Глоток мрака

Гамильтон Лорел Кей

– Идите к сидхе и скажите, что дикие розы вернулись.

– Я хотел бы носить твой знак, моя богиня, – попросил лорд Йоланд.

– Быть по сему, – сказала я.

Тонкая лоза обвила его запястье. Он поморщился – я поняла, что шипы кололи его. А в следующий миг живая лоза стала татуировкой на его запястье, столь же совершенной и изящной, как прежний живой стебелек. Йоланд неотрывно смотрел на знак, стирая кровь, оставшуюся на его белой коже.

– Королю это не понравится, – заметил Турлок.

– Я получил знак силы от сидхе королевской

крови, – сказал Йоланд. – Турлок, неужели ты не понимаешь, что это значит?

– Это значит, что король ее убьет.

– Он думает, что я ношу его дитя, – сказала я. – Он не захочет моей смерти.

– Но как это возможно?

Я подняла чашу над головой и отпустила. Секунду она парила надо мной, а потом исчезла, пролив дождь из роз.

– Магия, – сказала я.

– Чаша пропала? – испуганно спросил Дэйси.

– Нет, – сказала я, и лорд Йоланд сказал одновременно со мной:

– Нет. Просто она всегда сама выбирает себе носителя. Она выбрала Мередит, и для меня это достаточная рекомендация, Дэйси. – Он потрогал свою свежую татуировку. – Я к твоим услугам, если понадоблюсь. Только позови, и я приду.

– У тебя теперь нет выбора, кроме как прийти, – буркнул Турлок.

– Позор тебе, что ты не попросил знака, – сказал Йоланд.

– Я хочу жить, – ответил Турлок.

– А я служить, – сказал Йоланд. – Идем, расскажем о том, что видели. Пора перестать скрываться. Богиня вернулась к нам, и ее власть снова ширится.

– Нам не поверят, – сказал Дэйси.

– Этому – поверят. – Йоланд поднял руку с татуировкой.

– Король тебя убьет, – сказал Дэйси.

– Если попробует, я постучусь в ворота слуа и уйду к царю Шолто и его даме, – сказал Йоланд.

– Уйдешь к слуа? – поразился Дэйси.

– О да, – сказал Йоланд.

Шолто взял Мистраля на руки.

– Приближается рассвет. Вернитесь к своему двору и расскажите, что велит Богиня. Мы поможем Повелителю Бурь.

Я взялась за обнаженный локоть Шолто, другую руку положила на ногу Мистраля. Чаша залечила раны Мистраля, но холодное железо для нас – яд. Пусть раны закрылись, но это не значит, что яд перестал делать свою смертельную работу.

Шолто будто прочитал мои мысли. Наклонившись ко мне, он прошептал:

– Ты сотворила чудо с чашей и остановила потерю крови, но холодное железо – коварное оружие, Мередит.

– Надо скорей отнести его к целителям, – сказала я.

– Я могу попасть в свое царство практически мгновенно, но не знаю, хватит ли вам сил выдержать этот путь.

Я чувствовала в теле Мистраля под моей рукой силу – пусть он без сознания, физическая сила осталась при нем.

– Спаси его, Шолто.

– Я Царь Слуа, Властелин Всего, Что Проходит Между. Некоторые из тварей Дикой охоты еще не приняли форму. Я ими воспользуюсь и попросту шагну в холм слуа.

– Действуй, – сказала я.

– Ты в магию охоты уже не вовлечена, Мередит.

Я оглядела остатки охоты в поле вокруг нас. Благие забрали своих скакунов и мчались к Золотому двору.

Моей кобылы и многоногого жеребца Шолто нигде не было. От нашей кометы остался только извивающийся хвост – белый и светящийся, будто полная луна превратилась в щупальца и конечности, в глаза, части и члены, которых не может увидеть зрение, или точнее – не может объять разум. Мне твердили, что мой разум вскипит, если я увижу несформированную охоту – и когда-то это было правдой. Я помнила ужас, испытанный мной в первый раз, несколько недель назад. Но теперь я на них смотрела и знала, просто знала, что смогу придать тому, что вижу, любую форму. Это был первозданный хаос, начало всего сущего. Я могла привнести в него порядок и преобразовать в существа мира фейри. Сила Богини еще владела мной, и с ней я не боялась ничего.

– Не вижу, чего мне бояться. Веди их, но знай, что Богиня еще владеет мной, а она внесет порядок в их хаос.

– Лишь бы у тебя была защита, а что с ними произойдет, мне не важно, – сказал он. И он позвал – не словами, но я слышала зов, не ушами, а телом, словно по коже затрепетал чей-то нежный говор.

Сияющие остатки Дикой охоты сгрудились вокруг нас. Сотканное из живой плоти кольцо колыхалось и текло, будто вода – но даже это сравнение не совсем верно. Нет у меня ни слов, ни сравнений, чтобы передать ощущение, когда тебя несет первозданная магия, зачаток форм. Отец проследил, чтобы я была хорошо подкована в главных религиях людей. Я помню, как читала в Библии о сотворении мира – этак все казалось просто и спокойно: Бог говорит «жираф» – и жираф появляется точно в том виде, каким мы его знаем. Но сейчас, посреди неукрощенного хаоса, я понимала, что сотворение подобно любому акту рождения – все кувырком и никогда не знаешь наперед, что получится.

Меня коснулось чье-то щупальце – и вдруг вспыхнуло ярче, и из клубившегося кольца, заржав, выпала белая лошадь. Нечто очень похожее на руку потянулось ко мне, и я взяла эту почти-руку, и посмотрела в глаза, и ощутила заданный бесформенным существом вопрос: «Кем мне быть?».

Что сделали бы вы, задай вам кто-нибудь такой вопрос? Какая форма пришла бы вам на ум? Если б было время подумать... Но времени не было. Настал миг творения, а у богов сомнений не бывает. Я была сосудом Богини, но от меня оставалось достаточно, чтобы понять – я богиней никогда не стану. Слишком много у меня сомнений.

Почти-рука в моей ладони превратилась в когтистую лапу. Глаза, в которые я смотрела, оказались на голове, похожей на соколиную, но слишком она была белая и сияющая, и слишком много в ней было от рептилии, чтобы назвать ее птичьей. Когти оцарапали мне руку, когда существо вытаскивало лапу, моя кровь на белом-белом свету сверкала рубинами. Капли крови закружились в хороводе хаоса, и где бы они ни коснулись материи, она приобретала форму. Самая древняя магия восходит либо к крови, либо к земле. Земли у меня под руками не было – посреди водоворота плоти, костей и магии, – но кровь была.