Глубокая любовь

Эллиотт Келли

— Миссис Гамильтон сказала, что его построили ее прадедушка и прабабушка. Полагаю, семья Гамильтонов была одной из основателей Оук-Спрингс, вместе с вашей семьей и Хиллз.

— Так и было. Кажется, прадед Расса был первым городским врачом.

— В доме уже много лет никто не живет. Миссис Гамильтон сказала, что ее прадед переехал из дома в небольшой домишко после смерти жены. Сказал, что воспоминания слишком тяжелы для него. Итак, этот дом пустовал. Вокруг все зарастало деревьями и кустарниками, и миссис Гамильтон сказала, что никому

из членов семьи не разрешено было жить в доме. Что-то типа того доктор Гамильтон написал в своем завещании.

Глаза широко распахнулись, когда я ступила на крыльцо.

— Ты должно быть шутишь. Зачем ему это делать?

Взгляд Уэйда стал печальным, и он уставился на дом. Его словно поразило воспоминание. Он покачал головой и посмотрел на меня.

— Беда делает странные вещи. Наполняет страхом и сомнением... и таким одиночеством, что чувствуешь, что можешь сойти с ума в любой день.

Я подошла к нему и взяла за руки. Когда наши глаза встретились, я на мгновение остолбенела. Уэйд выглядел сломленным.

— Но здесь есть нечто гораздо более прекрасное, чем горе, Уэйд.

— Что? — спросил он срывающимся голосом.

— Надежда. Волнение. Замысел принести счастье тому, кто его заслуживает и жаждет.

В тот момент я говорила не о доме. Я говорила о Уэйде, невероятном мужчине, который стоял передо мной. Который ставил других выше себя и заботился о них всем сердцем. Кто сильно любил и так много потерял.

Уэйд отпустил мои руки и обхватил ладонями мое лицо, большие пальцы оставили горящий след на моей коже.

Его глаза поймали мой взгляд, и я поняла, что в глубине души говорю о чем-то другом.

О нас... и нашей любви.

УЭЙД

Я прижался губами к губам Амелии. Ее слова грохотали в моем сердце, пронзительно крича миллион и одну различную вещь, пока мы потерялись в поцелуе. И я хотел целовать ее каждую чертову минуту.

Затем убрал руки от ее лица и обнял за талию. Поднял девушку и вновь крепко поцеловал, пытаясь наполнить ее тем счастьем, которое она давала мне.

Когда медленно поставил ее на землю, отступил назад. Дыхание стало тяжелым, а в груди, напротив, образовалась легкость.

Амелия покачнулась и ухватилась за мои предплечья.

— Господи, что ты со мной делаешь своими поцелуями, Уэйд Адамс?

Улыбаясь, я поцеловал ее в лоб.

— То же самое могу сказать и о тебе, Амелия Паркер.

Мне нравилось слышать, как мое имя слетает с ее губ. Не могу дождаться, чтобы услышать его, когда мы будем заниматься любовью.

Я взял ее за руку.

— Хочешь заглянуть внутрь?

Амелия кивнула.

— Безопасно ли туда входить?

— Да, я

попросил инспектора проверить весь дом. У него хороший остов. Все, что требуется – уборка, покраска, кое-где замена деревянных конструкций и системы вентиляции.

Мы поднялись по большим каменным ступеням на массивное великолепное крыльцо. Уверен, Амелия просто поражена этим домом.

— Это как в старой книге. Мой разум сейчас полон историй!

Мой желудок странно дернулся, пока я наблюдал, как Амелия глазами впитывает атмосферу. Мне нравилось видеть ее волнение. Я подозревал, что она с ума сойдет от дома, и оказался прав.

— Подожди! Мне нужен блокнот.

Амелия бросилась вниз по ступенькам к машине.

Я не удивился, увидев, что она достала из сумочки блокнот и ручку. Амелия что-то в нем написала и бросилась ко мне. Я взглянул на написанное:

«Эбигейл Милс. Конец 18 века. Хлопок»

Амелия нетерпеливо взяла меня за руку:

— Пойдем внутрь. Умираю от желания все увидеть.

Я открыл дверь, и мы вошли в небольшой холл. Слева находилась гостиная, которую отгораживали открытые книжные стеллажи, а в центре внешней стены красовался большой камин. Мы прошли к другой комнате.

— Должно быть, спальня, — сказал я, когда Амелия сжала мою руку.

Мы вошли, и она ахнула.

— Боже мой! Посмотри на этот камин. А каминная полка! Это восхитительно. Посмотри на потолок, Уэйд! Посмотри на деревянные панели! Это все так удивительно! Как все сохранилось в таком хорошем состоянии?

Я улыбнулся и сжал ее руку.

— Я расспросил миссис Гамильтон. Она сказала, что мать запретила ей входить в дом. Когда она стала старше, то пришла сюда и влюбилась в него. Раз в месяц в дом приходят, чтобы прибраться и навести порядок.

— Ух ты! — прошептала Амелия. — У Джоанны Гейнс случился бы сердечный приступ из-за этого шиплапа! (Прим.: shiplap – техника укладки деревянных досок внахлест на четверть ширины.)

— У кого? — переспросил я, пока Амелия кружилась по комнате, осматривая все вокруг.

— Ну, знаешь, ведущая Fixerupper реалити-шоу о ремонте и дизайне на канале HGTV.

Я непонимающе посмотрел на нее.

— Нет. Понятия не имею.

— Ну и ладно, не имеет значения. Это ванная? — Амелия вошла в помещение и снова ахнула. — Посмотри на эту фарфоровую ванну с когтистыми лапами. Посмотри на эту арку!

Меня потянуло к шкафам. Годы к ним никто не прикасался, а они все в прекрасном состоянии. Между шкафчиками крепилась старинная раковина, и я не мог ни улыбнуться.

— Она выглядит, словно сделана специально для этого места ванной комнаты. Посмотри на резьбу.

Амелия подошла ко мне и присела, чтобы получше рассмотреть.

— Потрясающе! Почему этот дом покинули?

Мы прошли через вторую дверь ванной в другую спальню. В этой камина не было.

— Интересно, чья была это комната, — сказала Амелия.