Глубоко под землей

Воскресенская Алена

Дамы присели в реверансе и разошлись. В кабинете остались только Элеонор и Анна.

– А что же будет поручено мне, ваше величество? – с любопытством спросила фрейлина, пересаживаясь поближе к королеве – на табурет у ее ног.

– Тебе, моя дорогая и любимая подруга, – со слезами проговорила королева и, неожиданно спустившись на пол, села с ней рядом и крепко схватила за руки, – тебе будет поручено самое тяжелое и важное!

– Это как-то связано с прибытием ведуньи? – догадалась девушка.

– Ведуньи! – фыркнула Элеонор. – Моя милая глупышка, неужели ты, образованная женщина, все еще веришь в

деревенские сказки? – она перешла на шепот и с жаром заговорила. – Король совсем тронулся умом из-за желания иметь здорового наследника. Он не только не оставит меня в покое, пока не добьется желаемого, но еще и будет предпринимать все меры, даже самые чудовищные и нелепые, которые, на его взгляд, могут помочь в этом. Ведунья! – королева в ярости скрипнула зубами. – Наверняка это какая-то знаменитая провинциальная шарлатанка, помогающая рожать женам местных мелких дворянчиков, таких же темных и невежественных, как и мой дорогой супруг. Она начнет лечить Валентина куриным пометом и слюной единорога, от чего моему мальчику станет только хуже, а я при этом должна буду стоять подле короля и с вежливой улыбкой одобрять весь этот бред, который она скажет с умным видом!

Элеонор зарыдала и уткнулась лицом в руки. Анна, чье сердце просто разрывалось от переживаний за подругу, крепко обняла ее.

– Просите все, что нужно, ваше величество. Я все исполню. Я не подведу вас, не брошу! Клянусь самым дорогим, что только у меня есть!

Королева отстранилась от фрейлины и пристально посмотрела на нее.

– Мне поможет только здравый смысл и лечение сына, основанное на знаниях и лекарствах, а не на заклинаниях, – твердо произнесла она. – И только один человек способен на это.

Анна вопросительно посмотрела на королеву.

– Далеко отсюда, за пределами моей родины, восточнее Ландариума, есть небольшое княжество Гармаж.

Фрейлина кивнула, восстановив в памяти карту мира.

– При светлейшем князе есть Академия врачей, где трудится Гаран Синебрюхий. Это мой учитель. В свое время батюшка, увидев во мне тягу к медицинским знаниям, пригласил его в наш дом для бесед и лекций. Гаран пробыл у нас всего несколько месяцев, но за эти дни дал мне столько знаний, сколько я не получала от других учителей за всю мою жизнь. Более просвещенного и умного врача и ученого я не встречала. Он рассказывал мне об устройстве человека, о причинах болезней и способах их лечения, но особенно его интересовало то, что находится внутри нашей головы, человеческий мозг.

Анна продолжала внимательно слушать подругу, понимая, к чему та клонит.

– Моих знаний, конечно, не хватает, чтобы вылечить Валентина. Но я убеждена, что Гаран сможет это сделать. Король никогда не согласится пригласить иноземного ученого лечить ребенка, – Элеонор сжала кулаки так, что побледнели костяшки. – Он не верит в силу науки, ведунья из леса – вот предел его познаний. Я долго думала, как мне все устроить, но теперь времени совсем не осталось, и надо будет пойти на риск.

Она вновь залилась слезами.

– Мне придется подвергнуть тебя опасности, мой дорогой друг, моя опора и надежда. Больше мне довериться некому. Ты должна отправиться в княжество Гармаж и привезти оттуда Гарана, чего бы это ни стоило. Я напишу письмо, уверена, он вспомнит меня, а природа болезни Валентина не оставит его

равнодушным. Конечно, я пообещаю ему щедрую награду, но тайны медицины – вот то истинное сокровище, ради которого Гаран согласится приехать. Моя милая Анна, езжай скорее, прошу тебя, – взмолилась королева, – иначе и мне, и Валентину грозит смертельная опасность.

Фрейлина еще раз крепко обняла подругу.

– Я поклялась сделать все необходимое, и я сделаю. Пишите письмо и дайте мне время на сборы до завтрашнего утра.

– Ты не можешь ехать одна, – резонно заметила королева. – Твой жених, гвардеец канцлера, должен сопровождать тебя в поездке. Я отошлю записку его светлейшеству, он не откажет, я знаю.

– Не волнуйтесь, ваше величество, – твердо ответила Анна. – Вместе с Ники или без него, но я привезу Гарана для маленького инфанта.

Глава 3

Ворон прилетел на следующее утро и на крыльях принес снег – пошел настоящий, затяжной снегопад. Медведь почуял перемену погоды еще накануне в северном ветре, гулявшем по ущелью и осторожно заглядывавшем в лес. Но надеялся, что успеет спровадить нежданную гостью до того, как белые хлопья повалят меж поникших ветвей так густо, что впору поверить в ледяного великана Черные Ноги, который перевернул-таки свой колдовской котел, решив засыпать снегом весь белый свет.

С досадой охотник разгреб ногами снег у входа в жилище и, заметив в предрассветной тьме черные крылья, тяжело хлопающие под огромными белыми комьями, даже не кивнул приветственно еще одному своему другу, уже шестую зиму проводившему вместе с ним и лисом. Зверь еще ночью убежал охотиться и пока не возвращался, но Медведь до сих пор злился на него из-за давешнего предательства. Но больше на себя – из-за непонятной душевной слабости, одолевшей его при виде умоляющей покалеченной беглянки.

– Надо было бросить ее там и уйти, – буркнул охотник ворону, севшему ему на плечо. – А теперь возись с ней, пока снегопад не закончится. Как бы еще и новых гостей не заполучить.

Ворон хрипло каркнул, словно поддакивая.

– Что, думаешь, придут? – Медведь настороженно огляделся, а затем посмотрел вверх – нет, дыма от крохотной печурки совсем не видать, но вот запах… Острый нос почует его издалека. – Кем бы они ни были, нам лучше подготовиться.

За землянкой, под развесистым орешником, ныне печально обвисшим под тяжелым снегом, был схрон. Медведь нечасто туда наведывался, только чтобы смазать петли на арбалете, аккуратно переложить в промасленную тряпицу запас болтов к нему и начистить до блеска меч. Оружие всегда должно быть в порядке, хотя Медведь и не собирался пускать его в ход. Не мог он отказаться от этой части своей прежней жизни. Меч для него был словно брат и спаситель, а арбалет – любимая женщина, чьи изгибы он тщательно натирал, лаская грубыми пальцами каждый поворот. Не смел он осквернить боевое оружие охотой на зверя и потому каждый раз после чистки бережно укутывал его в старую рогожку и укладывал в крепкий кованый сундук, пересыпая стружками и опилками. Захлопывая крышку, Медведь будто закрывал шкатулку с воспоминаниями о прошлом и не позволял себе думать об оружии до следующего раза, превращаясь в обычного охотника, скромного отшельника, незаметного, никому неизвестного.