Глубокая борозда
Шрифт:
— На самотек пустить? — усмехнулся Смирнов.
— Нет, не сковывать инициативу. Почему требуем начать сев пораньше? Потому что боимся запоздать с окончанием сева, поставить запоздалые посевы под угрозу осенних заморозков. Но ведь в каждом районе есть хозяйства, в которых подобные опасения совершенно излишни, эти хозяйства могут посеять все культуры в самые лучшие сроки, и они хорошо знают эти лучшие сроки. Да и все агрономы знают, что, например, в нашем районе пшеницу можно спокойно сеять до двадцатого мая, а раннеспелые сорта и до двадцать пятого. Главное, землю вовремя подготовить, а сеять стало
— Посмотрим, посмотрим, — усмехнулся Смирнов.
7
В один из жарких июльских дней Павлов возвращался домой с кустового сибирского совещания. Участники совещания от имени сибирских хлеборобов взяли обязательство: дать в закрома Родины миллиард пудов хлеба!
На этом совещании выступал и Павлов. Вклад Дронкинского района определился в девять миллионов пудов — это больше, чем за все три предшествующих года.
Выбраться из города в эти дни оказалось не так-то просто. Все дороги, ведущие на юг, были забиты автомашинами. И лишь за городом машины ускоряли бег. Путь Павлова проходил по старинному большаку.
Многое перевидел этот старый тракт. Когда-то по нему тянулись обозы с хлебом и разными товарами для Казахстана, а навстречу двигались многотысячные отары овец. В буранные сибирские зимы тракт заносило снегом, он засыпал до весны, а по необъятным степным просторам свободно разгуливал ветер, чувствуя себя полновластным хозяином этих мест.
Многое изменилось за последние годы по обе стороны тракта. От него протянулись профилированные дороги к вновь созданным совхозам и МТС, в колхозы. И не по ковыльным степям пролегает теперь тракт. Кругом, сколько охватывает глаз, раскинулось хлебное поле. Изменился и сам тракт: с помощью машин его высоко приподняли над степью и принарядили — покрыли асфальтом…
Павлов решил заехать в колхоз «Сибиряк».
В кабинете Соколова, кроме него самого, сидели Дмитриев, Вихрова, Орлов.
Вихрова тоже была на совещании. По всему видно, что она только что приехала: на ней праздничный наряд — голубое шелковое платье с бантом на груди, на голове легкая косыночка.
— Продолжайте, продолжайте, Зинаида Николаевна! — подбодрил Павлов Вихрову, умолкшую, как только он вошел.
Она продолжала:
— Знаете, Иван Иванович, очень интересно было! Помните, в прошлом году вам досталось за то, что вы считали главной задачей убрать хлеб, поэтому и машины послали в первую очередь на разгрузку зерна от комбайнов. Помните?
— Как не помнить…
— А нынче другая установка. Я даже записала…
Вихрова достала блокнот участника совещания, нашла нужное место и начала читать: «Было бы более правильным использовать автомобильный парк прежде всего для бесперебойного обслуживания комбайнов. Зерно из-под комбайнов будем временно хранить в поле, в бунтах, на специально подготовленных токах… А когда хлеб будет убран, то можно бросить все машины на вывозку зерна на элеватор. В этом случае мы сбережем хлеб и выиграем на уборке урожая».
— Так и говорили?
— Я дословно записала!
— И я подтверждаю, — улыбнулся Павлов.
— Так это же главное! — оживился Соколов. — Дошел наш голос, понимаешь… Это самое главное!
Уже
В лесочке, по соседству с током, дымили большие котлы. Из лесочка вынырнул Савелий Петрович и с ходу начал докладывать Соколову:
— Все на мази, Иван Иванович! Свет провели, лампочек этих самых понавешали, что в цирке, — кивнул он головой в сторону тока, — сегодня всю ночь заливать будем, варево скоро закипит, — махнул он рукой на большие котлы, возле которых суетились девушки-шефы — мастера асфальтового дела.
Оказывается, Савелия Петровича утвердили заведующим колхозным током. Он повел Павлова на другую сторону тока, где устанавливались автомобильные весы.
Обходя обширный ток, подготовленный под заливку асфальтом, Соколов остановился возле выстроенных в ряд восьми зернопогрузчиков.
— В прошлом году один кое-как выпросили, а нынче видите! — радовался он. — Тоже машина очень хорошая, только по нашему хлебу надо бы посильнее.
Когда они уходили, над асфальтируемой площадкой зажглись электрические лампочки. До них донесся голос Савелия Петровича:
— Так-так, красавицы мои! Поднажмем и к утру, скажу я вам, весь колхоз удивим… Верно я говорю?
По другую сторону березовой рощи раскинулась строительная площадка. Над землей вырастал кирпичный фундамент большого строения.
— Тут наш культурный уголок будет, — провозгласил Соколов. — Клуб начали, а потом и школу построим по соседству.
— У вас же есть клуб.
— Маловат, да и староват. Вообще-то можно бы подождать, но молодежь покою не дает. Зина — их вожак, а она член правления… А тут еще и Савелий Петрович на их стороне. Восемьсот тысяч все же… Ну в эту сумму и духовой оркестр, и бархатные занавеси, и отопление паровое. Комсомольцы так вопрос ставят: надо, чтобы в деревне насчет культуры было не хуже, чем в городе. Тогда к нам люди поедут. А оно и правда, — Соколов чему-то улыбнулся и остановился у угла строящегося здания. — У нас тут есть одна семья из целинников. Сам-то хозяин — электрик, на нашу станцию устроился, а к нему родные из Белгородской области приехали. Погостили с недельку — и в контору: возьмите в колхоз. И что бы ты думал им понравилось? Да этот самый клуб! Они где-то в рабочем поселке живут, в прошлом крестьяне. Вот и говорят: раз колхоз замахнулся двухэтажный клуб из кирпича строить, значит, забогател… Вчера телеграмму прислали: сами едут и еще восемь семей других привезут. Надо встретить как следует. Раз люди по своей охоте едут, значит, надолго!
8
Уборка оказалась трудной. Впервые в широких масштабах была применена раздельная косовица зерновых. И поначалу не все шло удачно: подкосили хлеба — начались дожди, валки на многих полях прибило к земле.
И в эту страду Павлов лишний раз убеждается, что шаблонные установки наносят большой ущерб делу. Вот он на полях Березовского совхоза, подходит к валкам, внимательно присматривается к колосьям: не прорастает ли в них зерно, просовывает руку под валок, удовлетворенно произносит: