм даже рассердился – точно маленький ребенок, который принес из школы нарисованную им картинку и ждет маминой похвалы.
Что хотела сказать Глори, не сказав ничего? Хорошенькое дельце!
Была ли она так же возбуждена, как и он? Или ничего не почувствовала? Или он всего только посторонний человек?
Выражение лица Глори было совершенно безмятежным: похоже, она действительно презирает удовольствия. Он забрал свою сумку и поплелся вниз, в холл.
Глори медленно сосчитала до трех, подошла к дивану, тяжело опустилась на него и снова взялась за почту.
Силы небесные, она погибла. Сердце, казалось, намерено было совсем растаять. Она прижала руки к щекам. Остынь, Глори, сказала она себе. Брэм не разгадал, что его поцелуй поверг ее в сильнейшее волнение. Пусть не воображает, что она поддалась его мужскому очарованию.
Теоретически она допускала, что он все сделал так, как должен делать муж, вернувшийся с работы домой и приветствующий свою жену. Но, наверное, стоит устранить из их эксперимента излишний натурализм, тем более что день приближается к концу. А если бы она рискнула вспылить, Брэм мог бы подумать, что его поцелуй произвел на нее неотразимое впечатление – факт, который она не собиралась признавать.
Глори вскочила и начала старательно очищать свою одежду от грязи и пыли. Она больше не собиралась думать об этом поцелуе.
Что сделано, то сделано. Поцелуй теперь принадлежал прошлому, стал воспоминанием. Просто они с Брэмом разыграли, как пришли с работы домой и как приветствовали друг друга. Но двух недель такого мероприятия она не переживет.
Она должна взять себя в руки и помнить, что, во-первых, она психолог и только во-вторых – женщина. Научное исследование, которое она проводит, даст ей ценный материал. И пока собирает информацию, она не имеет права терять голову.
Брэм надевал свою любимую ковбойку и хмурился.
Такс и Блю определенно были правы, когда говорили, что женщины, особенно жены, очень сложные натуры. Когда он встречался с другими женщинами, ни одна из них вообще не усложняла отношений. А тут… Странно.
Судя по всему, он может в течение двух следующих недель каждый вечер приезжать с работы домой в качестве мужа, обнимать Глори и целовать ее, но только в щеку, то есть совсем не так, как сегодня. И Глори не будет топать ногами и требовать, чтобы он держал свои руки и поцелуи при себе.