Глоток страха
Шрифт:
Едва лишь ей принесли заказ, подошел мужчина профессорского вида.
— Чи нэ мае пани запалкив? — обратился он к Вере. Седоусый, с курительной трубкой в руке.
Вера застыла, не зная, что ответить. Что еще за «запалки»?
— Выдко, не мае, — вздохнул галичанин с неподражаемой бархатной интонацией. Забавно, но кажется, «профессор» явно намеревался познакомиться с приятной панянкой!.. Он неторопливо вернулся к своему столику.
До Лученко донеслись обрывки столь же непонятных слов: «Мы выкладатымем се…» «Такым побытом…» «Боны допомынаються одного…» Вдруг послышалось: «Вампиров в наш просвещенный век существовать не может. Разве
— Вы пейте кофе, а я вас порисую, — предложил незнакомец. — Да? Пока вы будете смотреть в окно. У вас лицо примечательное.
Сказано это было с таким обаянием, что Вера не стала возражать.
— Что такое «запалки»? — спросила она, с наслаждением отпивая кофе из тяжелой керамической чашки.
— Спички. Здесь так знакомятся.
Вера улыбнулась краешком губ. «А ты знакомишься, рисуя женские профили. И хочешь подловить меня на вопросе "Чем же мое лицо примечательно?" Нет, этот номер у тебя не пройдет. Такой метод знакомства стар как мир…»
— А вот у вас самое обычное лицо. Лицо пирата, — обозначила Лученко.
— Как вы сказали? — удивился рисовальщик. И вдруг рассмеялся, весело прихлопывая в ладоши. — Вы не поверите, но в кругу друзей меня так и называют — Пират!
Он действительно напоминал матроса, сошедшего наконец на берег после долгого плавания. Коренастый, небольшой, лицо самое обыкновенное, нос пуговкой, глаза лукавые, зеленоватые, седеющие на висках волосы торчат густым ежиком. Круглая голова на широкой шее, в вороте клетчатой рубашки виднеется полосатая тельняшка. Усат и бородат. Детская улыбка выскакивает из бороды внезапно, как котенок из клубка шерсти. Наверняка нравится женщинам, особенно вот этой гремучей смесью пирата и ребенка. Из зеленой безрукавки с кучей карманов торчат карандаши, фломастеры, блокноты, ручки. «В общем — канцтоварищ», — подумала Вера и улыбнулась только что придуманному слову.
— Вы тоже на фестиваль? Я вас с Лидушей видел, когда вы поселялись, — заметил Пират.
—А я на вас не обратила внимания.
— Это естественно, — ничуть не тушуясь , сказал незнакомец. — Чтобы обратить на меня внимание, со мной надо пообщаться. Хотя бы полчаса. Тогда вам станет интересно и вы заметите, какой я обаятельный и привлекательный. — Он помедлил в ожидании ответа, но женщина промолчала. — А теперь вы должны сказать, что я от скромности не умру. — И снова детская улыбка вынырнула из пушистой бороды.
— Банальностей я стараюсь не говорить… Почему вы не со всеми, не на фестивальной тусовке?
— Они поехали на неправильную экскурсию. Мне это неинтересно. И я решил пойти своим путем, — лукаво подмигнул зеленый глаз.
—Да? А что же такое «неправильная экскурсия»? — Все-таки ему удалось ее удивить.
— Неправильная — это такая, когда после завтрака тебя запихивают в туристический автобус и навязывают экскурсию по городу. Ты усаживаешься с покорностью пациента, ждущего обязательной прививки. В воздухе сразу повисает что-то монотонное о XIII веке, о галицком князе Даниле и его сыне, в чью честь и назван город… Шведский король Карл… Захвачено… разрушено и восстановлено… Нет, это неправильная экскурсия.
— Какая
— Когда ногами. В вашем случае — ножками, — не удержался Пират от лукавого комплимента. — Нельзя город рассматривать из окна автобуса, так он ничего не расскажет. Его нужно обойти, неторопливо всматриваясь. Для экскурсий, что ли, мы бросаем все свои дела и трясемся в поезде, несемся в самолете? Не могли мы дома, что ли, справочники почитать? Нет! Мы едем в другие места на свидание с Городом. Чтобы узнать его лицо и понять характер. Чтобы наполниться им. Чтобы потом, спустя много времени, доставать свои воспоминания, как драгоценности из сундука, и любоваться ими, и переживать их снова…
— Вы бывали раньше во Львове? — спросила она Пирата.
—Лет сто назад. Хотите, побродим?
— Почему бы нет?
Львов укрыл их черепицей уютных домов, башнями, рельефными фасадами, увитыми чугунной вязью балконов. Он запутал двух гостей кажущейся бессистемностью переулков и улиц. Старая брусчатая мостовая в ледяной крошке была совсем не удобна для транспорта и пешеходов, зато придавала городу еще одну краску давнего прошлого. Когда они пересекали очередную улицу, Пират крепко придержал Веру за локоток. И она почувствовала себя надежно.
Пожилая дама в какой-то сложной шляпке опознала в них приезжих и решила осчастливить рассказом о месте, где они с кощунственной беззаботностью все раз глядывали. Пришлось внимать. Не все слова Вере были понятны, но общий смысл она уловила. Оказывается, улицу эту, как водится, несколько раз переименовывали. Она известна с XVIII века как улица Святого Яна, а позже Академическая. Сто с лишним лет назад здесь протекала река Плотва, затем ее зачем-то упрятали под землю…
Вера и Пират поблагодарили неожиданного гида и пошли дальше. Он предложил взглянуть на город с самой высокой точки — от Высокого замка. Ну, с высокой так с высокой. Они прошли мимо Арсенала и памятника первопечатнику Ивану Федорову, по скользкой дороге забрались куда-то вверх и оказались на Замковой улице. Вера любовалась открывшимся видом на центр города. Соборы, башни, костелы… Красночерепичные крыши, припорошенные снегом, — точно брусника во льду…
Пирату, пыхтящему после крутого подъема, почему- то сделалось ужасно весело. Он принялся лепить снежки и кидаться ими, как ребенок. Вера охотно поддержала забаву: прочь, грустные мысли, до свидания, меланхолия!..
Посмотрели на Львов сверху? Посмотрели. Теперь вниз, в старый город! Пробовать многослойный пирог истории на взгляд, запах, цвет. Словно ты пробуешь на вкус само время. Оно, время, дано и человеку, и городу от рождения, а прошлое наращивается культурными слоями, приобретается трудным опытом. Но лишь человек не хранит, что имеет. Город же тщательно сохраняет, сгущает все накопленное. Одни только названия улиц — словно театр времени: Галицкая, Ставропигийская, Друкарская, Подвальная…
Уже ждешь маленького чуда от каждого перекрестка, от любого поворота. Вот оно и появляется — настенная скульптурка над входом в заведение «Пьяный кентавр». До чего же хорош! На веселом личике с круглыми глазками выражение «веселья сердечного». Похоже, он не просыхал с рыцарских времен. В руках у кентаврика кружка, на голове корона — ну просто маленький королек средневековья. Вот как надо отдыхать!
— Обратите внимание, — заметил Пират, — мы до сих пор не познакомились, но это нам вовсе не мешает замечательно общаться. Спросите меня — почему?