Глоток лета со вкусом смерти
Шрифт:
— Ах, да! Как же я сразу не сообразила! Конечно, я их помню. Но наше знакомство вряд ли можно назвать тесным. Элла — это же дочь того самого всемогущего Ремизова, если я не ошибаюсь?
— Не ошибаешься, но Эдуард Филиппович не так давно скончался.
— Да? Я не знала. Бедная Элла! Ладно, хватит о грустном, лучше расскажи мне про этого Крутицкого.
— Зачем тебе это?
— Да так просто, — она пожала плечами, — интересно же, с кем мне придется сегодня вечером вино пить.
— С чего бы начать? Несколько лет назад Антон Владимирович организовал фонд «Твори Добро» и очень преуспел. Насколько я знаю, вначале ему оказал большую помощь его, ныне покойный, тесть. Он в то время
— А ты что, подозреваешь, что он проворачивает какие-то темные дела за твоей спиной?
Егор пожал плечами.
— Пока стопроцентной уверенности у меня нет, но Сергей в последнее время собирал на него досье. Значит, что-то нарыл…
— Ну, я не знаю, — она выразительно повела тонкими, как ниточки, бровями, — очень уж он молод, твой Шатров, чтобы быть таким незаменимым специалистом. У тебя же в юридической службе главный — Пахомов. Или я ошибаюсь?
— Нет, все верно. Я Пахомова очень ценю, ты сама это знаешь, но у меня же не ларек по продаже шаурмы, а крупный концерн. У меня работает не один, не два и даже не три юриста. А Сережу мне порекомендовал Грибов.
— Грибов… Не тот ли это Грибов, что пару лет назад благополучно вылез из-под следствия и от греха подальше перевел свои активы в Швейцарию? Петр Геннадьевич, если мне не изменяет память.
— Именно. Петька — мой старинный приятель. Его «доброжелатели» тогда развернули целую кампанию, сфальсифицировал кучу бумаг, подкупили свидетелей, чтобы на него завели дело. Я тогда думал, что ему не удастся выбраться из этого дерьма. Но! — Егор поднял палец кверху — один его хороший знакомый порекомендовал ему Шатрова. Он был совсем зеленый мальчишка, и, честно говоря, Грибов был настроен весьма скептически — примерно, как ты сейчас. Однако выбора у него не было. И он не прогадал. Шатров тогда нарыл столько компромата на его конкурентов, что не только вернул Петьке деньги и репутацию, но и повернул дело так, что его противниками очень заинтересовалась Генеральная прокуратура. Когда Грибов принял решение свернуть все свои дела в России и переехать в Цюрих, он звал с собой Шатрова. Обещал ему золотые горы, но все зря. Сергей наотрез отказался уезжать. Вот Петр и сосватал его в «КЕН-Строй», за что я ему очень благодарен. Шатров надежен, как скала и обладает хваткой бультерьера — если вцепится, не отпустит!
— Тогда почему ты поручил своему юридическому отделу поработать с этим Крутицким сейчас, а не тогда, когда вкладывался в первый раз?
— А потому, Викуся, что тогда речь шла всего лишь о паре миллионов, а сейчас речь идет об очень, я повторю — ОЧЕНЬ крупной сумме. Кроме того, Марина настаивала на том, чтобы я все детально проверил — ей Крутицкий сильно не нравится.
— Ах, вот оно что! Марина…
— Именно. У Добрыниной чутье — дай Бог каждому, — не замечая сарказма, продолжал Касаткин. — В любом случае я должен быть на все сто процентов уверен, что мои деньги работают на благое дело.
— Да уж, я до сих пор просто поражаюсь, как ты с таким отношением к жизни умудрился сколотить состояние! В наше время понятия «бизнес» и «порядочность» это, скорее, антонимы. А твоя честность порой переходит все границы.
— Ну, не во всем и не со всеми я такой уж честный! — засмеялся он. —
— В отношении моего ребенка я что-то не замечала сентиментальности с твоей стороны, — с некоторой обидой в голосе произнесла она.
— Вика, давай не будем возвращаться к этому разговору! Артем уже давно не ребенок, и он ни в коей мере не обделен вниманием и заботой.
— Ладно, ладно, — вздохнула Вика, — Но все равно мне кажется, что этот твой Шатров слишком молод для таких серьезных дел.
— Ошибаешься. Кстати, он не так уж и молод, как тебе кажется.
— Знаешь, Егорушка, наверное, я уже в таком возрасте, что все, кому меньше сорока, кажутся мне детьми, — Вика грустно рассмеялась.
— Брось, дорогая, ты прекрасно выглядишь! Знай, что ты для меня всегда останешься самой красивой и любимой женщиной на свете! — он поцеловал ее в висок и, быстро наклонившись, сорвал сразу целую охапку ромашек. — Это тебе!
— Льстишь, Касаткин, — рассмеялась она, выбирая из импровизированного букета торчащие в разные стороны травинки, — но мне все равно приятно! А эта Алиса, она его жена?
— Нет, Сергей, вроде бы, в разводе. Наверное, невеста. Симпатичная пара.
Вика недовольно поморщилась:
— Ладно, хватит уже нахваливать своего Шатрова. Надоело.
— Как скажешь, любимая. Кстати, мы уже пришли.
— Елки-палки! — вдруг воскликнула Вика с досадой. — Я же телефон дома оставила! Вот незадача!
— Ну и Бог с ним! Зачем он тебе сейчас?
— Нет, Егорушка, Артем с Ренатой должны звонить, я обещала быть на связи. Ну, не дуйся, — примирительно сказала она, увидев его нахмурившиеся брови. — Иди, закажи мне кофе, а я вернусь буквально через десять минут.
Вика поцеловала мужа и, помахав ему вслед, быстро пошла назад.
Сияющее июньское утро было полно птичьих трелей и едва слышного трепетания кроткого теплого ветерка. Ярко-желтые лютики казались лучами солнца, светившими с земли. Безоблачное высокое небо неровными синими лоскутами просвечивало сквозь темно-зеленые сосновые лапы.
У дверей одного из коттеджей, мимо которого петляла тропинка, Вика вдруг увидела странную мешковатую фигуру. Как раз в этот момент под ногу Вике попался сучок, разломившийся с сухим треском. От неожиданности человек вздрогнул и обернулся.
— Простите, что напугала, — с извиняющейся улыбкой проговорила Вика, рассматривая незнакомку, ибо это была молодая девушка.
Невысокая, полноватая; темные волосы растрепались и выскользнули из-под заколки, свешиваясь на грудь неаккуратными прядями с секущимися кончиками. Лицо ее почти полностью закрывали огромные темные очки, а на шее был повязан пестрый шелковый платок. «С такой фигурой нужно носить не джинсы, а льняные широкие брюки или длинные юбки. Да и волосы надо бы подстричь покороче», — подумала про себя Вика.
— Ничего, — пробормотала девушка нездоровыми, почти белыми, губами, развернулась, и почти бегом припустила в противоположном направлении.
— Черт, где-то я ее уже видела, но где? — вполголоса проговорила Вика, но где-то глубоко внутри шелохнулась тревога.
Уже через пару минут сомнения превратились в уверенность, а горло свело судорогой от внезапно нахлынувшего страха.
Глава пятая
Когда Антон открыл дверь своего коттеджа, он сразу понял: что-то не то. И в ту же секунду нос уловил знакомый сладко-вишневый запах сигарет его жены. Стало понятно, что оправдались самые худшие опасения. Элла сидела в кресле, закинув ногу на ногу, покачивая острым лакированным носом ядовито-розовой туфли. На кровати стоял кожаный баул, а в прозрачном слюдяном чехле лежало длинное вечернее платье.