Глубины земли
Шрифт:
Дамы возмущенно повскакивали со своих мест, застыв, как палки. Лицо Адриана постепенно теряло всякую краску.
— Но Анна Мария! Ведь ты же не просила их делать это?
— Это было сделано по моей просьбе, — ответила она, хотя даже и не слышала ничего о том, что Винга и Хейке побывали у священника. — Мне стало так легко, что я готова заплакать! Я никогда не хотела за тебя замуж, и ты знаешь об этом!
— Но ведь я не собирался обращать внимания на ваш небольшой фамильный изъян!
— Он не имеет ничего общего с моей просьбой. Коль спросил, позволю ли
— Нет! — прошипела Лисен. — Нет, теперь я ухожу! Керстин также выглядела ужасно смущенной.
— Вы никуда не пойдете, — сказал ленсман. — Продолжайте, госпожа Линд из рода Людей Льда! Красавица Винга посерьезнела.
— Побывав у священника, мы навестили директора банка — в частном порядке. Ведь банк сейчас закрыт, и вы, семья Брандт, четко и ясно указали мне на это.
В комнате распространилось всеобщее беспокойство. Похоже было, что все семейство готово было сорваться с места, и их удерживала только власть, которой был наделен ленсман.
Лишь Адриан выглядел немного сбитым с толку.
— Поскольку мы подозревали, что за всем этим кроется что-то подозрительное и могли сказать о наших подозрениях конкретно, мы узнали, каким образом Адриан Брандт получил этот заем, — сказала Винга.
— Нет, послушайте… — оскорбленно заметил Адриан. — Это самое худшее из того, что я когда-либо слышал! В этом займе не было ничего подозрительного!
Слово взял ленсман.
— Правда! Адриан Брандт получил этот заем потому, что его будущая супруга Анна-Мария Ульсдаттер подписала бумагу, в которой предоставляла право распоряжаться всем своим имуществом своему будущему мужу — Адриану Брандту!
Анна Мария вскочила:
— Я никогда не подписывала ничего подобного!
— Разве? — удивленно спросил Адриан. — Но директор банка сказал…
— Она не подписывала, — сказал ленсман. — Но господа Линд видели бумагу. Подпись была очень похожа на подпись Анны-Марии. Но она выглядела неестественно. Писали очень медленно, так бывает, когда кто-то очень старается, чтобы было похоже. Коль и Анна-Мария переглянулись.
— В тот день… — сказал Коль.
— Да, — сказала она. — Ты вошел и не дал мне подписать бумагу, которую я не видела. Я подписала только бумагу, лежавшую сверху, и в ней не было ничего подозрительного. А Нильссон разозлился и выхватил нижнюю. Но я никогда не подписывала, ленсман!
— Нет. Но я головой ручаюсь, что это была бумага банка. И что Нильссон сам позже ее подписал. Он — или кто-то другой.
— Мне кажется, вы сошли с ума, — вскричал Адриан. — Я не делал ничего подобного! Должен признать, что я неправильно вел себя сегодня. Я получил бумаги Анны-Марии о том, что ее состояние переходит ко мне. Но она никак не могла решиться сказать мне «да», у нее все время мой мастер был на уме! И еще я не проверил, живы ли они там в шахте, или нет. Но я был уверен в том, что они мертвы, клянусь в этом, вы ведь знаете, мама, и Лисен, и Керстин!
— Прекрати, Адриан, — резко оборвала его мать.
— Да, но я не убивал Нильссона! Потому что
— Нильссона и Анну-Марию. В тот же вечер. Но ее убить не удалось.
Адриан дико озирался по сторонам.
— Я ничего не понимаю! В тот вечер меня здесь не было! И почему кто-то мог захотеть?..
— Потому что Анна-Мария как раз рассказала дамам здесь, в усадьбе, что собирается в банк на следующий день! Это не должно было произойти! Ведь директор банка мог бы упомянуть о ее состоянии, которое было предоставлено в качестве обеспечения. Это было недействительно, пока Адриан и она не поженились. Но ведь Анна-Мария не хотела выходить за него! А сейчас переходим к Нильссону! Он ведь по уши завяз в этом неприятном деле, этот известный шантажист! Он не должен был оставаться в живых.
— Рассказала дамам здесь?.. — произнес Адриан бескровными губами.
— Нет, ленсман, немедленно прекратите эту комедию, — металлическим голосом произнесла фру Брандт. — Мы не можем этого допустить!
— Как я уже сказал, ни Анну-Марию, ни Нильссона не следовало оставлять в живых, — невозмутимо продолжал ленсман. — Но нападение на Анну-Марию было необычайно яростным и агрессивным. Позволю себе заметить, что фрекен Лисен положила глаз на Коля Симона, но была им отвергнута…
— Нет, это уж… — начала было Лисен, но спокойный голос ленсмана оборвал ее.
— С другой стороны, именно фрекен Керстин имела дела с Нильссоном. И они оба проворачивали сообща довольно-таки неприглядные дела. Использовали друг друга.
— А сейчас вы говорите чушь, — оборвала его Керстин. — Мы женщины, господин ленсман, не хотите ли вы сказать, что кто-то из нас смог осмелиться напасть на такого грузного человека, как Нильссон?
Ленсман хитро и оценивающе посмотрел на молодых амазонок перед собой.
— Может быть, вместе? — попытался он.
— Нет, ну, знаете! — воскликнула Лисен. Он перевел взгляд на ее сестру.
— Остается сказать, что господа Линд оказались достаточно дальновидны, чтобы спросить, кто привез директору банка эту бумагу. Это был не Нильссон, он никогда не мог бы получить согласие банка. И это был не Адриан и не госпожа Брандт. Оба они если и не совсем невиновны, то во всяком случае, в этой печальной истории скорее в стороне. Нет, это была сестра Адриана Брандта, сказал директор банка господам Линд. Она не назвала себя, но директор все равно ее узнал. И пока мы сидели здесь, я мог заметить, что фрекен Лисен не единственная из вас двоих, кого интересует Коль Симон. Так что эта агрессивность по отношению к Анне-Марии…
— Нет уж, довольно! — вскричала Керстин и вскочила. — Ни секунды здесь не останусь!
Но далеко уйти ей не удалось. У двери ее остановил охранник.
Когда она поняла, что игра проиграна, то повела себя так, как и ведут себя обычно большинство преступников:
— Не думайте, что я делала это в одиночку! Лисен помогла мне спрятать Нильссона. Она видела это, видела!
— Уже потом, — крикнула Лисен. — Я была глубоко шокирована тем, что ты сделала.