Глубокий рейд
Шрифт:
Когда головной отряд завязал на переднем крае бой, Чалдонов не мог утерпеть и попросился туда.
– Быть здесь!
– коротко приказал Осипов, а на передний край послал помначштаба.
Поэтому, когда Осипов временно назначил Чалдонова на место погибшего Полещука, тот принял это назначение с откровенной радостью. Это было настоящее дело! Там находились его четыре станковых пулемета и самые лучшие расчеты, в числе их мастер стрельбы и разведки Криворотько.
Чалдонов разыскал эскадрон в поле, недалеко от леса, в густой, спутанной истоптанной ржи, в полукилометре
– Потерь много?
– спросил Чалдонов у собравшихся командиров взводов.
Убитых оказалось двое и десять человек раненых, в их числе политрук.
Выслушав рапорты о наличии боевого состава и огневых средств, Чалдонов никак не мог точно выяснить и представить себе обстановку. Командиры взводов не знали, какими средствами располагает противник. Не знали, сколько у него танков, сколько пехоты.
– В общем играем втемную...
– сухо заметил Чалдонов.
– Надо окопаться. Средства у нас есть: станкачей целых четыре, одиннадцать ручных пулеметов, автоматов тридцать два. Это значит - сорок семь пулеметов. Богатство, драться можно!
– А если танки?
– спросил кто-то.
– Бить гранатами! Ну а если туго придется, клинками рубать будем!.. сказал Чалдонов и рассмеялся.
Шутка хорошо подействовала на командиров взводов. Расходясь, каждый из них чувствовал себя спокойней, уверенней. Потеря командира начинала забываться, уступая место новым боевым заботам. Чалдонова в полку все знали как хорошего строевика, рубаку и джигита, песельника и весельчака, как храбрейшего командира и отличного товарища.
Проводив командиров взводов, Чалдонов вызвал младшего сержанта Криворотько и бойца Буслова из отделения управления. Буслов был тихий парень, услужливый, молчаливый. И уж если он за что-нибудь брался, то переделывать после него не приходилось.
В эскадроне порой злоупотребляли его услужливостью: "Буслов, за сеном", "Буслов, ровик рыть", "Буслов, на кухню картошку чистить", "Буслов, почини уздечку", "Буслов, будь друг, сходи за меня в наряд".
Буслов на все просьбы и поручения бодро отвечал: "Есть!" Пригладит рукой белые как лен коротко остриженные волосы и идет выполнять то, что от него требуют. Чалдонов заметил эту несправедливость, дал кому следует нагоняй и взял Буслова под свое покровительство. Дело в том, что этот парень, пудов на пять весом, с железными мускулами, обладал замечательным голосом и считался самым лучшим подголоском в полку.
Как-то вечером Чалдонов собрал казаков и запел "Калинушку". Песня не клеилась: не хватало подголоска.
– А где Буслов?
– спросил Чалдонов.
Послали разыскать. Оказалось, Буслов стирает белье чуть ли не на целый взвод...
С этого дня положение Буслова изменилось. Из ездовых его перевели в отделение управления. Поговорив с ним, Чалдонов узнал, что кадровую службу Буслов провел пограничником и отлично знал разведывательную службу.
"Попробуем сейчас его на деле", - поджидая Буслова, размышлял Чалдонов.
Буслов и Криворотько пришли минут через пять.
– Присаживайтесь!
Чалдонов
– Придется вам одну задачку выполнить!
– всматриваясь в лица разведчиков, неясные в темноте, проговорил Чалдонов.
– Надо пробраться в деревню, посмотреть, что немцы делают, и доставить мне сведения.
– Он сказал это так, как будто речь шла о самой обыкновенной вещи: "Сбегай, браток, в магазин, купи закуски".
– Главное, друзья, - продолжал Чалдонов, - осторожненько узнать, сколько танков, пушек, где пулеметные точки и можно ли к ним скрытно подойти. Запомнить каждый кустик. Ясно?
– Ясно, товарищ старший лейтенант, - ответил Криворотько.
– Есть!
– с неизменной бодростью подтвердил Буслов.
– Теперь покурите на дорожку, а то там вряд ли придется.
Чалдонов раскрыл портсигар и дал разведчикам по листочку бумаги. Сам же он курил трубку.
– С огоньком - осторожно, а то засечет наблюдатель и начнет озорничать минами. Замаскируемся...
Укрылись все трое плащ-палаткой и стукнулись козырьками касок. Буслову Чалдонов дал прикурить первому. Спичка осветила широкое, скуластое лицо Буслова, его застенчиво и добродушно улыбавшиеся серые глаза. Последним прикурил Чалдонов. Глубоко затянувшись табачным дымом, он продолжал:
– Стрелять в том случае, если нет другого выхода. Можно будет притащите "языка". Но это между прочим. Жду вас через два часа. Деревня тут рядом.
– Понятно, - снова подтвердил Криворотько. Буслов молча затоптал окурок.
Сбросив плащ-палатку, все встали. Чалдонов пожелал успеха, крепко пожал руки.
Разведчики, прижав к груди автоматы, скрылись во ржи. С минуту было слышно, как под их ногами шуршали спутанные стебли, потом все стихло.
Проводив бойцов, Чалдонов решил посмотреть расположение боевых порядков. Он направился в ту сторону, откуда доносился скрежет лопат, задевающих о камни, и приглушенные голоса казаков, рывших окопы.
– Уваров, сухарь хочешь?
– послышался из темноты голос.
– Давай, пожую маленько...
Чалдонов живо представил себе, как Уваров разламывает поджаристый сухарь, с хрустом откусывает и жует. Ему тоже захотелось погрызть сухарь, но весь запас продовольствия находился на седле, в переметных сумах, а лошадей он отправил к коноводам первого эскадрона.
Пройдя в другой взвод, Чалдонов увидел, что здесь бывалые казачки уже успели окопаться, лежат тихо и переговариваются о событиях ночи.
– Промашку дали... Надо было прямо на галопе заскочить в деревню, спешиться, запалить хаты и бить, как кур...
– слышался чей-то хрипловатый шепот.
– Как же ты заскочишь?
– возразил кто-то густым басом.
– Справа начали из пулеметов бить и ракеты прямо на головы бросать. Смотри, вон и зараз пущает...
Справа действительно темноту рассекали вспышки зеленых ракет. Они освещали неподвижное в безветрии ржаное поле.
– Сволочи мы, вот что я скажу, земляк!
– снова раздался хрипловатый полушепот первого.